Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

Его трагедия заключалась в том – как он признался в 2000 году, – что у него не было стремления эволюционировать из террориста-мученика в зрелого политика. Для палестинцев трагедия заключалась в том, что он так долго выражал их ожидания. Он умер слишком поздно для тех, кто погиб в ходе интифады, большинство из них были палестинцы. Но его неминуемый уход несет надежду: израильтяне вновь будут вынуждены по демографическим причинам выдвинуть предложение Барака, а палестинцы найдут себе государственного деятеля, обладающего мудростью и полномочиями принять его.

Манеры и нравы

Люди в наши дни запутались и никак не могут объяснить, что такое консерватизм. Кто мы – сторонники гражданских свобод, авторитарной власти, вегетарианской пищи или ротарианцы? Следует ли нам иногда быть немного растаманами? Ниже я излагаю, кем нам следует быть: сторонниками свободного рынка, либертарианцами (хотя, нет, возможно, ультралибертарианцами), склонными к соблюдению традиций, противниками всяческих инструкций, сторонниками иммиграции, быть независимыми, выступать против запрета алкоголя и охоты, выступать в защиту автомобилистов и быть готовыми стоять насмерть за право Гленна Ходдла верить в реинкарнацию.

Алкоголь полезен

«Официант, мое каберне совиньон пьет кто-то еще», – заявила молодая темноволосая женщина напротив – из чьей визитной карточки теперь я могу узнать, что ее зовут Каролин Панцер, из Portman Group, включающей семь крупных британских компаний по производству напитков, – и с осуждением посмотрела в мою сторону. Так получилось, что к третьему блюду обеда, устроенного новым и удивительным обществом под названием «За умеренное питие», все действительно перепуталось.

Место действия – старинный Страсбург. В алькове обеденного зала для членов Европарламента окна запотели из-за холодного воздуха снаружи. Привратники в черных фраках с золотыми брелками скользят среди гостей, рассаживают европейских представителей за стол: здесь – представитель зеленых из Бельгии, там – бывший штурмовик СС.

Примерно 20 членов Европейского парламента, полузнакомые лица различных евроконсультантов и лоббистов, собрались вместе отпраздновать самоочевидное предположение, что алкоголь полезен. Перед нами закуска: chiffonade de la laitue с креветками и вареными устрицами, в качестве гарнира огромное, непонятного вида ракообразное.

Это было томительное утро лекций о медицинских данных в пользу «умеренности», которая в данном случае подразумевала постоянную, но не чрезмерную трату денег на алкоголь. И вот наступило время для практических занятий. Лицо одного молодого блондина настолько отмечено bienfaits de la moderation (положительными результатами умеренности), что приняло цвет почтового ящика (в Англии они ярко-красные. – Прим. пер.).

Что касается chiffonade de la laitue, для меня это могло означать все что угодно – вплоть до французского шеф-повара по листьям салата. В действительности это оказался вкуснейшей пирожок, фаршированный вареной зеленью. Пока морскую тварь разламывают и начисто высасывают, шум компании затихает. Для тоста в бокалы наливают шардоне 1988 года.

Вино тоже превосходное. Его явно произвел мой сосед слева: энергичный калифорниец лет 60 с низким голосом и лицом, как у черепашки. «Мы делаем вина только очень высокого качества, – говорит он. – У них свой особый вкус и характер, но они помогли задать тон в производстве вин по всему миру».

Мне вдруг становится ясно, что я сижу рядом с колоссом мира виноделия и имеет смысл вникнуть в его слова. Это мистер Роберт Мондави, тот самый «Роберт Мондави из долины Напа»[249]. Что, кроме репутации ресторана для членов парламента, привело его в Европарламент в Страсбурге, дом проигранных дел?

Года два назад г-н Мондави обеспокоился неопуританизмом, захлестнувшим Соединенные Штаты и весь мир. Его отец, американец с итальянскими корнями, делал деньги во время сухого закона на том, что поставлял виноматериал по всем Соединенным Штатам, чтобы обычные семьи могли делать вино сами. Но эти деньги были ничто по сравнению с серьезным винным бизнесом, который Мондави наладил в долине Напа.

Подают пино нуар, которое также производит г-н Мондави, и мы обсуждаем нарастающий вал глобальной нетерпимости. Во Франции только что приняли «закон Эвина» (Loi Evin), который ограничивает рекламу простым изображением бутылки и описанием, каким образом производилось вино. В 1990 году в Италии закон Мамми (Mammi) наложил ограничения на спонсорство. Более жесткое регулирование планируется ввести в Испании, Люксембурге, Дании и Бельгии.

Этот обед в Страсбурге знаменует окончание мирового турне в рамках кампании по пропаганде права на потребление алкоголя – умеренное. «Они лишают нас свободы выбора и самовыражения. Мы нуждаемся в просвещении, а не в контроле», – говорит Мондави.

И кто эти «они»? В разговор вступает хозяин званого обеда и приводит удивительный факт. Хозяина зовут Питер Дафф. Он вел утренний симпозиум, возглавляет алкогольную инициативу Роберта Мондави и является европейским консультантом Института вина Калифорнии. Он раскрывает секрет. Оказывается, Саудовская Аравия закачивает огромные финансовые ресурсы в кофры постоянно разрастающегося мирового лобби трезвенников.

«Коран говорит, что алкоголь – грех, хотя в следующей жизни пить будет можно. Они хотят уничтожить алкоголь», – поясняет он. Похоже, что во Всемирной организации здравоохранения велико влияние арабов. Эта организация ООН приняла постановление о снижении мирового потребления алкоголя на 25 %. Но более омерзительно то, что ВОЗ приравнивает алкоголь к наркотикам.

К этому приложили свою руку и некоторые представители западных стран. Некий доктор Крапле, который живет в Париже. Его имя смакуют за столом: «Ха-ха-ха… только чуть-чуть!» И есть такой доктор Дерек Резерфорд, который подготовил отвратительную «Алкогольную хартию Европы». Но Дафф подчеркивает, что они находятся в меньшинстве. «Где они берут деньги? Если посмотреть на имена, они не европейцы и не американцы», – говорит он. Они арабы…

Единственный способ вести свой крестовый поход наоборот – это призвать на помощь науку. Вот почему сегодня утром ключевым докладчиком была доктор Агнесс Хайнц, которая сейчас сидит через два человека от меня. Она – директор отдела питания и биохимии американского Совета по науке и здравоохранению. (И почему такого рода посты всегда занимают хорошенькие тридцатилетние женщины? Антропологи, палеографы, эксперты по гориллам и т. д.? Может быть, есть какой-то договор с Голливудом?)

Доклад доктора Хайнц был образцом скрупулезного научного анализа. Негативные стороны алкоголя, несомненно, тоже отражены. Но послание надежды светило всем нам, как маяк: «Печень – огромный самовосстанавливающийся орган… умеренно пьющие люди живут столько же или даже дольше, чем непьющие… алкоголь может предупредить ишемическую болезнь сердца».

Что? Алкоголь предотвращает сердечные приступы? Пожалуй, стоило продолжить эту тему с доктором Хайнцем за обедом, когда подали каберне совиньон из долины Напа. Да, верно. Исследования в Гарварде показали, что те, кто потребляет вино, на 25–40 % меньше подвержены риску сердечного приступа. Кроме смягчения стресса, алкоголь помогает вырабатывать жизненно важный животворный липопротеин высокой плотности (ЛВП). В некотором роде он полезен, хотя доктор Хайнц застенчиво улыбалась, показывая, что я вряд ли пойму, как именно.

Любой, кто видел, как журналисты-коллеги возвращаются на свои рабочие места, приняв на грудь три пинты пива и семь порций виски, и пишут прекрасную статью за 20 минут, или как товарищи по занятиям сдают выпускные экзамены в таком подпитии, что не в состоянии даже поправить очки на носу, интуитивно понимает преимущества ЛВП. Как говорит доктор Хайнц, они «полифакториальны». Для меня ЛВП работает другим образом. После такого необычного обеда он вызывает состояние такой глубокой задумчивости, которую не могут прервать даже драматические дебаты в Европарламенте.

Богатые стали кошмарным сном для алчных

Редко в истории среднего класса Британии бывало такое единодушное негодование. Редко большинство нашей нации в едином порыве выражало свое возмущение меньшинством. В определенных кругах достаточно прошептать «зарплата высшего руководства», «опционы на акции», «бонусы», «пенсионные права топ-менеджеров» или «Седрик Браун», и у ваших друзей рефлекторно вылезают глаза из орбит.

Те, кто считает себя активным сторонником предпринимательства, проявляют иррациональную праведность в этом вопросе, присущую, как кто-то воображает, колдунам, изобличавшим коррупцию от имени зулуса Чаки[250]. Морща нос, они указывают на советы директоров в Британии. Посмотрите, говорят они, на избранный круг лизоблюдов, готовых ублажать друг друга и не интересоваться судьбами молодых специалистов, оказывать почет и щедро вознаграждать друг друга, даже если фирма находится на грани банкротства (иногда кажется, что в этом случае – особенно щедро).