Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Только, может и не пенсионер.
К тому же, представьте эмоции парня восемнадцати с половиной лет, который полгода из этих лет дружил с тем вот, лопоухим, вместе с ним ремнём от дедушек отбивался, а в лопоухом только что дырку сделали в этой подворотне.
— Про жертвы-то брали в голову. Заметьте, ни один депутат не убит. Депутатские трупы — это плохой PR.
— Любое государство цинично меняет людей на жертвы. Это вненационально. Вы знаете какой-нибудь военный переворот или гражданскую войну, которую по периметру окружают полицейскими ленточками, оборудуют санитарными пунктами, мобильными туалетами, а потом выбегает мужик и кричит в мегафон: «Начали! У нас восемь часов на всё про всё!»?…
Я с тоской смотрю на это всё и думаю, что как ни странно, главный положительный эффект от этого мероприятия — это осознание чувства ответственности человека за свою жизнь, жизнь близких. Как если бы в детский сад воспитатели принесли электромясорубку и поставили посреди комнаты. И вот ты ломишься туда и оттаскиваешь детей. (Кода).
Извините, если кого обидел.
02 августа 2006
История про разговоры СCCLXXVII
— Что-то давно наш лектор журнал не удалял… Впрочем, я задумался — от чего это: как сядешь один вечером дома, так непременно водки напьёшься?
— Попробуйте садиться не один. Попробуйте садиться не дома. Попробуйте не садиться никуда. Попробуйте не думать про это — тогда уж точно проще жить будет?
— Я поступил мудрее. Сел и выпил. Сейчас ещё наемся.
— Я вас немного приложила — в рассуждениях о тоталитаризме.
— Это вам так кажется, что вы меня приложили. Вы, сами не зная того, просто повторили то, что утомительно обсасывали французские левые после войны. О том, что надо выбирать — то или это, и если уж ненавидеть Гитлера, то уж точно надо простить всё Сталину. Об этом написаны сотни, нет — тысячи книг, да.
— Да это понятно, что на самом деле триггера нет. Но к людям приступают, быстро поляризуют и вам приходится либо уехать в себя, либо уехать наружу, либо сделать выбор. Если тоталитаризм. К счастью Франции — там была Республика.
— Тут (мне кажется) выборов сотни и тысячи. Есть ситуации, когда выбор есть, есть ситуации, когда выбора вовсе нет, а есть ситуации, когда выбираешь между 55 и 34. И тоталитаризм тут не при чём. Что до Франции — то у неё — особенный бог. Все экзистенциальные рассуждения французских философов построены на вполне специфичном базисе. Франция была "отчасти оккупирована". В маки воевало очень малое количество человек, а сбитых английских лётчиков часто радостно сдавали сами французы. Что не помешало Франции после войны получить свою зону оккупации, сектор в Берлине и не менее радостно публично брить головы своим девушкам, что были заподозрены в связи с немцами.
Свойство мира в том, что как только человек попадает в определённые условия, то превращается во что-то другое. Вот, казалось бы, вполне персонально корректные американцы начали творить всякие безобразия в иракской тюрьме не-помню-как-пишется. А триггерная схема "как надо", казалось бы, у них в голову вшита. Так и немцы, самая культурная и трудолюбивая нация Европы, вдруг начала совать своих и чужих евреев в топки, как поленья. Да и все остальные не лучше.
Я-то, собственно, о другом. Мои мысли можно сформулировать так: "Иногда мне кажется, что можно сделать выбор, и тогда всё будет хорошо. Но это не так. Хорошо не будет. А выбор, конечно, можно сделать. Даже нужно — и не один".
— Американцы эти совершенно не были "персонально корректные". И вообще то, что было в Абы Грэйб, напоминает то, что происходит в нелучших тюрьмах США в мирное время. Хотя не знаю, в какую сторону работает этот аргумент: в конце концов, есть ведь причины, по которым это происходит.
— Не знаю, какие они были — я вообще малый специалист в персональной и политической корректности. Ну, я профанически полагаю, что в армии США всё-таки пичкают всяко разными правилами, что делать и чего не делать — особенно тех, кто служит за рубежами отчизны. Загадка в том, как молодой человек, прилично учившийся в школе, называвший негров — афроамериканцами, писавший сочинения об американских идеалах потом начинает унижать и пытать людей. Или (тут очень важно отвлечься от всякого антиамериканизма) молодой человек оканчивает гимназию в Штутгарте, знает наизусть много из Гёте, и умеет играть на фортепиано не одного только Шуберта, надевает вдруг чёрный мундир и начинает колошматить годовалых белорусских детей головками об угол избы. Или, молодой человек, отучившись десять лет в школе, ездивший на картошку и со всеми пивший портвейн — несмотря на все мусульманские запреты — одевает пятнистую форму и режет как барану, горло толстому бессмысленному русскому пленному. Или молодой парень, закончивший тот же педагогический техникум, и певший у костра песни Окуджавы, узнав, что его толстому бессмысленному приятелю перерезали горло (или же вовсе не зная этого) разгоняет бронемашину пехоты и раскатывает в блин вагончик, где жили все родственники его бывшего товарища по портвейну.
Боюсь, все эти аргументы работают только на цитату из Хемингуэя, которой заканчивается хороший американский фильм "Семь".
— «Никак не зависят от тоталитарности общества» — правильно, именно это и хотела сказать. Но про тоталитарный строй — вот что: он создает необходимость выбора там, где это не придет в голову в обычном обществе. Читать запрещенную книгу, разговаривать с исключенным из партии, рассказывать анекдот про генсека, отрекаться от друга, голосовать за ввод танков в Чехословакию… Продолжать нет смысла?
Про третье объясняю подробнее. Думать, что где-то люди чище, честнее, благороднее и прекраснее — глупо. Да, в стабильном обществе всё выглядят пристойнее, чем в отсутствие неотвратимо работающих прокуроров, но в критические моменты процент негодяев и праведников везде будет примерно одинаковым. Когда к тебе приходят с ножами — то выбора уже нет. Его за вас другие сделали. А вот когда еще есть — тогда и другая ситуация…
— Итак, продолжим битву определений. Тут проблема в том, что считать тоталитарным обществом. Понятное дело, я не любитель диктатур любого разлива. Но надо признаться, что Гарри Поттер регулярно попадает в списки запрещённых книг во вполне "демократических" странах. Что мне до демократии, если (допустим) моего сына в
