Укриана. Фантом на русском поле - Юрий Юрьевич Воробьевский
Сравнивая язык русский и украинский, легко усмотреть почти полное тождество психологий этих двух языков и лежащую в основе их совершенную близость душевных и умственных процессов, воззрений и приёмов мысли. Это показываете очевидностью, что РУССКИЙ И УКРАИНСКИЙ ЯЗЫКИ — ЭТО НЕ ДВА ЯЗЫКА, А ОДИН ЯЗЫК… В сущности дела эти языки отличаются так, как отличаются между собой слова: АТКУДА, АТКЕЛЕВА, АТКЕНТЕЛЕВА, ВІДКІЛЬ, ВИДКІЛЯ, ОТКУЛЬ, ОТКУЛЕВА, ОТКУЛИЧА (Вл. Даль) ит. д. [49, с. 349–351].
Такой большой язык-народ как русский, многообразен: в одной области носят ленты в головном уборе, в другой надевают кокошник; так и здесь — слово ОТКУДА на наших глазах надевает разные фонетические наряды.
Белорусское и малорусское наречия ещё в XIX веке отличались от русского литературного языка так же, как диалекты Смоленщины или Вологодчины. «.. языковеды по сию пору не находят на картах чётких границ между говорами русскими, белорусскими и украинскими. Народная языковая стихия доказывает их родство, однако же украинский литературный язык, напротив, стремится отсечь украинцев от русского корня». [45, с.204].
Чем больше «будителей», тем больше народов. Алексического материала для их манипуляций всегда достаточно. Полные короба заскорузлых, полные сита случайно-нелепых, полные клетки готовых выпорхнуть необдуманных слов-воробьёв… Так что хорошо, что обладающий зычным голосом будитель не родился ещё где-нибудь на окающей Вологодчине. А маленькие-то будильнич-ки давно звонят.
Искажения русского языка, письмо якобы на диалекте, на областном наречии, были распространены уже в начале XX столетия. Для примера можно ознакомиться с сочинениями А.П.Чапыгина. А.И.Куприн в рассказе «Груня» дал пародийный образец речи таких «почвенников»: «Ты, брат, Коляка, вот этого… как оно… Работать ты можешь… выходит у тебя совсем гожо… Только, брательник, надоть, когда пишешь, в самое, значит, в нутро смотреть, в подоплёку, стал быть, в самую, значится, в гущу… Язык изучай, обычай, нравы, особенности… как у меня в «Иртышских очерках» написано? «Айда с андалой на елань поелозить». Что это значит?… «Пойдём с дружком на лужайку побродить». Вот оно — настоящее изучение языка… Прильни ты, знаешь, к земле, к самой, значит, к её пуповине, к недрам… А то у тебя как быдто и хорошо, и ладно, и баско, и прочее тому подобное, а всё как-то по-стрекозиному… Ну, гряди, чадо!»
Профессор Сикорский писал: «Общий литературный язык содержит в себе этническую психологию и культуру, нередко весьма неблизкую к элементам живой народно-племенной речи, но отвечает сложному и высокому уровню развитого писателя и такого же читателя. Взятая же в сыром виде народная речь будет фальшивою в общелитературном языке…
Серьёзные труженики на ниве родного языка, как Б.Д. Гринченко (Словарь Украинской Мови), не без основания ограничивали свою деятельность скромными рамками собрания живых и художественных сокровищ речи, не вступая на скользкий путь создания украинского литературно-научного языка. Такой продукт как орудие и продукт знания и тонкой рафинированный работы мысли создаётся долгим временем и немалыми трудами соединённых литературных поколений; кустарная же производительность безсильна совершить такое дело»». [49, с. 351, 353].
Энергичные «кустари», однако, не бросают своих попыток. Упорно тачают свои грубые и примитивные, как кирзовый сапог, речи. Например, донской язык, где слова записываются «как слышится». Но ведь если записать любую речь буквально, она гарантированно будет отличаться от литературного языка. Мы не говорим «что», а говорим што или шо, чё, на севере цокают — цо. Тогда сколько людей — столько и языков. Если «пишется как слышится», то основой языкотворчества становится дефект дикции!
Есть такой анекдот про В.Даля. «Замолаживает», — говорит ему ямщик. Составитель словаря поглядывает на небо, тянется за блокнотом и записывает: «замолаживает» — значит солнце заволакивается белыми тучками. В это время ямщик тихо, про себя, добавляет: «Совсем луки замёлзли».
Дефект дикции как основа языкотворчества
Варфоломей Копитар, дворцовый библиотекарь в Вене, ещё в 40 годы XIX века работал над планом мирной агрессии против России. Он ставил задачу, чтобы каждая русская деревня писала по-своему. [62, с.250]. Так что Гитлер с его идеей отдельного религиозного культа для каждого русского селения был только последователем. Да и не он один. В фильтрационных лагерях после войны американцы, по свидетельствам очевидцев, создавали в каждом бараке свою «национальность» и свою «религию». Разделяй и властвуй![104]
Тема «Донского казачего гутара», увы, в связи с сепаратистскими настроениями на Дону, сохраняет свою актуальность и сейчас. Параллели с укрианским языком и его составлением очевидны. В результате этих процессов сокращается распространение русского языка — в XX столетии ареал сжался за счёт выдуманных языков Белоруссии, Укрианы, части территории Австро-Венгрии…
Член Изборского клуба Виталий Аверьянов пишет: «Что называется, дайте мне рычаг — и я переверну землю. Так же и здесь: дайте мне деньги и аппарат, и я через 15 лет в Сибири устрою рукотворную нацию сибиряков, а на русском севере — великолепную нацию поморов. Их молодёжь будет убеждена, что она расово чужда Москве и станет стыдиться русского имени и русофобствовать не хуже нынешних активистов «Правого сектора». И даже языковой диалект они будут интерпретировать как особый язык, язык особого народа»…
В русском языке есть три стиля — высокий, средний и низкий. Большая часть слов не допускается туда, где «гуляет чистая публика», — слова литературного языка и приличного устного. Лишь изредка она проникает в литературную речь — только в юмористических рассказах.
Этот экскурс в теорию трёх стилей понадобился для пояснения, в чём заключается нехитрый бизнес изобретателей новых региональных языков. Они на место общепризнанных литературных слов ставят слова низкого,
