Андрей Савельев - Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2
Я понимал, что если я не упрощу до предела выдачу разрешений на ларечную торговлю, то будут брать взятки. Поэтому руководителю торгового отдела был дан временной норматив на оформление документов — 10 минут. Если ко мне — председателю райсовета — попадал человек, который вибрирующим голосом начинает объяснять почему ему нужно разрешение на торговлю, я сразу брал у него письмо, расписывался и ставил дату и время. Потом говорил: "У вас есть 10 минут чтобы спуститься на один этаж, получить разрешение и вернуться ко мне, чтобы я мог расписаться и поставить печать. Если затратите более 10 минут, я буду считать, что у вас вымогают взятку. Не подводите наших сотрудников". Система работала — ставили каждый день до 100 палаток!
Если два года назад от предпринимателей стон стоял оттого, что затрахали уголовники, то теперь на уголовников не жалуются. Уголовники стали милейшими людьми — берут свой процент и не мешают. А вот от чиновников, которые плодятся бесконечно, спасу нет! Теперь нужна лицензия на вдох, лицензия на выдох и лицензия на промежуточное состояние между вдохом и выдохом. Нужна лицензия на торговлю, разрешение, патент, плюс отдельное разрешение на торговлю вино-водочными изделиями и отдельное — на табак. Потом появляются административно-техническая инспекция, инспекция по качеству, санэпидемстанция, четыре или пять видов милиции… Каждый проверяет отсутствие или наличие кассового аппарата, качество продукции и количество пыли по углам, а заодно проверяет, нет ли возможности забрать у тебя бутылку просто так — "за дружбу".
Второй виток социально-экономической мысли мэра раскручивается по поводу проблемы индивидуализма и коллективизма, давно изученной вдоль и поперек мыслителями всех профессий, которые Лужкову просто не известны. Та точка зрения, которую высказывал Лужков, именно поэтому и оказывалась старой и скучной, да к тому же, разделяемой весьма ограниченными людьми.
Лужков говорил: "Наша задача — пробудить в каждом человеке ясное понимание того, что он и только он является высшей инстанцией, ответственной за собственное благополучие", "…нужно исходить не "из принципа", а "из выгоды". Развитием общества должны править польза, выгода. Личная польза, личная выгода!"
К этому мы снова приведем слова Салтыкова-Щедрина: "Есть множество средств сделать человеческое существование постылым, но едва ли не самое верное из всех — это заставить человека посвятить себя культу самосохранения. Решившись на такой подвиг, надлежит победить в себе всякое буйство духа и признать свою жизнь низведенною на степень бесцельного мельканья на все время, пока будет длиться искус животолюбия".
Далее уж и вообще мэр заговаривается: "То, что человек всегда действует в собственных интересах, не вызывает сомнения".
Это, как говорится, чушь собачья. Мерзавцы и негодяи, в самом деле действуют так всегда, но общество стоит совершенно на других основаниях. Оно не на подлецах держится, а на подвижниках, бессребрениках и героях. "В собственных интересах" под пули в атаку не ходят.
К этому мы снова процитируем Салтыкова-Щедрина: "Шкурный инстинкт грозит погубить, если уже не погубил все прочие жизненные инстинкты. Ужасно подумать, что возможны общества, возможны времена, в которых только проповедь надругательства над человеческим образом пользуется правом гражданственности. Уши слышат, очи видят — и веры не имут. Невольно вырывается крик: неужто все это есть, неужто ничего другого не будет? Неужто все пропало, все? Ведь было же когда-то время, когда твердили, что без идеалов шагу ступить нельзя! были великие поэты, великие мыслители и ни один из них не упоминал, о «шкуре», ни один не указывал на принцип самосохранения, как на окончательную цель человеческих стремлений".
Лужков же как раз и думает, что человеческое бытие добродетельно только в том случае, если добрый сын отечества только тем и занят, что насыщается, переваривает и извергает — все в соответствии с "собственными интересами".
Великий Салтыков предупреждает нас: ежели хоть на миг верх у нас возьмут хлевные идеалы, "мы будем хлеб сеять на камне, а навоз валить во щи", нас просто вша заест! Именно это и происходит. А тем временем из уст Лужкова открыто звучит "крамола против человечества, против божьего образа, воплотившегося в человеке, против всего, что человеку дорого, чем оно живет и развивается".
Личная инициатива, согласно декларациям Лужкова, всегда эффективнее государственного управления. Это обосновывается тем, что личная инициатива связана с личным риском. Жесткие правила этого риска заставляют прыгать с 101 этажа в случае неудачи. И это Лужков считает неизбежным. По его выходит, что лишь риск обуславливает экономическую эффективность.
Это утверждение и рядом не лежало с истиной. Даже для колхозного базара это — бред сивой кобылы. А еще — наглая пропаганда собственного тунеядства — мол, личная инициатива все отрегулирует, а я в сторонке подожду, чтобы не вспотеть. Но и поживлюсь, если что на этой личной инициативе.
Мы можем привести пример крайней экономической неэффективности, основанной на личной инициативе. В условиях "демократических реформ", как известно, расплодилась масса фирм. Множество людей вынуждены были оторваться от производительного труда и спешно осваивать бухгалтерский учет, основы экономики и науки управления, изучать закономерности фондового рынка, а главное — способы обмана государства и ухода от налогов… И это лишь плата за то, чтобы выйти на рынок и обнаружить там пространство, поделенное номенклатурными монополиями и терзаемое рэкетирами. При таком растратном механизме нельзя ожидать возникновения мало-мальски новых товаров, новых технологий, новых орудий труда. Множество мелких самоучек, вынужденных отбросить свое образование, не в силах создать экономическую эффективность. Они создают лишь обстановку экономической деградации, пустой суеты и никчемной растраты творческой энергии.
Лужков изобретает два вида капитала — производительный и паразитический. Первый работает по схеме деньги-товар-деньги, второй занимается перепродажами вроде деньги-сырье-деньги. Причем под «сырьем» Лужков понимает все, что можно присвоить и продать.
Для нас ясно, что сказанное нашим «теоретиком» к экономическим закономерностям никакого отношения не имеет. Есть форма обогащения, опирающаяся на прямой захват национального достояния, а есть производство товаров, услуг и знаний. Это ничего не меняет в схеме деньги-товар-деньги. Вот когда на место «товара» в эту схему попадают снова «деньги» или слово «власть» — действительно возникает паразитическая система, которая формально не противоречит ей (то есть, власти), а на деле является тем же способом захвата национального богатства, что так «эффективно» применила посткоммунистическая номенклатура. Уж здесь, Юрий Михайлович, предъявляйте претензии к своим уполномоченным банкам, да строительным монстрам, к своей воровской клике. То-то они жиреют, когда хиреет экономика!
Наконец, третий пируэт мыслей мэра — вокруг местного самоуправления. Опять тут кто-то из "литературных негров" пишет Лужкову полную дребедень.
Что такое местное самоуправление для Лужкова? Это избранный москвичами мэр и Городская Дума, "способные принимать самостоятельные решения, не обращаясь к федеральным органам власти".
Действительно, Лужков, получивший свой статус владельца всея Москвы прямо из рук Ельцина отнюдь не праведным путем, и Городская Дума численностью 35 человек, избранная в условиях подавления оппозиционных настроений ничтожным меньшинством населения (не более 12 % москвичей) — вот и все «самоуправление» десятимиллионного города. Сам Лужков немало потрудился, чтобы реальное самоуправление, доступное гражданам, затоптать насмерть, а Гордума, избранная поперек всякого законодательства, с декабря 1994 и вовсе утратила всякие признаки представительного органа, постановив продлить свои полномочия еще на два года. Просто взяла и постановила. А что ей было беспокоиться, если в стране беспредел?
Если принять все сказанное во внимание, Лужков выглядит в одних своих утверждениях примитивным лжецом, в других — глупцом. Отмечая признание мэра в том, что все сказанное им перед студентами РГГУ есть "философия власти в городе Москве", можно заключить, что лишь в названии брошюры со стенограммой умствований Лужкова случайно попалась щепотка правды. Лужков действительно продемонстрировал предельный "Эгоизм власти", предельную ее некомпетентность и лживость по самому широкому кругу вопросов.
Добавим к этому крылатую фразу мэра: "Я бы мог завуалировать, мог бы сказать мягче, но я не привык облекать свои мысли в удобоваримые формы" ("Новое время" № 52 1996, с. 12).
И вот чем эта нелюбовь к удобоваримости кончается: "Лично себя виню, что несколько лет назад не увидел эту тенденцию страшного развала и не инициировал тогда же создания подобной организации (речь про движение «Отечество» — прим. авторов). Когда развалилась КПСС, я, как и многие, наверное, сказал себе: все больше никакие политические системы для меня не существуют, я делаю свое дело, и идеологии мне искать нечего. В России создался политический вакуум, который заняли гайдары, чубайсы и иже с ними. И мы оказались просто вынуждены заговорить о своей политической организации, потому что страну буквально нужно спасать. Сейчас нужно принимать меры не в режиме спокойных решений, сейчас требуются активные, неотложные "спасательные пояса"" (из выступления в г. Раменское, материалы пресс-центра ОПОО «Отечество», 1998).
