Война поколения Z. Тактика легкой пехоты в современной войне - Уильям Линд
Халилзад стремился убедить талибов, афганское правительство и других ведущих афганцев провести переговоры о новом политическом урегулировании для страны, которое будет включать новое правительство и конституцию и заменит Боннское соглашение. Вероятно, потребуется создание временного правительства из ведущих афганцев, а Гани, вероятно, придется уйти в отставку. Халилзад выразил оптимизм по поводу того, что как только афганцы сядут за стол переговоров друг с другом, соглашение будет быстро достигнуто. «Внутриафганские переговоры станут историческими», — говорил он. Чтобы заставить талибов согласиться, американские войска в конечном итоге придется сократить, хотя Халилзад предпочел бы оставить некоторое их количество для борьбы с терроризмом. Он не хотел разыгрывать карту вывода войск раньше времени, поскольку это был крупный козырь в переговорах. По сути, Халилзад считал, что сокращению войск должно предшествовать политическое урегулирование. В противном случае, когда американские войска будут выведены, у талибов возникнет соблазн отказаться от любых обязательств и попытаться захватить власть силой.
Целью талибов было добиться полного ухода США, а затем навязать свое собственное политическое урегулирование. Их позиция ужесточилась по сравнению с 2011 годом, когда они были готовы к переговорам с афганским правительством на ранних этапах процесса. Лидер талибов Маулави Хайбатулла был гораздо менее компромиссным, чем его предшественник — прагматичный Мансур. В 2012 и 2013 годах Хайбатулла поддержал открытие офиса мира в Катаре и убедил Шуру Кветты в том, что мирные переговоры разрешены исламским законом. Но он хотел только соглашения, которое выведет все иностранные войска и приведет к власти талибов. Через несколько месяцев после того, как он стал эмиром, он потребовал, чтобы Соединенные Штаты объявили о полном выводе войск из Афганистана в качестве предварительного условия для переговоров. Хотя это условие отпало, Хайбатулла планировал вести переговоры исключительно с Соединенными Штатами. Хайбатулла и другие высокопоставленные лидеры отвергали слова или действия, которые могли бы признать правительство Кабула Что касается Аль-Каиды, Хайбатулла был готов повторить обещание муллы Омара о том, что Талибан не будет поддерживать нападения на другие страны, не называя Аль-Каиду и не предпринимая никаких действий против нее. Старшие лидеры «Талибана» разошлись во мнениях относительно отказа от организации.
Ощущение военного импульса было широко распространено. Борхан Осман, исследователь, опросил десятки талибов и сообщил, пешие солдаты «Талибана» не проявляли никакого желания вести переговоры и заявляли, что намерены сражаться еще долгое время. Они считали «мученичество» и продолжение «джихада» до достижения цели установления исламской системы, свободной от иностранного военного присутствия, одинаково желательными результатами. Вера в скорую победу не была повсеместной, но все считали, что она в конечном итоге наступит, если противоположная сторона продолжит борьбу и не будет достигнуто политическое урегулирование.
Один бывший чиновник афганского правительства встречался с политической комиссией «Талибана» в октябре 2018 года. Талибы сказали ему, что они думали, что Трамп выведет войска в любой день. Они ждали этого. Тогда Кабул будет захвачен. Они были убеждены, что старый Северный альянс уступит, и гражданской войны не будет. Они сказали, что «схватят Северный альянс за горло, как цыплят, и бросят их на произвол судьбы». Шура Кветты якобы послал комиссию в несколько провинций, чтобы спросить их командиров о мире.
Пятьдесят процентов сказали, что они подчинятся приказу принять мир. Пятьдесят процентов выступили против мира и сказали, что проигнорируют любой такой приказ, что вряд ли является признаком ослабления боевого духа. Будущее, похоже, было на стороне талибов.
На международном уровне талибы получали беспрецедентную поддержку. Иран превратился в крупного покровителя, бросив вызов влиянию Пакистана. Иранская финансовая помощь талибам выросла с незначительного уровня в 2006–2011 годах до более чем 100 миллионов долларов в год после 2012 года и примерно сравнялась с пакистанской. Иран пригласил талибов открыть офис в западном городе Машад. Корпус стражей исламской революции (КСИР) незаметно увеличил военную помощь талибам, особенно в Гильменде и Фарахе. Они предоставили приборы ночного видения, прицелы, беспилотники и другое сложное оборудование мулле Манану в Гильменде и научили его людей пользоваться ими.
Увеличение поддержки якобы было направлено на противодействие Исламскому государству. На самом деле иранцы хотели использовать талибов для нападения на афганскую армию и полицию и сдерживания военной активности США вблизи своей границы. Иранцы поощряли нападения талибов на город Фарах. Иран играл на обе стороны, поддерживая своих давних союзников таджиков и хазарейцев и одновременно помогая талибам. Лидеры страны не хотели создания государства талибов и вряд ли предали бы таджиков и хазарейцев, но разжигание войны отвечало их интересам. Они не хотели, чтобы талибы согласились на долгосрочное военное присутствие США в Афганистане.
Не сделала этого и Россия. Российские дипломаты открыли свой собственный канал связи с политической комиссией Талибана и предоставили средства и, возможно, оружие. Как и иранцы, русские утверждали, что их интересует борьба с Исламским государством. Как и иранцы, они были больше обеспокоены тем, что присутствие США представляет собой стратегическую угрозу. Разумным предположением о начале российской поддержки талибов является 2014 или 2015 год, поскольку «Исламское государство» появилось в эти годы, но поддержка могла начаться и раньше. В 2017 году Мэттис отметил сообщения о российской активности в публичных показаниях. По сообщениям прессы, разведка позже предположила, что русские передали лидерам «Талибана» в 2018 и 2019 суммы для нападения на американские войска.
Более заметными были попытки российского президента Владимира Путина вмешаться в переговоры. 9 ноября 2018 года министр иностранных дел России Сергей Лавров провел мирную конференцию в Москве и пригласил политическую комиссию «Талибана», которая согласилась. В конференции также приняли участие Иран и Пакистан. Озадаченный, Гани направил только неофициальных представителей низкого уровня. На конференции политическая комиссия «Талибана» и ее глава Шер Мохаммед Аббас Станекзай выразили свое видение одностороннего мира (Тайеб Ага ушел в отставку в 2015 году после известия о смерти муллы Омара). Лавров разрешил делегации талибов называть себя представителями «Исламского эмирата Афганистан» — название, которое разозлило Карзая и закрыло офис в Дохе еще в 2013 году. Фотографируясь рядом с Лавровым, Станекзай был вне себя. После многих лет международного осуждения Иран и Россия предоставили талибам международное признание. Этот подъем подтолкнул к жестким требованиям на переговорах.
Отношения между Гани и Пакистаном были напряженными. После первых попыток найти общий язык президент Гани стал таким же едким, каким был Карзай. Пока террорист-смертник за террористом уничтожал Кабул, Гани укреплял связи с Дели. Афганистан и Индия обменялись серией визитов на высоком уровне. Индия передала афганской армии небольшое количество боевых вертолетов. Гани приветствовал открытие торгового пути в Индию через иранский порт Чарбахар. Все это не понравилось начальнику пакистанской армии Камару
