Владимир Белоусов - Кто убил Влада Листьева?...
Видите ли, я не хочу вести жизнь затворника и вообще как-то ее менять. Я — очень общительный и компанейский человек. Люблю сходить с друзьями в кино, в театр, просто в ресторан. У меня нет и никогда не было личных телохранителей. Однажды, когда я лежал в нью-йоркской больнице (мне делали операцию на сердце), полиция послала целую команду, которая охраняла меня круглые сутки. Я сам, впрочем, об этом не просил. Джон Кеннеди однажды сказал:
«Если вы очень захотите кого-то убить, вы обязательно рано или поздно это сделаете». Я согласен с этим и считаю: что будет, то будет. В каком-то смысле я — фаталист.
— Вы знали лично вашего российского «двойника» Влада Листьева?
— Да, я несколько раз говорил с ним по телефону. Он мне очень нравился — интересный, умный, талантливый человек. Мы говорили с ним о журналистике, о жанре интервью. Я был потрясен, когда узнал об убийстве.
— Он говорил вам о том, что тоже стал носить очки и подтяжки?
— Да, он вообще был большим почитателем моего творчества и очень интересовался моей манерой вести диалог с собеседником, спрашивал, как лучше организовать прием звонков телезрителей в студии и т. д. Если вы спрашиваете, не волновало ли меня, что некоторые журналисты в чем-то мне подражали, то, наоборот, я всегда был очень польщен, мне это нравилось. Когда кто-либо говорит: «А, это немецкий Лэрри Кинг!», мне только безумно приятно это слышать. Ведь это — критерий моей журналистской популярности.
Как видим, где было надо, американский «двойник» Влада Листьева вовсе не пренебрег мерам предосторожности.
«ЕСЛИ ВЫ ЗАХОТИТЕ КОГО-ТО УБИТЬ. ВЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО РАНО ИЛИ ПОЗДНО ЭТО СДЕЛАЕТЕ».
Джон КЕННЕДИ
Теперь перед нами стоит задача понять, каким образом у маньяка возник замысел убить именно Владислава Листьева. Для этого следует разобраться об особом типе «выбора объекта» у мужчин. Поняв это, а также проанализировав «пусковой механизм» патологии, можно до конца исследовать, каким образом получилось, что маньяк стал причиной гибели Влада Листьева.
На самом деле, одаренные натуры: поэты, художники, музыканты, журналисты, ученые отличаются от других людей некоторыми особенностями, позволяющими им разрешать профессиональные задачи. Обладая особенно тонкой организацией, большей восприимчивостью (никто не сомневался, что Влад Листьев был тонко организованной натурой) сокровенных стремлений и желаний других людей, талантливые представители таких профессий в то же время обнаруживают достаточно мужества, чтобы раскрыть перед всеми свое собственное бессознательное. Но ценность познания, заключающегося в их творчестве (поэзия, произведения изобразительного искусства, музыка, телевизионные передачи, как особо сложный, синтетический вид искусства), понижается благодаря одному обстоятельству. Цель творчески одаренного человека — выставить интеллектуальные и эстетические удовольствия и воздействовать на чувство и интеллект. Вот почему творец (в нашем случае Влад Листьев), не может не изменить действительности, а должен изолировать отдельные его части, разрывая мешающие связи, смягчать целое и дополнять недостающее. Таковы преимущества так называемой «поэтической вольности» или же касательно нашего случая — своеобразная «журналистская вольность». Творец может проявить весьма мало интереса к происхождению и к развитию подобных душевных состояний, описывая их уже в готовом виде. Поэтому необходимо, чтобы наука более грубыми прикосновениями и совсем не для удовольствия занялась теми же вопросами, творческой обработкой которых люди наслаждались, сидя перед экранами своих телевизоров. Эти замечания должны служить оправданием строгой обработки вопросов как политической, экономической, так и любовной жизни человека. Как раз и требует самого полного отказа от «принципов наслаждения», насколько это возможно для нашей психической деятельности.
Во время моего журналистского анализа у меня не имеется возможности знакомиться с областью любовной жизни тележурналистов. По моему глубокому убеждению, все представители подобных профессий скрытые невротики. Ведь самое поверхностное ознакомление с подобной сферой похожее поведение в этой области можно наблюдать у среднего здорового человека и даже у выдающихся людей, каковым был, без всякого сомнения, и Влад Листьев, и Джон Ленной. Благодаря предыдущему накоплению однородных впечатлений перед нами вырисовываются определенные типы в любовной жизни. Что касается определенного объекта, то лично мне сочетание «условий любви» кажется довольно странным, и вместе с тем это допускает простое психологическое объяснение.
Первое из этих «условий любви» можно было бы назвать специфическим, если оно имеется налицо, следует уже искать и другие отличительные признаки этого типа. Его можно назвать условием «пострадавшего третьего». Сущность его состоит в том, что лица, о которых идет речь, никогда не избирают объектом своей любви свободную женщину, а непременно такую, на которую предъявляет права другой мужчина: супруг, жених или друг. Это условие оказывается в некоторых случаях настолько роковым, что на женщину сначала не обращают внимания, или она даже отвергается до тех пор, пока она никому не принадлежит; но человек такого типа влюбляется тотчас же в ту самую женщину, как только она вступит в одно из указанных отношений к какому-либо другому мужчине.
Нет нужды объяснять, почему и по каким причинам у Влада Листьева была третья по счету жена, у которой был муж. Но мы будем следовать своему условию не касаться личной жизни тележурналиста, но пытаться анализировать ситуацию вообще и довольствоваться тем впечатлением, какое он оказывал с телеэкрана. Хотя однажды встав перед объективом телекамеры, он, а вернее, его изображение стало достоянием миллионов зрителей.
Второе условие, быть может, уже не такое постоянное, однако столь же странное. Этот тип выбора объекта пополняется только благодаря сочетанию этого условия с первым, между тем как первое условие само по себе, кажется, встречается очень часто. Второе условие состоит в том, что чистая, вне всяких подозрений, женщина никогда не является достаточно привлекательной, чтобы стать объектом любви, привлекает же в половом отношении только женщина, внушающая подозрение, — верность и порядочность может дать целый ряд переходов, начиная с легкой тени на репутации замужней женщины, которая не прочь пофлиртовать, до открытого полигамического образа жизни кокотки или жрицы любви. Но представитель нашего типа не может отказаться хотя бы от какой-нибудь особенности в таком роде. Это условие с некоторым преувеличением можно назвать «любовью к проститутке».
Подобно тому как первое условие дает удовлетворение враждебным чувствам по отношению к мужчине, у которого отнимают любимую женщину, второе условие — причастность женщины к проституции — находится в связи с необходимостью испытывать чувство ревности, которое, очевидно, является потребностью влюбленных этого типа. Только в том случае, если они могут ревновать, страсть их достигает наибольшей силы, женщина приобретает настоящую ценность, и они никогда не упускают возможности испытать это наиболее сильное чувство. Кстати, Листьев не раз высказывался, что он очень азартный человек. Удивительно то, что ревнуют не к законному обладателю любимой женщины, а к претендентам, к чужим, в близости к которым ее подозревают. В резко выраженных случаях любящий не проявляет желания быть единственным обладателем женщины и, по-видимому, чувствует себя хорошо в таком «тройственном союзе».
В нормальной любовной жизни ценность женщины определяется ее непорочностью и понижается с приближением к разряду проститутки. Поэтому странным отклонением от нормального кажется то обстоятельство, что влюбленные нашего типа относятся к женщинам именно такого разряда как к наиболее ценным объектам любви. Любовным связям с этими женщинами они отдаются всеми силами своей души, со страстью, поглощающей все другие интересы жизни. Они и могут любить только таких женщин и всякий раз предъявляют к себе требование неизменной верности, как бы часто ни нарушали ее в действительности. В этих чертах описываемых любовных отношений чрезвычайно ясно выражен навязчивый характер этих отношений, свойственный в известной степени всякому состоянию влюбленности. Не следует, однако, полагать на основании этой верности и силы привязанности, что одна-единственная такая любовная связь заполняет всю жизнь таких людей, или она бывает только один раз в жизни. Наоборот, страстные увлечения такого рода повторяются с теми же особенностями много раз в жизни лиц такого типа, как точная копия предыдущей. Больше того, в зависимости от внешних условий, например, перемены места жительства и среды, любовные объекты могут так часто сменять один другой, что из них образуется длинный ряд.
