Никита Хрущев - Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 2. Часть 4
А встречу со спикером мы организовали по рекомендации Андрея Андреевича. Это были шаги Громыко по дипломатической линии. Видимо, он усматривал в том какую-то перспективу, какие-то возможности на будущее. Впрочем, и мне тоже было интересно встретиться и ближе познакомиться с представителем Ирландии. В выходные дни Генеральная Ассамблея не заседала. Наше представительство владело замечательным загородным особняком - дачей в советском понимании. Но выехать туда я без разрешения властей не мог. Мне подсказали, что если мы обратимся за разрешением, то, безусловно, его получим. Я подумал-подумал, а стоит ли обращаться по такому вопросу? И в конце концов пришел к выводу, что это не затрагивает нашей чести, просто необходимо считаться с законами той страны, в которой пребываешь. Другого-то выхода все равно не было: либо сидеть взаперти, либо обратиться за формальным разрешением. Получив его, мы отправились за город. Но что значит - отправились? Это же не сел в машину и поехал... Нас сопровождала американская полиция. Получилась довольно сложная кавалькада. Это привлекло внимание, по пути собирались группы людей. Они выражали свое отношение к нашей делегации, причем в большинстве случаев реакция была недружественной: и языки показывали, и несли плакаты с враждебными к СССР и ко мне надписями. Полицейские машины сопровождали нас до самой загородной резиденции. Там роскошный парк и очень богатое помещение, условия для отдыха отличные.
Когда мы гуляли, тоже не раз слышали свистки и автомобильные сигналы. Меньшиков объяснял мне, что это форма выражения протеста в наш адрес: так янки выражали свое негодование в связи с нашим пребыванием в Америке. Вот следствие нашего конфликта, возникшего из-за сбитого нами самолета У-2. США совершили агрессивный акт против Советского Союза, но их обыватель реагировал по-своему. Он был хорошо обработан. Правда, я видел и отдельные проявления дружеского отношения, были даже приветствия, но редко. К своим выступлениям готовились также братские Украина и Белоруссия. Я придавал большое значение этим выступлениям и, исходя из политических соображений, попросил руководителей их делегаций выступать на своих родных языках. Не помню, какую тему они затронули. Ведь то было декларативное выступление, которое какого-либо влияния на развитие событий не могло оказать. Но звучал голос советского содружества, который мог найти отголосок у трудового народа США. Особенно я рассчитывал на эффект выступления представителя Украины. В США и Канаде жило много украинцев. Там и сейчас проживают их сотни тысяч. И я был убежден, что если будет транслироваться украинская речь, то ее станут слушать многие американцы украинского происхождения. Белорусов там было меньше, но тоже достаточное количество. И они также были потенциальными слушателями. В царское время западные губернии России были бедными, там наблюдался излишек рабочих рук, их обладатели искали приложения своих сил за пределами Родины, стремясь заработать на хлеб насущный, и эмигрировали...
Настал день их выступлений. Украинцы поступили, как я советовал, а с Белоруссией не получилось. Я был очень огорчен. "Мы не можем подготовить текст на белорусском языке, - оправдывались представители БССР, - даже пишущей машинки нет с белорусским шрифтом". "Если не можете, то другого выхода, конечно, нет, но это наносит ущерб национальной политике. Враги советской системы используют данный факт в пропаганде: нет у союзных республик никаких прав, все там делается для показа загранице, сплошная фикция. Русские подавляют всех, и даже на таком международном форуме, как сессия ООН, ее член выступает не на своем родном языке, а на русском". Думаю, что это понимал и представитель Белоруссии, но он не был лично подготовлен, не знал толком своего языка. Выступления же их, и то, и другое, по содержанию были хорошими, отвечали целям нашей политики и были доброжелательно встречены. Что значит доброжелательно? Это - условное понятие, не то, что у нас. Выступил кто-то на собрании, и иной раз, независимо от содержания речи, зал приветствует. А там принимают по-разному: одни терпимо, другие с радостью, третьи враждебно - черта всякого буржуазного парламента, тем более такого форума, как Генеральная Ассамблея ООН. Так что я говорю о приеме речей в целом. Мы часто устраивали внутренние совещания делегации СССР с делегациями УССР и БССР. Проводили совещания и с представителями других социалистических стран.
Действовали хорошие контакты, и мы все проводили согласованную политику. Между прочим, иногда не были уверены, что нас не подслушивают. Поэтому при обсуждении коренных вопросов принимали специальные меры. Часть таких вопросов обсуждали за городом, во время прогулок. Но туда мы выезжали только в выходные дни. А вопросы порою возникали каждый день. Тут мы принимали особые технические меры для создания помех, для глушения подслушивающих аппаратов. Мое пребывание в Нью-Йорке затянулось, восприятие событий потеряло свою остроту, но я не мог подняться и уехать. Нами был подготовлен вопрос о предоставлении независимости колониям. Я был записан в качестве докладчика. Было бы неправильным, не сделав доклад, убыть. Это значило бы расписаться в том, что мы не придавали этому вопросу серьезного значения, что было бы плохо расценено колониальными народами. И вот настал день нашего доклада. Он длился более двух часов. Подготовили его хорошо, текст получился содержательным и произвел положительное впечатление. Принят же он был, конечно, по-разному. Одни реагировали с восторгом, и в ходе доклада я слышал звуки одобрения от части делегатов; другие восприняли его враждебно.
Это вполне понятно. Там было, как в парламенте буржуазной страны, состоящем из представителей различных классов. Любой обсуждаемый вопрос всегда служит интересам одного или другого класса. Поэтому по-разному воспринимается и каждый вопрос. Колонизаторы без всякого энтузиазма слушали мой доклад, а посланцы освободившихся народов или тех, которые еще находились на положении колоний, сочувствовали моему выступлению. Мы достигли своей цели, поставив сей вопрос от имени Советского Союза. Хороший вопрос! И он оставил свой след, был по-доброму принят многими народами, на что мы и рассчитывали. Обсуждение доклада проходило содержательно и остро. Настало время формулировать резолюцию. Разработали ее мы. Теперь уже не помню деталей процедуры согласовывания. Признанным мастером по этим делам был Громыко, в чем он имел многолетний опыт, начиная с самого учреждения ООН, когда он присутствовал на учредительном заседании как заместитель министра иностранных дел СССР. А возглавлял нашу делегацию Молотов.
Да, Громыко хорошо знал всю "кухню". В ходе обсуждения резолюции США не выступали против, но пошли по линии выхолащивания остроты из Декларации. Мы это предвидели и поставили США перед дилеммой: выступить против наших предложений - значит объединиться с колонизаторами, противопоставить себя народам огромных континентов, особенно Африки; поддержав же нас, они затронули бы интересы своих союзников Великобритании, Франции, Испании, Португалии, Нидерландов, Бельгии. Мы заранее чувствовали, что США не смогут демонстративно проголосовать против нас и будут вынуждены скрепя сердце голосовать вместе с нами. При закулисном обмене мнениями выяснилось, что за Декларацию будут голосовать не только США, но даже Англия и Франция, ибо они уже встали на путь предоставления своим колониям государственной независимости. Противниками наших предложений оставались Испания и Португалия. Когда Андрей Андреевич Громыко сказал, что США, Франция и Англия не станут голосовать против нашего текста, это, конечно, было победой. Но с точки зрения достижения эффекта мы своей цели достигали, даже если бы они решили высказаться против. Это придало бы еще больше остроты постановке вопроса о ликвидации колониальных режимов.
Так жизнь подтверждала правильность марксистско-ленинского учения по национальному вопросу. Нам происходящее было очень приятно. Мы добились своей цели, наша политика получила признание и у народов, завоевавших независимость, и у народов, которые еще борются за независимость. Они сразу увидели, кто их друг, а кто враг. Социалистические страны первыми подняли свой голос в их защиту. Советский Союз проводит внутри страны политику равноправия между народами, за нее же он борется и в международном масштабе. И вот при голосовании абсолютное большинство стран высказалось за принятие Декларации и соответствующей резолюции[177]. Кажется, ряд стран воздержался, потому что голосовать "за" не хотели, а "против" - значит выставить себя в дурном свете[178]. Мы получили большое политическое удовлетворение от самой постановки этого вопроса и приобрели еще больше симпатий среди угнетенных. С делегацией США на той сессии мы не поддерживали никаких контактов.
