Юрий Мухин - Отцы-командиры Часть 2
Как только кончилась война, Григоренко, подделав бумагу о липовом отпуске, приехал в Москву за должностью. Тут ему, уже полковнику, друзья в Главном управлении кадров предложили дивизию на Дальневосточном фронте, от которой он опять малодушно отказался. Петро уверяет, что не знал о предстоящем участии Дальневосточного фронта в войне с Японией, но поскольку он все время крутился возле Генштаба, в котором служили его дружки, то я в это незнание плохо верю. После войны боевых генералов, в том числе и в Москве, было много, дружки помочь не могли, и Петро пошел преподавателем в Академию имени М. В. Фрунзе, в которой защитил диссертацию и за 15 лет высидел к пенсии звание генерал-майора. Этих генерал-майоров в Москве всегда было как собак нерезаных, и, конечно, Петро мог быть очень недоволен такой карьерой такого выдающегося полководца, как он. И Петро подался в диссиденты.
У меня уже были подобные работы, в которых я анализировал мемуары и приходил к совершенно иному выводу, нежели тот, который пытается навязать читателю автор воспоминаний. Пожалуй, одной из первых я анализировал книгу Б. Ельцина «Исповедь на заданную тему», посвятив Ельцину главку «Неумен, решителен, злобен» в своей книге «Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно». Тогда, в 1993 г., я показал, что анализ «Исповеди» Ельцина позволяет сделать вывод, что он исключительный дурак в профессиональном и деловом смысле, поскольку от природы глуп, но одновременно болезненно самолюбив, от чего беспринципно подл, злобен и решителен. Спустя некоторое время меня разыскали коллеги Ельцина по его работе в Свердловске и Москве и подтвердили мою характеристику Борьке, порой удивляясь, как ее можно было сделать только по хвалебной книжке Ельцина о себе. Впоследствии эту характеристику в своих воспоминаниях подтвердили и те, кто работал с Ельциным позже, скажем А. Коржаков.
Но Ельцин — фигура заметная, а кто подтвердит мою характеристику такого в целом мелкого диссидентского прыща на теле СССР, каким был Григоренко? Фронтовиков-то практически не осталось. Но по странному совпадению, когда уже был набран вышеприведенный текст, А. 3. Лебединцев принес мне в подарок подшивки «Военно-исторического журнала» за несколько лет. Я просмотрел оглавления журналов ив 10 за 1990 год наткнулся на публикацию служебных характеристик на Григоренко. Мне стало самому интересно, насколько Петро в моем видении соответствует тому, что видели в нем его сослуживцы.
Но сначала вот о чем. В хвалебных писаниях Григоренко о себе есть масса мест, подозрительных по лживости, но фактов опровергнуть их нет, поскольку гложут сомнения — а вдруг действительно могло быть именно так, как он пишет? К примеру, он пишет, что закончил Академию Генштаба с отличием, но не защищал дипломную работу. Как и почему это могло быть, мне непонятно. По словам самого Григоренко, после окончания 3-го курса перед защитой осенью 1939 года их направили стажироваться на Халхин-Гол, а он уже написал дипломную работу, поэтому его выпустили из академии без защиты. Но при чем тут время написания дипломной работы и ее защита? Это вещи совершенно разные, и если защиты не было, то, значит, что-то произошло, о чем Григоренко молчит.
Так вот вместе с характеристиками в В ИЖе напечатан донос Григоренко секретарю ЦК ВКП(б) Андрееву на руководство Академии Генштаба. Григоренко сумел за три года учебы собрать такой компромат.
«а) В лекции о Варшавской операции 1920 г. комдив Меликов взял на себя задачу доказать, что враг народа Тухачевский в то время не был врагом. «Аргументировал» он это тем, что, во-первых, нет материалов, подтверждающих его вражескую работу в этот период; во-вторых, сам Тухачевский очень сильно «переживал» поражение, т. к. ему уже был преподнесен бинокль с надписью: «Победителю под Варшавой», и ею очень «угнетало», что теперь этот подарок обращался в насмешку над ним, и, наконец, в-третьих, если признать, что Тухачевский вредил, то встает вопрос, что делали партия, Ленин, Сталин, Дзержинский, который все время был на польском фронте.
б) В одной из лекций об операциях 1919 г. на Восточном фронте он посвящает значительную часть лекции реабилитации другого врага народа — С. С. Каменева.
в) В 1-й лекции об обороне Царицына профессор Меликов почти истерически кричал о гениальности т. Сталина, а о самих событиях говорил настолько бессвязно, что человеку, который не читал книгу т. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», понять что-либо было невозможно. Схему же, которая иллюстрировала эту, с позволения сказать, лекцию, иначе, как пасквилем на сталинский план обороны Царицына, назвать нельзя».
Обратите внимание на исключительную подлость доноса. Историк Меликов не статью в «Правду» пишет, а учит военных специалистов. Если бы он писал, что Тухачевский и Каменев были предателями, то он бы извращал весь военный смысл их операций, то есть он бы совершил подлость по отношению к курсантам. Кроме того, как может ученый опираться только на воспоминания действующего лица события, которые так или иначе не могут не быть тенденциозными? Если вся история содержится в книге Ворошилова, то зачем нужен лектор?
Выдав компромат, Григоренко в доносе переходит к оргвыводам: «Руководство академии (начальниккомбриг т. Шлемин и комиссар бригадный комиссар т. Гарилов) заняло позицию невмешательства вдела академии и пустило учебу на самотек». А далее, само собой, идут «Мои предложения: 1. Решительно перестроить учебный план. 2. Создать высококачественные учебные пособия. 3. Добиться от руководства академии настоящего большевистского руководства».
Если учесть этот донос, то уже не удивляют такие строки в воспоминаниях Григоренко: «Я сдал дипломную работу научному руководителю комбригу Кирпичнико-ву, и он ее докладывал государственной комиссии в мое отсутствие. Работа была оценена «отлично». Мне был прислан диплом с отличием» (с. 230). Как говорится, на, собака, твой диплом, лишь бы тобой тут не воняло!
Но обратите внимание на исключительную наглость, с которой Петро «прыгал на начальство». И вот эта взвешенная, точно рассчитанная и чаще всего абсолютно безнаказанная наглость окружающими, скорее всего, могла восприниматься как смелость.
Четыре года Григоренко служил на Дальнем Востоке под командой генерала Апанасенко, фамилию которого Григоренко по националистическим надобностям переделал в Опанасенко, как и свое имя Петр в Петро. И Григоренко признает, что Апанасенко был умен, прям, честен и ни перед кем не прогибался. Как я уже писал, весной 1943 года Григоренко послали на месяц на фронт стажером командира дивизии. Из Москвы запросили у Апанасенко служебный отзыв на Григоренко, и Апанасенко дал такой:
«Предан партии Ленина—Сталина и социалистической Родине. Окончил инженерную академию в 1934 г. и Академию Генерального штаба в 1939 г. Учился много, но ничему не научился. Командного опыта почти не имеет, вял, неповоротлив, в работе имеет много недостатков. Сам дисциплинирован, смел, к подчиненным мало требователен, нуждается в повседневном контроле и руководстве».
К лету 1943 года Апанасенко отпросился у Сталина на фронт и погиб в Курской битве. Его сменил генерал Пуркаев, который в конце 1943 года и отправил окопавшегося в тылу выпускника двух академий на фронт, послав вслед за ним такой служебный отзыв:
«В Красной Армии с 1931 г. Окончил инженерную академию в 1934 г., Академию Генштаба КА в 1939 г.
Бригадой командовал один год и 3 месяца. За это время показал низкие волевые качества, мягкотел, не требователен и не организован. На всем протяжении в бригаде была низкая дисциплина, неорганизованность, слабая выучка личного состава. Т. Григоренко неоднократно предупреждался за плохую работу, но добиться лучших результатов не смог. Имеет хорошую оперативно-тактическую подготовку, но практически организовать взаимодействие родов войск и управлять соединением не умеет. Сам дисциплинирован, но навести твердую дисциплину в частях в силу своей нетребовательности не может. Страдает чрезмерным зазнайством, переоценкой своих знаний и способностей, а на деле их не оправдывает.
По своему складу характера на командной должности использовать нельзя. Лучше использовать на оперативно-штабной работе.
За неорганизованность, отсутствие должной дисциплины в бригаде и слабое воспитание личного состава, вследствие чего в начале ноября с. г. было массовое отравление личного состава бригады, от должности командира бригады отстранен.
ВЫВОД: Командовать соединением не может, на командную должность можно назначить не выше командира полка. Лучше использовать на оперативно-штабной работе в крупном штабе или начштаба бригады, дивизии».
Этот отзыв, видимо, и послужил причиной того, что Григоренко, направленного из Москвы командовать дивизией, в 10-й армии к командованию не допустили, а оставили ошиваться при штабе, чтобы к нему присмотреться. Когда он убыл на лечение, непосредственный командир Григоренко, начальник штаба 10-й армии генерал Си-дельников дал ему такую «боевую характеристику», хотя Григоренко в бою и близко не был:
