Армен Гаспарян - Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.
Атаман Дутов полулежал на тахте, о чем-то вполголоса говорил с адъютантом, который разбирал на столике бумаги. Кроме того, Махмуд успел заметить только поблескивающие в свете лампады иконы. Лихо козырнув, Махмуд протянул пакет. Адъютант вскрыл его и подал атаману. Дутов стал читать вслух: «Господин атаман, хватит нам ждать. Пора начинать. Я все сделал. Ждем только первого выстрела». И вдруг метнул исподлобья острый, изучающий взгляд на гонца. Тот стоял, как изваяние. Атаман стал читать дальше: «Сожалею, что не смог приехать лично...»
— А где Чаны шее ? — так же резко вскинув голову, спросил Дутов.
— Он ушиб ногу и сам приехать не может, — спокойно ответил Махмуд. — Он ждет вашу милость у себя в доме!
— Это что еще за новости ? — выкрикнул атаман.
Это были его последние слова. Махмуд понял, что вариант похищения атамана Дутова отпадает. Выхватив наган, он выстрелил в упор. В то же мгновение на него бросился адъютант. Еще выстрел — и адъютант свалился к ногам Махмуда. Махмуд выстрелил еще раз в Дутова, свалившегося с тахты. И тут же бросился бежать.
В те дни советская граница в Семиречье была приведена в боевую готовность. В Джаркенте и в других пограничных городах были введены комендантский час и особое положение. Советские комиссары серьезно опасались нападения белых из-за границы. Боялись, что дутовцы и другие белые начнут мстить за убийство атамана Дутова. Но этого не случилось — некому было заменить атамана Дутова».
Атамана похоронили на небольшом кладбище. Но через несколько дней эмиграцию облетела шокирующая весть: ночью могила генерала была разрыта, а тело обезглавлено. Как писали газеты, убийцы должны были предоставить доказательства исполнения приказа. Только спустя 70 лет стали известны подробности смерти генерала. 8 февраля 1921 года Хаджаиров телеграфировал в Москву: «Руководивший операцией зашел в квартиру Дутова, подал ему письмо и, воспользовавшись моментом, двумя выстрелами убил. Наши сегодня благополучно вернулись в Джаркент». На бланке сохранилась и пометка, куда именно следует передать депешу: Центральный Комитет Российской коммунистической партии большевиков.
Глава 2. Похищение генерала Анненкова
Современник так описал встречу с генералом Борисом Владимировичем Анненковым: «На меня глядел молодец из какой-нибудь купеческой лавки в лихо заломленном на затылок картузе. Большая челка, точно у китайских леди, закрывала пол-лба. Я никак не мог поверить, что это и есть потомок декабриста, известный своей храбростью». В годы Первой мировой войны Анненков командовал партизанским отрядом, который занимался диверсионной деятельностью в тылу противника. Его солдаты и офицеры носили на левом рукаве нашивку — черно-красный угол с черепом и надписью «С нами Бог». Позже советские историки стали называть Анненкова первым фашистом и даже договорились до того, что войска СС, дескать, специально переняли девиз его партизанского отрада. Ничего общего с реальностью это не имеет. «Адамова голова» —древнехристианский символ и означает «воскрешение после смерти». Что до преторианской гвардии Гитлера, то слова «С нами Бог» использовались немецкой армией задолго до фюрера. Тем более не походил Анненков на тех деклассированных элементов, которые составили основу нацистской партии. Потомок известного декабриста, дворянин, он был прекрасно образован и в совершенстве знал французский, немецкий, китайский и тюркские языки. Убежденный монархист, атаман Анненков не принял большевистского переворота и тут же был объявлен вне закона.
В январе 1918 года Анненков перешел к вооруженной борьбе с большевиками. Возглавив отряд из 24 верных присяге казаков, он начал с того, что совершил дерзкий налет на Омский собор, отбив у Советов народных комиссаров знамена Ермака и 300-летия Дома Романовых, которые коммунисты хотели сжечь. Очевидцы потом вспоминали: «Стоя на санях с императорским штандартом в руках, Анненков помчался по льду Иртыша и без особого труда скрылся от погони». Уже через месяц его отряд насчитывал свыше 100 человек. С образованием Временного сибирского правительства анненковцы были включены в состав Восточной армии и приняли участие в боях против красноармейских частей Блюхера и Каширина. На этом этапе Гражданской войны белые, сохранившие воинскую дисциплину, добились превосходства над плохо обученными формированиями Третьего интернационала. После взятия Анненковым Уральска и Троицка по рекомендации казачьего круга ему было присвоено звание полковника. Лидеры Добровольческих армий понимали, что для победы над большевизмом необходимо провести мобилизацию.
Однако крестьянство не хотело воевать, уклонялось от призыва, в ряде мест вспыхивали восстания. Информатор Сибирского правительства докладывал, что «агитация антигосударственного направления возрастает, переловить главарей невозможно ввиду отсутствия реальной силы». На подавление волнений отправили партизан Анненкова. Советские историки потом с негодованием писали, что его казаки сжигали целые деревни. Однако истина находится посередине: большинство из приписываемых Анненкову преступлений совершили отряды красноармейцев, выполняя распоряжения Москвы о красном терроре. Но и генерал не уступал коммунистам в жестокости, о чем и признался в своих воспоминаниях: «Я дал следственной комиссии директивы установить активных участников восстания. Действовал военно-полевой суд, выносивший много приговоров. Расстреливали. Но так поступали относительно мужчин, оказывавших сопротивление, хотя случались эксцессы. Предотвратить это не было возможности».
Не стоит думать, что Анненков только и делал, что безжалостно отправлял всех на виселицу. Уже в эмиграции его офицеры вспоминали довольно примечательный случай: при сдаче в плен 5-го Советского полка один из бойцов, Иван Дупляков, сказал: «Я много перебрал на мушку вашего брата, теперь можете брать и меня». Решение атамана тогда удивило всех. Он зачислил пленного красноармейца в свой личный конвой. А подчиненным Анненков позднее так объяснил свой поступок: «Ярассчитывал на чисто психологическое воздействие: он боролся против нас и не ожидал к себе снисхождения. Мужество надо уважать». Анненков в тот период был одним из самых популярных вождей белых армий в Сибири. Многим импонировало в атамане то, что Борис Владимирович презирал азартные игры, не курил и не пил, не был замешан в скандальных любовных похождениях. Один из современников даже назвал его «фундаментом, на котором возродится русская армия». Борис Владимирович стремился установить в своих частях своеобразную военную демократию, основы которой закладывались им еще со времен Первой мировой. Железная дисциплина сочеталась в войсках с особым духом товарищества, позволявшим бойцам, независимо от звания, называть друг друга «братьями» и обращаться на «ты». Офицером можно было стать, только пройдя все ступени, начиная с рядового. Все это не привлекало кадровых военных, многие из которых уезжали из анненковских частей, отказываясь служить под началом своих бывших подчиненных. «Старых генералов я считал хламом», — любил повторять атаман. Он выдвигал молодежь, ссылаясь на печальный опыт мировой войны. В своих мемуарах Анненков отмечал: «Особое значение я придавая поддержанию правильных взаимоотношений в отряде. Дело в том, что многие офицеры царской армии были далеки от солдат, не вникали в их нужды, проявляли высокомерие и грубость. Поэтому у меня проводилась кадровая политика с учетом прошлых уроков».
В дивизии Анненкова было запрещено употребление спиртного. Замеченные в пристрастии к алкоголю надолго в рядах «черных гусаров» не задерживались. О нравах, царивших у партизан, уже тогда рассказывали легенды. «Штаба и свиты у атамана нет, — писала одна из сибирских газет в середине 1919 года, — только печатная машинка и вестовые. За сквернословие на третий раз изгонялись. Образцовая дисциплина, преобладают интеллигентная молодежь, казаки и киргизы»,— говорилось в статье. Порядок в своих партизанских частях Анненков поддерживал, опираясь на военно-полевой суд, состоявший из офицеров, и специальную комиссию, действовавшую на основе дореволюционных законов и приказов штаба Верховного главнокомандующего. Стоит также сказать, что Борис Владимирович пошел, пожалуй, дальше всех вождей белых армий. Он лично внес изменения в молитву «Спаси, Господи», чтобы она больше подходила для борьбы с большевиками. В новом варианте она начиналась словами: «Благослови достояние твое, победы нашему отряду на супротивника даруя». Никто не возражал. Его казаки вообще считали своего атамана наместником Бога, с гордостью говорили: «Господь — на небе, атаман — на земле» и называли себя воинами Христовыми.
