Федор Раззаков - Бандиты семидесятых. 1970-1979
В тот же день в городском УВД прошло совещание, на котором решался вопрос – как найти и обезвредить преступника, ведь он теперь, после убийства, уже ни перед чем не остановится. Учитывая серьезность преступлений, было принято решение о проведении специальной операции по поимке маньяка б?льшими, чем это было на первоначальном этапе, силами. Теперь ежедневно в розыске преступника участвовали около 500 милиционеров и 400 дружинников. И хотя в этот раз получить быстрый результат не удалось, маньяк на какое-то время затих. Но затишье длилось недолго.
Ночью 16 мая одна из милицейских засад засекла неподалеку от трамвайной остановки «Квартал Молодежный» подозрительного мужчину. Он подъехал к остановке на машине, вылез из нее и спрятался за дерево. Едва подъехал трамвай и из него вышла женщина, незнакомец незаметно пристроился к ней сзади и засеменил следом. Решено было его задержать. Незнакомцем оказался житель Жовтневого района, водитель автотранспортного предприятия. На первом допросе он категорически открещивался от совершенных преступлений, однако обыск в его квартире дал неожиданные результаты: там были найдены вещи, которые преступник отнял у своих жертв еще в конце марта. После этого запираться было бессмысленно, и водитель признался: да, в конце марта насиловал он. Однако никакого отношения к апрельским преступлениям и к убийству студентки он не имел. Стало ясно, что в городе действует еще один, куда более опасный маньяк.
Смелый дружинник
В Советском Союзе в борьбе с преступностью участвовали не только правоохранительные органы, но и рядовые граждане, которые несли дежурства в добровольных народных дружинах (ДНД). Эти формирования были созданы в ноябре 1958 года, когда в стране развернулась широкомасштабная борьба за искоренение преступности. Энтузиазм властей и населения в этом деле был таков, что тогда даже появился лозунг: «Искореним всю преступность на корню!» Как выяснится позже, этот лозунг окажется утопическим, однако польза от этой кампании все равно была большой: количество преступлений в стране тогда резко сократилось. И немалая заслуга в этом принадлежала именно ДНД, которые к началу 70-х насчитывали в своих рядах более 8 миллионов человек (всего в стране тогда было около 200 тысяч ДНД).
Увы, с годами это движение претерпело существенные трансформации. По мере угасания всеобщего оптимизма в обществе многие люди стали идти в ДНД исключительно ради меркантильных выгод, а не для помощи милиции – то есть ради отгулов, предоставляемых государством за работу в ДНД. И все же большинство членов народных дружин все-таки работали не за страх, а за совесть. Одним из таких людей был и омский дружинник Геннадий Горбунов.
20 мая 1970 года , патрулируя улицы родного города, он заметил, как несколько человек избивают друг друга руками и ногами. Горбунов по долгу службы обязан был вмешаться (несмотря на массу примеров, когда дружинники попросту «не замечали» подобных происшествий, предпочитая вдвоем-втроем выкручивать руки какому-нибудь с трудом передвигавшему ноги пьянчужке), что он и сделал. Вклинившись в драку, Горбунов стал разнимать дерущихся, причем делал это так активно, что в первые мгновения драчуны опешили, явно не ожидая от дружинника такой прыти. Однако затем один из них опомнился и, выхватив из-под одежды нож, ударил им Горбунова в грудь. Тот упал на землю. Тут уж многочисленные прохожие, которые до этого старались не обращать внимания на драку, бросились к месту происшествия. Преступник попытался было скрыться, но был задержан, а смелому дружиннику вызвали «Скорую». Она пришла вовремя, и уже через несколько минут раненый лежал на операционном столе.
Этот случай имел большой резонанс, причем не только в Омске. В сентябре Горбунова вызвали в Москву, где в торжественной обстановке вручили медаль «За отличную службу по охране общественного порядка» от Президиума Верховного Совета РСФСР. Сделано это было не случайно. Таким образом государство старалось дать понять людям, которые работали в ДНД, что оно готово оценить их самоотверженность по самому высокому разряду.
Под давлением призрака
Уникальный случай был зафиксирован весной 1970 года в исправительно-трудовой колонии № 1 Управления внутренних дел при Ростовском облисполкоме. Там 20 мая один из осужденных признался в убийстве, которое он совершил… два года назад. Покаявшимся был 18-летний Евгений Вишняков, сидевший в колонии за куда меньший грех – он ограбил магазин, а чуть позже грабанул на улице прохожего. Но, как оказалось, это были не единственные «подвиги» Вишнякова. По его собственным словам, в начале июля 68-го, будучи в Ленинграде, он познакомился с неким мужчиной, который пригласил его к себе в гости. Поскольку Вишняков тогда бродяжничал, он с радостью принял это предложение. Его не испугало даже то, что пригласивший его мужчина оказался гомосексуалистом. В итоге Вишняков прожил у гостеприимного хозяина пару дней, а когда ему это надоело, решил сбежать, предварительно ограбив. Убивать хозяина парень не хотел, но ситуация вышла из-под контроля: мужик стал звать на помощь, и Вишняков задушил его подушкой.
Администрация ИТК с большим интересом выслушала признание Вишнякова, после чего поинтересовалась: с чего, мол, он решил признаться, если ему до свободы оставалось всего два года отсидки? Неужто совесть замучила? «Да какая, к черту, совесть? – отрезал Вишняков. – Меня покойник уже достал: каждую ночь ко мне во сне является с подушкой». – «И как долго он к тебе является?» – удивились тюремщики. «Больше года», – честно признался парень. Когда вопрос про мотив задаст раскаявшемуся убийце следователь ленинградской прокуратуры, которому поручат это дело, Вишняков ответит, что, с тех пор как он признался в убийстве, покойник к нему являться перестал. Видимо, за этим он к парню и приходил: чтобы тот покаялся.
Зэки-бунтари
Такое явление, как бунт заключенных, в советских тюрьмах если и имело место, то крайне редко. Достаточно сказать, что в 70-х годах подобных инцидентов было около десятка, в то время как в годы горбачевской перестройки их счет перевалит уже за сотни. Из-за чего же бунтовали зэки в брежневские годы? Вот лишь один из случаев, который произошел в 1970 году .
Незадолго до празднования 100-летия со дня рождения Ленина по всем тюрьмам и колониям страны прошел слух, что грядет широкая амнистия в связи с этой датой. Слух подтверждали и сами руководители мест заключения, которые объявили в связи с юбилеем социалистическое соревнование за право попасть в число колоний, достойных амнистии. Энтузиазм, который охватил тогда зэков, был огромным, и даже зэки-сторожилы отмечали, что давненько не видели ничего подобного. Однако все старания заключенных вылетели в трубу – никакой широкой амнистии не последовало, поскольку именно в том юбилейном году, как мы помним, преступность в СССР перешагнула миллионную отметку. В итоге власти посчитали, что проявлять излишний гуманизм на этом фоне будет неправильным.
Между тем разочарование многомиллионной армии советских зэков было настолько огромным, что во многих колониях создалась взрывоопасная ситуация. Достаточно было поднести спичку, чтобы вспыхнул настоящий пожар. И волею судьбы эту спичку зажгли в колониях № 6 и 7 под городом Тольятти.
Еще в середине мая сотрудники ИТК № 7 перехватили записку из соседней колонии № 19, в которой фигурировала фраза «начнем 20–21 мая». Однако то ли тюремщики не придали значения этим словам, то ли просто не поняли, о чем речь, но никаких должных выводов не сделали. В итоге случилось то, что и должно было случиться.
Вечером 21 мая осужденный ИТК № 6 Чернышов попытался проникнуть в запретную зону, однако был вовремя замечен часовым. На крик «Стой, стрелять буду!» зэк не отреагировал, за что и получил автоматную очередь по ногам. Свидетелями этого расстрела оказались около двухсот зэков, которые бросились на штурм вышки. Сначала ее попытались поджечь, а когда это не удалось, в часового полетели кирпичи. Затем от вышки разъяренная толпа двинулась к промышленной зоне. В находившиеся там здания полетели бутылки с бензином, которые были заготовлены за несколько дней до этих событий (куда только смотрела оперчасть?!). В мгновение ока преодолев высокий забор и несколько рядов «колючки», разъяренная толпа растеклась по территории промзоны. Затем в толпе раздался чей-то клич: «Братва! Айда брать штрафной изолятор!» – и три десятка зэков бросились к ШИЗО, по дороге снеся забор и колючую проволоку.
Двери ШИЗО были крепкими, и открыть их голыми руками было невозможно. Поэтому зэки повалили на землю пару-тройку телеграфных столбов и, используя их как таран, за считаные минуты выбили двери. Все сидельцы изолятора (а среди них были и уголовные авторитеты, которые тут же встали во главе восстания) были освобождены. Удача окрылила восставших, и они бросились на штурм ИТК № 7. Причем одна из главных целей этого штурма состояла в том, чтобы освободить из помещения камерного типа еще одного уголовного авторитета – Феоктистова. Эта цель была благополучно выполнена: вооруженная дубинами и металлическими прутьями толпа в полсотни человек быстро управилась с забором, проникла в зону и выпустила на волю главаря, а с ним и еще с десяток других «отрицал». После чего погромы продолжились: зэки грабили магазины, столовые, склады, поджигали промышленные здания.
