Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)
— Интеллигенция начала века во многом подготовила революцию 17-го года. От любви до ненависти один шаг. И от либерализма и свободы до социалистической анархии или оруэлловской системы — тоже один шаг. Что необходимо предпринять, чтобы его не сделать?
— Я глубоко убежден, что начинать нужно с самого себя. И в этом залог успеха или неудачи движения к свободе. Я считаю, особенно в сравнении с оруэлловской моделью, что свобода лична. Поэтому особо важно исключение возможности делегирования кому-то вместо себя права принимать решения. Именно в этом была ошибка утопистов прошлого, которые считали, что власть способна восполнить несовершенство отдельных людей. Да, все люди несовершенны, но каждый персонально несет ответственность за свое несовершенство. Именно в этом состоит главное отличие того, кто считает, что люди должны подчиняться власти, и того, кто считает, что человек сам ответственен за себя и за свои решения.
— По сути мы говорим о мирном, ненасильственном изменении социального, политического, государственного строя. Но изменению строя
предшествует изменение эстетики. Каковы, на ваш взгляд, основные направления эстетики свободного человека в контексте патриотизма, о котором вы говорите в своих работах?
— Эстетика — это более широкое понятие, чем изменение общественного строя. И мы знаем, что эстетические конструкции меняются значительно реже, чем тот или иной общественный строй. Действительно, наступает новое время. Время новой эстетики. При этом новая эстетика совершенно не обязательно связана с изменением политического строя и не меняет свободного, либерального развития общества. Наоборот, эстетика определяет новые этапы в этом развитии. Смысл новой эстетики состоит в продолжении понимания того, что говорил Христос: человек должен вести себя перед другими так же, как он ведет себя перед самим собой. Сегодня вся современная технология, проникшая в каждый дом, противоречит лицемерному образу жизни. Человек должен быть открыт, но я имею в виду внешнюю сторону жизни человека. А что касается внутреннего мира человека — каждый уникален, каждый имеет огромный внутренний, духовный мир. И эта новая эстетика, естественно, не противоречит, не исключает личного, внутреннего мира человека.
— Вопрос сиюминутный. Некоторые социологи говорят, что президент Путин иногда использует до 11 процентов своего (условно говоря) пиар– времени на православную тему. То он едет молиться во Владимир, то говорит о посте и т.д. Между тем (и мы об этом доказательно писали) верующему, воцерковленному человеку абсолютно ясно — президент не православный человек. Почему же он и другие политики так стараются использовать карту православия?
— Это вопрос не ко мне, это вопрос к президенту и к тем политикам, которые используют веру в угоду сиюминутным политическим интересам. Мне кажется, что это недостойно.
— Может быть, они понимают, что роль Церкви в России будет все больше возрастать?
— Я считаю, что роль Веры будет возрастать. Как я уже говорил, отличие того, что было до Иисуса Христа, состоит в том, что Моисей, общаясь с Богом, потом передавал людям то, что он услышал от Бога. А Христос говорит, что мы уже от рождения несем в себе заложенные Богом понятия свободы, совести, добра. Те понятия, которые богословы называют Божественной искрой, зачатками Духа в человеке. И наше представление о заповедях дано нам от рождения, а не является следствием знания, которое нам кто-либо передал.
— Как вы думаете, СПС и «Яблоко» являются конкурентами «Либеральной России» или нет?
— Я абсолютно не рассматриваю ни одну из тех сил, которые сегодня представляют интересы либеральной части общества, как конкурентов. Более того — и я это говорил в опубликованном мной «Манифесте» — необходимо выработать общие понятия, общие точки соприкосновения у всех тех, кто считает, что Россия должна быть либеральной страной. Конечно, понимание либерализма может быть различным, но сегодня я не увидел ни у лидеров «Яблока», ни у лидеров СПС даже попытки сформулировать то, что они понимают под либеральным будущим России.
— Но зато недавно Примаков сказал, что нужно бороться с псевдолиберализмом. (Он подчеркнул, что не с людьми, а именно с псевдолиберализмом).
— В этом случае Примаков совершенно не интересен. Ни он, ни его комментарии. При этом я не хочу вообще отмахнуться от Евгения Максимовича. Я считаю его мощным, серьезным политиком. Но политиком того времени, которого больше не существует. Он человек из далекого прошлого. Поэтому его представления о либерализме не имеют ничего общего с тем, что понимали классики под этой идеей, и с тем, в чем действительно сегодня нуждается Россия.
— В последнее время часто обсуждается тема неофашизма и одного из его проявлений — скинхедов. Недавно в Москве убили троих человек. Официально власти говорят, что это, мол, просто молодежная мода, совпадения и никакого движения не существует. Но многие журналисты пишут о возрастании националистической тенденции.
— Истоки неофашизма в России естественны. Люди остались без каких-либо ясно сформулированных идей. Поэтому здесь только два пути: Россия станет нацистской страной или либеральной страной. Ничего другого между этими двумя возможностями России не предоставлено, потому что Россия уже не вернется в коммунизм. И я не считаю, что власть не видит этих националистических тенденций. Власть все видит и сознательно потворствует этому. Нельзя этого не замечать, поскольку все на виду. Не так давно во многих странах, и в Европе, уже проходили это с известными последствиями. Но власть в России плохо образована. У нее в принципе нет образования и знания. И поэтому для общества опасность возрастает еще больше, так как, с одной стороны, власть не понимает окончательных последствий такого развития, с другой — она поддерживает
это напряжение в обществе, из которого надеется извлечь выгоду, и в конечном счете пострадает сама.
И здесь нет необходимости оглядываться в 30-е годы Германии. Это слишком далеко для понимания наших современных политиков. Достаточно вспомнить, что не были сделаны выводы из истории первой чеченской войны. Власть навязала вторую чеченскую войну и с прежним упорством продолжает ее вести, и ценой тысяч жизней расплачивается за непонимание того, что война не имеет никаких шансов на успех. Россия разрушает сама себя. И это ярчайший пример необразованности власти.
— В «Декларации» вы говорите, что патриот России — это вовсе не державник, государственник. Но не будут ли вас упрекать в том, что в вашем понятии патриот — это тот, кто против независимого государства?
— Ну конечно нет. Сама свобода предполагает независимость. А что касается независимости государства — это вообще другая категория. И человеку крайне сложно оставаться свободным в стране, которая подчинена другим государствам. И первым условием свободы человека (точнее, возможности ему стать свободным) является независимость государства, в котором он живет.
— Вы говорите, что дело борьбы за свободу в России — дело опасное. Что вы имеете в виду?
— То, что современная власть опять следует традициям той власти, которая была в России на протяжении почти всего XX века. Власть в эти годы никому не позволяла отличаться от так называемого «среднего» человека, пытаясь, вместо предоставления равных возможностей людям, уравнять всех. И это вступало в абсолютное противоречие с тем, что называется «свобода человека». Свободный человек никогда не похож на другого свободного человека. В этом, кстати, и состоял замысел Господень. Он сотворил всех людей различными. Да, Бог, естественно, знал, что люди будут ошибаться. Более того, Бог знал, что люди имеют право на ошибку. Но именно еще и поэтому выживает человечество. Потому что те опасности, которые возникают перед ним, решаются по-разному. И какой-то из путей решения оказывается верным. Именно этим путем следуют уцелевшие до следующей развилки.
— За рубежом, по-моему, не совсем понимают, что в России происходит со свободной прессой.
— Я не думаю, что на Западе не понимают, что происходит со свободами в России. Другое дело, что современный Запад очень рационален. И как следствие этого — происходит непонимание стратегиче-
ских приоритетов западным миром для себя. Запад мыслит очень короткими категориями — сроком правления того или иного президента. Кроме того, Запад делает принципиальную ошибку, измеряя общий потенциал России исключительно экономическим потенциалом, который у России, конечно, невысок. И современные кризисные ситуации в мире проявляют эту ошибку. Ошибочно считать, что сегодня роль России в мире меньше, чем когда-то роль Советского Союза. Другое дело, что эта роль была в основном отрицательна и очень много предстоит сделать, чтобы эта роль перед всем миром