Андрей Константинов - Коррумпированный Петербург
Вот таким путем и закладывалась традиция, привычка к взяточничеству и казнокрадству. Высшие слои, сановные вельможи, те самые, которые «жадною толпой» стояли у трона, привыкали эксплуатировать свое привилегированное политическое положение с конкретной целью «экономического» обогащения. А за тонким слоем придворных вельмож стояли более широкие ряды чиновников и дворян, которые уже не имели непосредственного контакта с высшей властью, но аппетиты у которых были вполне сановными… Глядя на небожителей-царедворцев, обогащавшихся через прислуживание и выпрашивание, более мелкий служивый люд наживался путем вымогательства и угроз по отношению к подчиненным, просителям и вообще всем, кто стоял ниже на иерархической лестнице.
После того, как в Михайловском замке заговорщики убили Павла 1, царем стал его сын Александр – кстати, знавший о заговоре. Этот достойный человек, о котором современник писал, что он сам «…фальшив, как пена морская», пожаловался однажды: «Непостижимо что происходит, все грабят, почти не встречаешь честного человека». Молодой царь издает даже специальный указ «Об искоренении лихоимцев», где засвидетельствовал, что «пагубное лихоимство или взятки не только существуют, но даже распространяются между теми самыми, которые ими должны внушаться и пресекать…» Александр продекларировал желание «оное истребить в самом корне», однако успехов на этом поприще не добился…
Александра 1, который «всю жизнь провел в дороге и умер в Таганроге», сменил Николай – царь чрезвычайно жесткий, палач декабристов и прочее и прочее… По свидетельствам современников, правление Николая было достаточно мрачным и жутковатым, наступила эпоха «безвременья», ужесточился сыск, резко возросла практика взаимодоносов, когда друг на друга стучали приятели, родственники, компаньоны… С «Николаем Палкиным» шутки были плохи и питерские казнокрады и коррупционеры, казалось, чуть поутихли – но это только казалось. На самом деле воровать и использовать служебное положение в личных целях кавалеры не учрежденного «Ордена Меншикова» продолжали, но действовали с большей оглядкой. Да и то не всегда. Заправлявшие всем в то время бюрократы знали главное – «не пойман – не вор, а ежели поймали – прячь концы в воду». Занятная история случилась в сороковые годы, когда в московском Департаменте Сената 15 секретарей вели крутейшее дело об одном откупщике, разросшееся до многих сотен тысяч листов. Когда пришло распоряжение все документы послать в Петербург, несколько десятков подвод с бумагами двинулись в столицу. А в пути обоз исчез – исчез полностью, бесследно, как в Бермудском треугольнике растворились подводы, бумаги и извозчики…
Одним из самых скандальных и шумных «коррупционных» дел в период правления Николая I, безусловно, стало дело «петербургского МонтеКристо» – так называли в обществе тайного советника Политковского, сумевшего похитить из казны более одного миллиона рублей. Господин Политковский безусловно заслуживает того, чтобы имя его крупными буквами было начертано на скрижалях истории петербургской коррупции – его дело уникально не только тем, сколько похитил «главный фигурант», но и тем, что он умудрился избегнуть всякой ответственности – если, конечно, не считать того, что по одной из версий камергер двора Его Императорского Величества покончил с собой…
Александр Гаврилович Политковский происходил из дворян и воспитывался в благородном пансионе при Московском университете. По окончании учебы в 1821 году он поступил на службу – и не куда-нибудь, а в цензурный комитет Министерства внутренних дел. В 1828 году – был пожалован в камер-юнкеры, в 1829 году его назначили состоять при бывшем главном штабе по военному поселению. В 1831 году Александр Гаврилович становится начальником первого отделения канцелярии «Комитета 18 августа 1814 года». Этот комитет был по существу инвалидным фондом. В России издавна существовали инвалидные дома для покалеченных воинов – солдату, после долгого срока службы ведь зачастую даже некуда было возвращаться, если, скажем, все родственники поумирали. Инвалидов нужно было кормить, одевать, обувать, обихаживать… Для финансового обеспечения инвалидов и был создан «Комитет 18 августа 1814 года». В июне 1835 года Политковский занимает поет правителя канцелярии этого комитета – с этого момента он ведает всем «инвалидным капиталом» в России. Его Императорское Величество был доволен службой Александра Гавриловича – в 1836 году Политковского жалуют камергером, получает он и знаки отличия за радения на службе: Святой Анны первой степени, Святого Станислава первой степени, Святого Владимира третьей степени… В конце концов Политковский награждается и особым знаком отличия за тридцатилетнюю беспорочную службу. Все ревизии в инвалидном фонде проходят на ура, при том, что Александр Гаврилович живет, мягко говоря, на широкую ногу. Он закатывает шикарные балы, кутит с миллионером Саввой Яковлевым, содержит балерину Волкову, словом, отдыхает душой и телом. На какие деньги, собственно? Легенда была простой и убедительной: – дескать, средства на кутежи и кучерявую жизнь добыты картами, Александр Гаврилович якобы крупно выигрывал у того же Саввы Яковлева… Удачливый игрок, что и говорить! Кстати, сиживал (и частенько) Политковский за одним карточным столом и с самим генералом Дубельтом, правой рукой знаменитого Бенкендорфа, руководившего охранкой. Причем, по слухам, Дубельт очень любил играть с хранителем инвалидного капитала, потому что постоянно выигрывал у дальновидного Александра Гавриловича… Однако в 1847 году Савва Яковлев застрелился.
Легенда дала трещину, но Политковский тут же начинает распространять слухи, что ему должен брат Саввы, Иван. Этой наглой «туфтой» тайный советник пичкает даже своих подчиненных – казначея фонда Рыбкина, начальника счетного отделения Тараканова и старшего бухгалтера Путвинского – а уж они-то знали, что их начальник по-простому (как он говорил, «взаимообразно») запускает лапу в казенные денежки. Остановиться и не красть Политковскому было уже никак невозможно – привык человек к деньгам, понимать же надо! Интересно, что казначей Рыбкин вел даже особую тетрадь, куда с 1835 (!!!) года заносил суммы, выдаваемые Политковскому. 28 декабря 1852 года общий долг Александра Гавриловича по черной бухгалтерии Рыбкина составил 1 миллион 120 тысяч рублей серебром – так позже заявил сам Рыбкин на допросе. Впрочем, проверить его слова было крайне затруднительно, потому что перед самым арестом казначей свою тетрадь сжег. Вообще, во всей этой истории с инвалидными деньгами очень много непонятного – в разных источниках, например, фигурируют разные суммы похищенного – и 930 тысяч, и 952 тысячи 500 рублей, и 1 миллион 108 тысяч 546 рублей, и 1 миллион 120 тысяч рублей, и 1 миллион 200 тысяч рублей… Сколько на самом деле украл Политковский и засылал ли он долю малую наверх, для отмазки – сказать трудно. Не до конца выяснены обстоятельства его смерти: то ли он отравился, поняв во время очередной ревизии, что все вскроется, то ли умер от «тяжелой и продолжительной болезни». А кто знает – может и помогли Александру Гавриловичу уйти в лучший мир – деньги-то на покойнике большие повисли…
Факт тот, что 1 февраля 1853 года Александр Политковский умер. Тело его еще не было предано земле, как вдова покойного и его племянник принялись прятать особо ценные вещи по знакомым и отдавать их в заклад. Не иначе – догадывались о скорой конфискации… Когда следователь позже спросил госпожу Политковскую, зачем она пыталась заложить вещи в ссудную кассу и в «компанию для хранения и залога громоздких недвижимостей», вдова на голубом глазу бодро отрапортовала, что, дескать, ей предстояло везти тело покойного мужа для свершения похоронного обряда в Ярославскую губернию, страшно было ценности оставлять в квартире на наемную прислугу…
3 февраля 1853 года коллежский советник Тараканов, начальник счетного отделения, явился на квартиру генерал-адъютанта Павла Николаевича Ушакова (председателя «инвалидного комитета») и рассказал о возникших проблемах. 4 февраля Ушаков поставил в известность Николая 1, который, говорят, был настолько шокирован чудовищным цинизмом Политковского, что даже сказал: «Конечно, Рылеев и его компания никогда бы так со мной не поступили»… Царь в тот же день повелел провести «строжайшее расследование о весьма важных беспорядках и злоупотреблениях…» А чего там расследовать-то было? Политковский, словно желая облегчить труд следователей, оставил Рыбкину конверт на имя Тараканова, в котором лежала записка: «Сим свидетельствую, что в разное время взято мною взаимообразно от И.Ф.Рыбкина 900 тысяч рублей серебром. 8 июля 1851 года». Дальнейшее было, как говорится, делом техники – пошли допросы, вскрылись фальшивые ведомости… Бывшего казначея, надворного советника Рыбкина подвергли «гражданской смерти» – с лишением орденов, чинов, знаков отличия, всех прав состояния и сослали в Сибирь. Коллежского советника Тараканова и титулярного советника Путвинского разжаловали «в рядовые без выслуги с определением на службу по распоряжению инспекторского департамента». Все имущество у семей великолепной четверки конфисковали. В общем, справедливость вроде бы восторжествовала, но Политковский лично – убежал от наказания на тот свет.
