Анна Ромашкина - Хостесс. История Бэйли Екатерины
– Да триста лет он мне снился! – обиженно буркнула я. – У меня, вон, Тим уже есть.
– Вот и правильно! Он у тебя тоже хороший.После часу ночи, когда все посетители разошлись, я отправилась в ресторан Шпика. Тима поставили на дежурство, поэтому мы с Шоном, как два старых и практически одиноких волка, решили встречать Новый Год вместе.
Приняв пару стопочек водки, заблаговременной прихваченной из России, в моей голове созрела «гениальнейшая» идея и я предложила:
– А пошли за елкой!
– Куда?! Ночь на дворе! – возразил Шпик и налил себе очередной стопарик.
– Тут недалеко лесок есть. Я там что-то вроде елок видела. Пошли! – нетерпеливо потянула я его за рукав. В Корее никто не наряжал натуральных новогодних красавиц, а у меня, черт побери, вдруг ностальгия проснулась! И проснувшись, потребовала, чтобы в этот Новый Год все было по-настоящему, как в России!
Должна заметить, что на трезвую голову подобные идеи меня не посещали, но, учитывая количество выпитого за весь вечер…
Так что мы потеплее оделись (я даже варежки нацепила, при виде которых Шпик хохотал до упаду, так как не видел этого с тех самых пор, как перестал ходить в детский сад) и уже через пять минут были у того самого леска, одиноко возвышавшегося среди бескрайних рисовых полей, о котором я говорила. Кто и зачем оставил его там – понятия не имею, но именно он должен был спасти меня от приступа ностальгии.
– Что-то я не вижу тут елок, – с сомнением огляделся Шпик.
Я тоже пока не видела ничего подходящего, однако, задрав голову чуть повыше, мне удалось-таки обнаружить несколько пушистых веточек, притаившихся на самой макушке старой ободранной пихты.
– Придется лезть, – секунду подумав, вынесла я вердикт, и, поправив сбившуюся набок шапку и натянув повыше варежки, решительно ухватилась за ствол.
Повиснув на высоте около метра, я предприняла отчаянную попытку подтянуть свой увесистый зад чуть повыше, но… притяжение Земли оказалось сильнее, и под заразительный хохот Шпика моя тушка кулем плюхнулась вниз.
– Ты не умеешь. Давай я попробую, – все еще утирая слезы от смеха, предложил Шпик и, вытащив меня из сугроба, направился к многострадальному дереву сам.
Впрочем, его попытка закончилась тем же, чем и моя – падением в уже изрядно примятый сугроб.
– Ладно, Бог с ней, пускай себе растет, – вдоволь нахохотавшись, разрешила я, потому что кое-что вспомнила и резво устремилась вглубь леска, таща за собой отчаянно упирающегося Шпика. – Я там за забором еще одну видела, чуть пониже. С нее нам будет гораздо проще веточку отломать, – горячо убеждала его я по дороге.
– А нас не арестуют за это? – вдруг проявлял он редкостное малодушие, недостойное истинного ирландца.
– Не боись, не арестуют!… Ель эта – ничейная! – заверила я.
– Как это? Ты же сказала, что она – за забором!
– Ну да, за забором. Но забор-то – ничейный!
Мы довольно быстро нашли тот самый «ничейный» забор, «тихонечко» отломали увесистую еловую ветку и бегом помчались к Шпику домой, пока нас никто не заметил.
Притащив ветку в квартиру, мы уселись пить пиво, время от времени поглядывая на свой трофей, сиротливо жавшийся в углу комнаты.
– И зачем она нам? – несколько запоздало поинтересовался Шпик.
– Как – зачем?! Чтобы Новым Годом пахло!
– А-а, понятно, – протянул он и рассмеялся.
По большому счету, ветка эта была нам ни к чему (не настолько уж сильным был у меня приступ той ностальгии!). Просто мне вдруг захотелось, чтобы у нас обоих остались веселые воспоминания об этой ночи, вот я и придумала поход за елкой.
Кстати, идея и вправду оказалась хорошей, так как мы потом еще часто хохотали до слез, вспоминая об операции «Новогодняя елка».Глава 8
Изо дня в день Ким ворчал, что все кругом знают о моих отношениях с Тимом и это плохо для его бизнеса. Почему-то раньше, когда мой бывший муж еще был в Корее, и я всем говорила, что замужем – это бизнесу не мешало. А вот теперь – мешает и все тут!
Я попыталась объяснить ему, что самые хорошие наши клиенты – завсегдатаи – приходят не потому, что хотят за мной поухаживать, а ради обычного приятельского общения и им наплевать, есть у меня бойфренд или нет. Но у корейцев, увы, своя – непостижимая – логика (согласно ей мужчина в принципе не может дружить с женщиной, он всегда испытывает к ней вполне конкретный, мужской, интерес), и с ней не поспоришь.
Со временем я даже снова стала соглашаться на обеды с клиентами (что, разумеется, вызывало раздражение Тима), лишь бы Ким перестал ворчать на меня. Но и это не слишком-то помогало, потому что каждый раз находился какой-нибудь новый повод для выяснения отношений:
– И скажи своему Тиму, чтобы перестал цветы в бар таскать! Нечего всем вокруг видеть, что вы встречаетесь!… Совсем плохой бизнес из-за него стал! – бухтел он, видя у меня в руках очередной букет.
Все эти «разборки» мне жутко надоедали, но изменить пока что я ничего не могла.
В дополнение к прочим «радостям жизни», Ким сократил количество моих выходных с обещанных четырех в месяц до двух, да и то – каждый такой день нужно было буквально вымаливать у него.
Не скажу, что работа у меня была сверхтяжелая, но иногда все-таки хотелось заняться чем-то еще, кроме нее – в тот же Осан, например, съездить с друзьями или в Сеул. Однако с подобным графиком об этом нечего было даже мечтать.
Я активно возмущалась сложившейся ситуацией, но мой «хозяин» был непреклонен:
– Я и так плачу тебе больше, чем кто-либо в тауне платит барменам, поэтому и выходных у тебя будет только два, и только тогда, когда я разрешу!
– Но ты же мне обещал раз в неделю?!
– Мало ли, что обещал!
Ким упорно не хотел давать мне положенный выходной, видя, что клиенты уходят гораздо быстрее, когда меня нет, а завсегдатаи так и вовсе не появляются, потому что находятся в это самое время рядом со мной в каком-нибудь другом, более интересном месте.
В итоге за прошедшие два месяца мне дали не восемь и даже не четыре, а всего-навсего три выходных.
Тиму, естественно, все это тоже не нравилось, но он молчал, боясь, что вмешательством своим сделает мне только хуже.
Со временем у меня появился еще один очень хороший друг, который гармонично вписался в нашу со Шпиком компанию. Звали его Тедом, и было ему двадцать три года.
Он пробыл в Корее уже полтора года, и мы давно были знакомы. Но подружились – лишь после того, как он расстался со своей русской подругой, которая работала в клубе в Осане.
– Она то соглашалась выйти за меня замуж, то вдруг передумывала, – жаловался он, рассказывая мне о Свете. – А пару раз я поймал ее на лжи в отношении денег, хотя и не придал в тот момент слишком большого значения этому… Скажи, а у вас и вправду сигареты стоят пять долларов?
– Что за бред?! Доллар, ну полтора – не больше.
– Правда?!
– Клянусь!
– А билет до Хабаровска, сколько стоит? – не унимался он.
– Туда и обратно долларов четыреста.
– А Света мне говорила, что только в один конец – восемьсот.
– Сколько-сколько?! – не поверила я ушам. – И ты, как лопух, повелся?
– Да нет, я сам потом посмотрел в Интернете, что за четыреста – пятьсот можно купить. А когда сказал ей об этом, она ответила, что это я неправильно ее понял.
Из его рассказов я сделала вывод, что девочка Светочка не слабо так «раскрутила» Теда на бабки, пока он не очухался. Мне было его искренне жаль, так как парень он – действительно замечательный: добрый, щедрый, отзывчивый…, да и Светку любил очень сильно. Но, к сожалению, он слишком многое ей прощал, пока не понял, наконец, что она им просто и беззастенчиво пользуется.
– …Кстати, я тебя на День Рождения свой приглашаю, – наконец «вынырнул» он из невеселых воспоминаний.
– А когда он у тебя? А то в марте я домой уезжаю.
– Двадцатого февраля.
– Тогда – успеваю.
Также он пригласил Шпика, Шона и прочих своих сослуживцев. К сожалению, Тим в этот вечер должен был стоять в карауле, так что я опять оставалась без кавалера.День Рождения Теда мы решили отмечать везде: в каждом баре тауна, на какие хватило бы наших сил.
Начали, как всегда, с «Лос Лобоса». Выпили там по паре коктейлей и направились в «Парадайс». Ким как всегда был жутко недоволен, что мы не остались подольше, но мне, если честно, было уже все равно.
За вечер нами было выпито ну о-о-очень уж много всего: пиво, водка, текила – лились буквально рекой! Так что проснулась я поздно, с жуткой головной болью и зверским «сушняком». Рядом тихонько сопел Тим, не ставший будить меня по приходу.
Как и когда я вернулась домой – не помню. Совсем не помню.
Постанывая от боли, я прошлепала в ванную и глянула на себя в зеркало.
О, ужас! Помимо вполне ожидаемой безрадостной картинки, я обнаружила, что мое лицо украшает шикарный «фонарь», неизвестно как там оказавшийся. Я напрягла мозги, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но, увы, безрезультатно – какая-то часть нашего «веселья» оказалась начисто стертой из памяти.
