Александр Никонов - Кризисы в истории цивилизаций

Когда случится катастрофа? Если система не будет кардинально и очень жестко реформирована, то уже к 2018 году американцы должны будут выплачивать в виде пенсий больше, чем собирают в виде налогов. Но надежд на реформирование мало, ибо кто же проголосует за шоковую терапию!?.

И это беда демократии! Демократическая система всегда терпит до последнего, а потом взрывается. И чем дольше болезнь не лечится, тем плачевнее результаты взрыва. Если у власти нет силы, чтобы противостоять охлосу 1 плебеям, имеющим право голоса, то рано или поздно такая сила окажется вне традиционной системы.

А ведь помимо пенсионеров льготами пользуются и здоровенные лбы. Которые в силах держать в руках оружие… Из этой силы и набираются солдаты новой армии. Точнее, двух армий, которые объединятся под разными флагами и будут резать друг друга для доведения избыточной численности населения до размеров нового оскудевшего корыта. Потому что всякий кризис тождествен сужению ресурсной базы.

Как можно избежать катастрофы? Катастрофы можно избежать, если вдруг все пенсионеры умрут. От какой-нибудь неведомой болезни, поражающей только стариков. Или от плохо испытанного, но подающего большие надежды препарата, который должен был бы продлить жизнь бесценным американским пенсионерам, но – вот ведь незадача! – не продлил, а сократил. Бюджет, конечно, вздохнул, а виновные из фармацевтических компаний были строго наказаны тремя пожизненными заключениями…

Но это уже из области фантастики. Не станем прорицать будущее. Лучше заглянем в прошлое…

Глава 2.

Эту совершенно замечательную фразу – про цезаризм – сказал мне один неглупый человек, когда речь у нас зашла о грядущей пенсионной катастрофе. Мы сидели в его кабинете на высоком этаже, наблюдая где-то внизу заснеженную Москву, и искали варианты спасения планеты.

– Новые технологии? – предложил я.

– Хорошая штука. Но не панацея.

– Новый пузырь? В сфере нанотехнологий, например?

…Есть мнение, что перед «Глобальным Хлопком» раздуется лет на десять еще один пузырь – нанотехнологий или альтернативной энергетики. Но проблему гигантского дефицита в Америке он не решит все равно, он сможет лишь отдалить инфляцию, засосав в себя лишние деньги. Тем паче есть мнение и противоположное. «Мы не можем быть уверены в том, что технологический прогресс и экономический рост продолжатся в будущем», – пишет Котликофф, который исследовал проблему будущей пенсионной катастрофы вдоль и поперек.

Он отчасти прав. Мы уже говорили про видимое торможение прогресса. И график снижения инвестиций видели. И можем вспомнить, что культурный и технологический закат Рима начался после крушения Республики и воцарения единовластия. А также слова Менделеева о том, что Соединенные Штаты повторяют римскую историю.

Конечно, традиции Республики в Америке сильны. Но что случится с нею после того, как старики и плебс останутся без хлеба?

Повелитель умов и любимец Рима, писатель, политик, публицист и адвокат Марк Туллий Цицерон стоял в хвосте огромной очереди, которая выстроилась в приемной Цезаря. Марк пришел хлопотать за одного из своих клиентов. Судебная система о ту пору перестала быть независимой, все решали диктатор и его чиновники. «Сейчас я совершенно бессилен, – писал Цицерон знакомому, – но все, что может тень моего былого почета… все это к услугам твоих милых братьев».

Юлий Цезарь, проходя по приемной, заметил Цицерона. Он быстро взял его за руку и провел в кабинет. После чего горько воскликнул:

– Представляю, как меня должны ненавидеть, если сам Цицерон сидит в моей приемной и не может войти.

Они были из разных политических партий. Цицерон – «Последний Республиканец». Цезарь – «Первый Император». Цезарь любил Цицерона. Цицерон уважал Цезаря. Но их обоих, словно щепки, несла волна истории, которой суждено было опрокинуть Республику.

Как это выглядит с высоты времен и наук, мы знаем… Когда численность особей в популяции достигает пределов кормовой возможности ареала, в популяции нарастает напряженность. Иначе говоря, начинается внутренняя конкуренция за ресурсы. Благородны и гуманны только сытые люди. Когда прижимает, налет гуманизма тут же куда-то исчезает. Начинается острая борьба за ресурсы, сопровождающаяся усушкой-утруской. Это мы уже проходили в предыдущих частях книги.

И здесь самое время вспомнить слова Гайдара: «Нет некатастрофического выхода из этого набора проблем… произошла политико-экономическая блокировка: не было уже решений политически возможных и при этом экономически спасающих».

Исследователи заметили корреляцию между скудостью ресурсов и политической системой: сытость и меньшая плотность населения располагают к демократии, а конец демографического цикла – к авторитаризму. Революции и бучи всегда начинают не низы общества, а группировки элит, сражающиеся за истощающиеся ресурсы и личные блага и привилегии. Но для того чтобы сражаться, нужна армия. И потому при перепроизводстве элит часть этих элит уходит на сторону народа, привлекая его в качестве пушечного мяса.

Уже к I веку до нашей эры Рим столкнулся с кризисом недостатка ресурсов. Можно спорить о причинах этого кризиса: был он связан с климатическими колебаниями, как предполагают некоторые исследователи (В. Клименко), или чисто демографическими (В. Нефедов), но факт остается фактом – Республику начало трясти.

А тем, кто любит во всем доискиваться до природных начал, рекомендую вспомнить все, что мы ранее говорили о циклах в природе, и добавлю, что сей тягостный период римской истории ознаменовался, по словам Аппиана, многими страшными знамениями и катаклизмами, включая «кровавый дождь»…

Земельные наделы плебеев делились между расплодившимися наследниками, пока, наконец, не стали слишком мелкими для пропитания. Плебеи концентрировались в городах, и прежде всего в Риме. При этом, обладая правом голоса, влияли на политику, требуя для себя земельных наделов. Перекинувшийся «на сторону народа» патриций Тиберий Гракх провел закон о земле в пользу бедных, что еще больше взбудоражило общество (подробнее – в «Судьбе цивилизатора»).

Все последующее столетие было заполнено гражданскими войнами и смутами, которые изрядно проредили население и завершились установлением диктатуры. А также перераспределением богатств в пользу победителей.

Гай Юлий Цезарь, за которым стояли солдаты, требовавшие земли, был вынужден нарушить закон и лично наделял солдат землей на завоеванных территориях. Иначе Цезарь поступить не мог – на него давила армия. Сенат признал действия Цезаря незаконными. Иначе сенат поступить не мог – на него давил закон.

И в конце концов Рубикон был перейден… Цезарь колебался долго. Но история подтолкнула его в спину.

Историк-антиковед профессор С. Утченко пишет: «Разворот событий неизбежно, неотвратимо вел к гражданской войне. Очевидно, был прав Цицерон, объяснявший неудачу своих проектов мирного решения конфликта тем, что как на одной, так и на другой стороне было много влиятельных людей – явных сторонников войны… Гражданская война началась. Кто же, однако, ее начал, кто был ее инициатором: Помпей с сенатом или Цезарь? Дать однозначный ответ на такой вопрос, причем ответ не формальный, но по существу, отнюдь не просто… Войны хотела и та и другая сторона, причем к этому справедливому высказыванию можно сделать следующее дополнение: не только хотела, но и начала войну, как это часто бывает, тоже и та и другая сторона. И хотя до сих пор речь шла то о Помпее, то о Цезаре, то о Ка- тоне, на самом же деле вовсе уже не люди управляли событиями, а наоборот, бурно нараставшие события управляли и распоряжались людьми».

Шла волна, справиться с которой не был в силах никто. Разве отдельные люди-капли могли ей противостоять? Хитросплетение людей и событий, личных трагедий и взлетов, реки крови и ручьи слез заворачивались в едином водовороте.

Наряду с Помпеем и Катоном одним из главных борцов за уходящую Республику был Цицерон. Как поэтично пишет историк Т. Бобровникова, «Цицерон любил республиканский Рим с его Форумом – любил страстно, безудержно, как живое существо. Однажды он признался другу, что любит Рим, как мать единственного сына… В течение 450 лет в Риме была Республика, то есть строй, при котором… власть распределялась между народным собранием, сенатом и высшими магистратами – должностными лицами, ежегодно переизбираемыми народом. На место Республики Цезарь поставил единовластие».

Причем, что любопытно, цезаризм, пришедший на смену Республике, долгое время рядился в республиканскую тогу. Диктатор не распустил сенат, по-прежнему созывались народные собрания, работали магистраты. Форма осталась прежней. Суть поменялась. Исчезло разделение властей, Цезарь захватил все важнейшие посты на всю жизнь, повсюду рассадил своих людей, взял под контроль религиозную власть; будучи цензором, он полностью контролировал сенат, а имея полномочия трибуна, мог наложить вето на любой законопроект. Ну и, наконец, он был верховным главнокомандующим. Кроме того, Цезарь вносил свои кандидатуры на выборные должности с помощью таких, например, записок, отправляемых в избирательные участки: «Предлагаю вашему вниманию такого-то, чтобы по вашему выбору он получил искомую должность».