Сергей Лесков - Умные парни (сборник)
После одного из жестоких сеансов принудительного кормления у Андрея Дмитриевича случился спазм сосудов головного мозга (или инсульт?), появились симптомы болезни Паркинсона. «То, что происходило со мной в Горьковской областной больнице летом 1984 года, – пишет А. Д. Сахаров, – разительно напоминает сюжет знаменитой антиутопии Оруэлла, по удивительному совпадению названной им “1984 год”. В книге и в жизни мучители добивались предательства любимой женщины. Ту роль, которую в книге Оруэлла играла угроза клетки с крысами, в жизни заняла болезнь Паркинсона».
И у нас, и за рубежом раздавались упреки в адрес жены и друга Сахарова Елены Георгиевны Боннэр: неужели она, понимая весь риск голодовок для Андрея Дмитриевича, не могла предотвратить их? Вот один из записанных разговоров между ними на эту тему: «Андрей, надо научиться достойно проигрывать». – «Я не хочу этому учиться, я должен учиться достойно умирать». Вряд ли возможно было отговорить Сахарова, когда он принимал твердое решение, а голодал он, как сам признавался, прежде всего за свое окно в мир, за связь с миром, не желая превращаться в «живой труп». Да и вправе ли мы быть судьями для этих людей? Все многолетние свидетели жизни Андрея Дмитриевича и Елены Георгиевны отмечают атмосферу счастливой любви, окутывавшую их дом. В «Воспоминаниях» Андрей Дмитриевич пишет о жене восторженно и возвышенно. Кто-то, быть может, хотел бы другого, но отношение к супругу – тоже характеристика человека. А без верности, преданности в семейных отношениях, думаю, не было бы Сахарова-ученого, общественного деятеля, над судьбой которого мы сегодня размышляем.
Выступление М. С. Горбачева Сахаров впервые услышал в больнице в 1985 году, когда единственными его собеседниками были сотрудники КГБ. Он сказал им: стране повезло впервые за долгий путь. Можно только догадываться, какое противодействие пришлось преодолеть новому руководству, прежде чем ученому разрешено было вернуться из ссылки. Ведь еще в 1986 году Сахарову не разрешили, несмотря на его просьбу, принять участие в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, хотя именно его ум мог оказаться там незаменимым.
Но перестройка набирала ход. Изоляция человека, призывавшего к ней, становилась анахронизмом, нелепицей. 15 декабря 1986 года поздно вечером в горьковской квартире был установлен телефон, а через два дня состоялся разговор М. С. Горбачева и А. Д. Сахарова. Андрей Дмитриевич, выразив благодарность, тут же – он оставался самим собой даже в эту минуту – сказал, что его радость омрачена участью политзаключенных. Сколько было еще потом диспутов М. С. Горбачева и А. Д. Сахарова, но они происходили на глазах у всех и, без сомнения, содействовали тому, чтобы перестройка развивалась, преодолевая на своем пути трудности и противоречия.
Горьковская ссылка закончилась. Достигла ли она своей цели? Сахаров оставался все тем же, каким он был и до, и во время нее, – говорил, что думал, и поступал, как говорил. Сахаров не смалодушничал ни разу. Даже в ссылке, даже в одиночестве, в изгнании. Он не менялся, но время выравнивалось по нему. И он оставил после себя не только и не столько политические инициативы, он доказал, что такие качества, как честность, порядочность, благородство души, верность идеалам, человек может сохранить даже в самой сложной жизненной ситуации.
Это и есть «школа», оставленная Андреем Дмитриевичем Сахаровым, преподанный им нравственный урок.
АКАДЕМИК АБРАМ АЛИХАНОВ. ФИЗИК ДОЛЖЕН ЖИТЬ ПОБЛИЖЕ К КОНСЕРВАТОРИИ
У нас в стране несколько сотен институтов. И совсем немногие носят имена своих основателей – такая честь выпадает самым выдающимся ученым. Недавно Институту теоретической и экспериментальной физики, который в секретные времена носил название Лаборатория № 3 (будущий Курчатовский центр именовался Лабораторией № 2), было присвоено имя академика Абрама Алиханова. Да, сегодня широкой публике это имя говорит немного, но когда-то Сталин рассматривал две кандидатуры на научное руководство атомным проектом – Курчатов или Алиханов. По страшной легенде, если бы у Курчатова не получилось, его место занял бы Алиханов…
Почему предпочтение было отдано Курчатову, сегодня установить невозможно. Существует несколько версий. Говорят, что Алиханов вел себя на собеседовании чересчур независимо. Может быть, сыграло роль то, что Абрам Алиханов был беспартийный. Может быть, его кавказское происхождение. Может быть, его угадывавшаяся невлюбленность в советскую власть. Через много лет именно в отличавшемся демократизмом и отсутствием субординации институте Алиханова появился один из самых знаменитых советских диссидентов – физик, доктор физмат наук Юрий Орлов. Интересно, что в 1943 году на выборах в Академию наук в академики прошел именно Алиханов, у которого уже была мировая известность. А для Курчатова по настоянию ЦК было выделено дополнительное место, иначе выборы сочли бы недействительными. Но, это важно сказать, Курчатов и Алиханов всегда оставались близкими друзьями. Вообще, недруги у Алиханова водились только среди партийных бонз и бюрократов, которые не раз подвергали его институт всевозможным «чисткам».
Абрам Алиханов родился в семье машиниста Закавказской железной дороги. По Платонову мы помним, что машинисты – это была рабочая аристократия. Все четверо детей в семье получили высшее образование, а один из братьев, Артем Алиханян, тоже стал академиком, основал физико-технический институт в Армении. Абрам Алиханов был тонким ценителем искусств. Его жена Слава Рошаль стала лауреатом международного конкурса скрипачей. Он близко дружил с Обориным, Юдиной (она брала у ученого книги по физике, чтобы не отстать от времени), с Кабалевским, Хачатуряном, Сарьяном, написавшим портрет ученого. Дом Алиханова в Черемушках был одним из немногих мест, где отличавшийся нервозностью Дмитрий Шостакович мог проводить целые вечера. Шостакович говорил: «Абрам Исаакович, конечно, у вас прекрасный дом, но как вы можете жить так далеко от консерватории?» Тогда казалось, что московская деревня Черемушки, где был построен Институт теоретической и экспериментальной физики, – это край земли. Кстати, когда разгорелся вошедший в советские культурологические анналы спор о физиках и лириках, о несостоятельности и даже откровенной глупости такой классификации первым в печати, еще до Эренбурга, сказал академик Алиханов.
В 1955 году после первого полноценного испытания советской водородной бомбы руководители атомного проекта академики Курчатов, Алиханов, Александров и Виноградов направили в партийное руководство письмо, где говорилось, что после создания супероружия мировая война становится невозможной, она приведет к уничтожению человечества и потому необходима новая международная политика. Маленков это пацифистское письмо поддержал, а Хрущев использовал политическую недальновидность товарища по партии для его свержения. Через несколько лет Алиханов сделал все возможное, чтобы самоустраниться от работы над еще более сильной бомбой, которую в Арзамасе рассчитывала группа Зельдовича. Лишь когда стало ясно, что затея с бомбой не удалась, он подписал отрицательный отчет об этом проекте.
Его заслуги перед наукой велики. В институте Героя Социалистического труда и трижды лауреата Государственной премии Алиханова были созданы реакторы на тяжелой воде с отрицательной реактивностью, которые делают в принципе невозможным чернобыльский сценарий. Здесь начались отечественные работы по изучению космических лучей, которые сегодня являются приоритетным направлением мировой науки. Первый протонный ускоритель и первый синхрофазотрон – это тоже заслуга Алиханова. Классическими являются работы Алиханова по оптике рентгеновских лучей, по искусственной радиоактивности, бета-распаду, исследованию спектра позитронов и других элементарных частиц. Не случайно именно академик Алиханов был назначен ученым секретарем технического комитета Спецсовета, который занимался созданием советской атомной бомбы. Но путь ученого не усеян одними лишь розами. Одной из задач института было создание ториевого реактора. Эта задача не была выполнена, но она не выполнена нигде в мире. Алиханов очень тяжело переживал неудачи и административный произвол. Когда в конце 1960-х созданный им протонный ускоритель передали в другой институт, он, уже больной, хотя и совсем не старый человек, не выдержал.
Абрам Алиханов вышел из знаменитой школы папы Иоффе, из питерского физтеха. Это было поколение ученых, которые создали славу нашей науки. Необъяснимый взрыв дарований – бывает, что в каком-то маленьком городке, вроде античных Афин, вдруг один за другим появляются гении. Уже постарев, заслуженными академиками, они часто собирались на даче Алиханова. Капица в ответ на жалобы Алиханова, что домашние не подпускают его к электроприборам, смеялся: «Не расстраивайтесь. Резерфорду жена тоже не разрешала чинить даже дверные звонки». Ландау дразнил Алиханова своим неприятием музыки: зачем петь, если можно говорить?
