Константин Романенко - Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя
Ягода: В протоколах моей рукой все написано, можно прочитать.
Агранов: Вы на протоколе допроса Дрейцера, где было сказано, что существовал московский центр, написали: «Неверно». В том месте протокола, где было сказано о получении Дрейцером письма от Троцкого, вы написали: «Не может быть»…Молчанов также встретил эти протоколы в штыки. <…> Сопротивление Молчанова мы при помощи т. Ежова сломали. В следствии активнейшее участие приняли тт. Миронов, Люшков, Слуцкий, Берман, Дмитриев и дело было развернуто в полном объеме».
С критики Ягоды начал выступление и нарком внутренних дел Украины Всеволод Балицкий. Напомнив об аресте на Украине еще в 1934 году большой троцкистской организации, возглавляемой бывшим заместителем председателя Совнаркома и председателем Госплана Украины Коцюбинским, Балицкий говорил:
«– И уже тогда, по показаниям ряда лиц мы имели сигналы, как о тактических установках всесоюзного троцкистского центра, так и об отдельных персонах, входивших в его состав. Прежде всего, в показаниях профессора Наумова… Еще в сентябре 1934 г. были прямые указания на Пятакова. Были указания на то, что Коцюбинский поддерживал до 1932 г. связь со Смилгой и Преображенским, а потом… получал руководящие указания непосредственно от Пятакова до самого последнего времени, т. е. до 1934 года. <…> Второй, очень крупный сигнал. В октябре 1934 г. агентура показала относительно того, что член той же самой троцкистской организации, профессор Раппопорт-Дарнин заявлял: в центре внимания троцкистской организации стоит проблема войны. В связи с возможностью в ближайшее время войны троцкисты в их агитации ставят вопрос о необходимости переворота и возвращении Троцкого…
Третий сигнал тоже исключительно важный. В конце 1934 г. в Харькове была конференция группы троцкистов, которые потом были арестованы, где они приняли решение о терроре. Это была террористическая троцкистская группа, возглавляемая Перацким и Милославским. Собирались они еще до убийства Кирова, до ленинградских событий. Коцюбинский и вся его компания получила 5 лет ссылки. Террористическая харьковская группа получила 10 лет. На этом дело и закончилось. Мы только в 1936 г. вынуждены были вернуть из ссылки Коцюбинского и основательно выяснили, какую роль выполнял Коцюбинский в создании и разборе троцкистской организации на Украине».
С обвинениями Ягоды выступили: начальник управления по Московской области Реден, начальник контрразведывательного отдела Миронов, нарком здравоохранения Каминский, первый секретарь Азово-Черноморского крайкома Евдокимов и секретарь ЦИК Акулов. Работу правоохранительных органов критиковал и Генеральный прокурор СССР Вышинский. Он признал:
«– Качество следственного производства у нас недостаточно, не только в органах НКВД, но и в органах прокуратуры. Наши следственные материалы страдают тем, что мы называем в своем кругу «обвинительным уклоном».
Он согласился с мнением Ежова, указав: «Это тоже своего рода «честь мундира» – если уж попал, зацепили, потащили обвиняемого, нужно доказать во что бы то ни стало, что он виноват. Если обвинение приходит к иным результатам, то это считается просто неудобным. Считается неловко прекратить дело за недоказанностью, как будто это компрометирует работу». Вышинский пояснял, что «обвинительный уклон» нарушает инструкцию ЦК от 8 мая 1933 года, направленную на то, «чтобы предостеречь против огульного, необоснованного привлечения людей к ответственности».
В принципе эти сумбурные перепалки «генералов» НКВД не дают конкретной информации о работе «чекистов». Но как очевидно из всего изложенного, окружение Сталина на Пленуме не призывало к огульному поиску врагов. Наоборот, доклады Молотова, Кагановича и выступление Вышинского требовали повышения уровня профессионализма во всех сферах управления и отраслях народного хозяйства. Тогда на каком основании антисталинисты тиражировали миф о «февральско-мартовском» Пленуме как о событии, якобы открывшем шлюзы для начала «необоснованных репрессий»? Но, может быть, к огульным репрессиям призвал сам вождь?
Глава 15
Дело об «ОШИБОЧНОМ ТЕЗИСЕ» СТАЛИНА
На XX съезде КПСС Хрущев огласил фразу, подготовленную его клевретом Поспеловым, которая утверждала: «В докладе Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» была сделана попытка теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться. При этом Сталин утверждал, что так учит история, так учит Ленин».
Негодяй Никита лгал. В сталинском выступлении на этом Пленуме нет даже намека на теоретическое обоснование массовых репрессий. И уж тем более Сталин не говорил и том, что «по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна обостряться».
Причем «историки» даже не заметили, что Хрущев и Поспелов передергивали мысль Сталина, высказанную им со ссылкой на Ленина в 1924 году, по поводу тезиса Бухарина об «уничтожении самих классов» как носителей разновидности физического и умственного труда. Но это совершенно разные вещи, как «божий дар и яичница…». Однако эта глупость, оглашенная полуграмотным Никитой, войдет во все учебники истории, ее тупо будут тиражировать высоколобые интеллектуалы на лекциях в университетах и учителя в школах, повторять на диссидентских кухнях и с экрана телевизора.
Доклад Сталина был посвящен вопросу улучшения деятельности партийных комитетов, но, конечно, он не мог обойти стороной волновавшую зал тему, связанную с разоблачением и осуждением группы Пятакова. Его доклад состоялся 3 марта. Он начал с констатации того, что «вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в числе которых довольно активную роль играли троцкисты, задела в той или иной степени все или почти все наши организации – как хозяйственные, так и административные и партийные». Они «проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты».
Однако, говоря о бдительности, Сталин тоже не призывал к началу «охоты на ведьм». Его позиция состояла в ином. Аргументированно и осмысленно он доказывал, что действия оппозиции больше не представляют собой идейного мировоззрения, способного привлечь широкие массы. Он констатировал, «что троцкизм из политического течения в рабочем классе, каким он был 7–8 лет тому назад, – превратился в оголтелую и беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданиям разведывательных органов иностранных государств».
Конечно, такой тезис, позволяющий рассматривать оппозицию не в качестве идеологических противников, а именно – как террористов, осуществляющих диверсии в интересах третьей стороны, был своеобразным политическим приемом. Но Сталин имел полное право перевести проблему оппозиции в такую плоскость. Ему противостоял не клуб благородных девиц, а прожженные авантюристы, подрывающие основы советского строя; и он был обязан объяснить действительное существо их замыслов.
Сталин подчеркивал, что если раньше Зиновьев и Каменев «решительно отрицали наличие у них какой-либо политической платформы», то на судебном процессе в 1937 году Пятаков, Радек и Сокольников «признали наличие у них политической платформы». Признали и развернули ее в своих показаниях: «Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с силами Германии и Японии для приближения войны с Советским Союзом».
Вождь обоснованно заострял вопрос на этой теме. Сегодня даже людям далеким от политики известно, что любая мало-мальская группировка, претендующая на участие в политической жизни, прежде всего «пишет» свою программу. Однако особенностью антисталинской оппозиции тех лет являлось как раз то, что они не афишировали открыто свои конечные цели. Поэтому Сталин был вправе сделать вывод, что позицию политических деятелей, прячущих свои взгляды даже от своих сторонников, «нельзя уже называть политическим течением».
Его выводы не были праздными умозрительными упражнениями. Из сказанного им вытекала главная мысль, которая сводилась к необходимости осознания обострившейся угрозы войны. Он говорил, что члены партии «забыли о том, что Советская власть победила только на одной шестой части света… что Советский Союз находится в обстановке капиталистического окружения». И это было более чем своевременным предупреждением. Оценивая взаимоотношения буржуазных государств, Сталин пояснял:
«Только наивные люди могут подумать, что между ними существуют исключительно добрые отношения, как между государствами однотипными… Буржуазные государства засылают друг к другу в тыл шпионов, вредителей, диверсантов, а иногда и убийц, дают задания внедряться в учреждения и предприятия этих государств, создать там свою сеть и «в случае необходимости» взорвать их тылы, чтобы ослабить и подорвать их мощь.
