Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский
В детстве я очень любил другую картину Поттера «Наказание охотника» – её вообще очень любят все дети, мне нравилось разглядывать её. Картина написана примерно в 1650 году. Она очень хрупкая, поэтому хранится в особом боксе, где поддерживается постоянный климат, необходимый для неё. Картина интересная, загадочная, в ней много секретов. Одно небольшое полотно разделено на несколько частей – 14 сюжетов о судьбе охотника, каждый сюжет – особенная история. Мы видим множество событий и успеваем подумать о них: вот охотнику везёт – он меткий стрелок, а его быстрые псы разрывают добычу на части; мы видим, как лев погибает, пытаясь защитить львицу; а леопарда обманывают – ему показывают зеркало, он видит красивого леопарда и идёт ему навстречу, в клетку. Мы видим мучения несчастных жертв, их невыносимые страдания. Что же происходит дальше? Животные, объединившись, устроили суд над охотником и казнили его – зажарили на вертеле. Каждый заплатил за свои поступки. Но есть вариант наказания: богиня Диана-Артемида наказала охотника Актеона – превратила его в оленя, которого затравили его же псы. У каждого охотника есть выбор, и художник подсказывает: он изображает святого Хуберта. Однажды во время охоты Хуберт увидел между рогами оленя сверкающий крест. Хуберт бросил копьё и навсегда простился с охотой – возненавидел убийство.
Мудрая картина, хороший урок людям. На самом деле это рассказ о людях, которые ведут себя как чудовища: издеваются, глумятся над жизнью, но рано или поздно все угнетённые, замученные и униженные восстанут и накажут тиранов. Вечная мечта о справедливости, которая может оказаться жестокой. Вечный вопрос: как избежать жестокости, как обойтись без страданий? Ответа нет. Сейчас. Но со временем природа ответит человечеству. О многом можно думать, размышлять, рассматривая картины Поттера. Поскольку во всех изображениях каждый может увидеть нечто особенное, рассматривание картин побуждает к игре ума и воображения.
Путешествие по Эрмитажу – занятие причудливое. Мы переходим из одного пространства в другое, из века в век: эпохи мелькают, времена проносятся мимо нас. В Эрмитаже всегда были секретные комнаты, секретные хранилища, в которых скрывались сокровища. В юности мне посчастливилось увидеть одно такое спрятанное чудо – работу Василия Кандинского. В советское время многое не позволялось демонстрировать публике: в стране, как вы знаете, не было «секса», не было и более возвышенного – абстрактного искусства. Не было, но можно было увидеть и почувствовать. Авангардное искусство показывали только избранным – я был в их числе. Прошло много лет, всё изменилось, но впечатление от увиденного во мне до сих пор живо и так же ярко, неожиданно, как и тогда, в первый раз.
«Потоп», или «Композиция VI» – два названия этой картины. Мы чувствуем, как рождается абстракция, даже слышим, как ломаются и сталкиваются пространства. «Когда я начинаю рисовать, – писал Кандинский, – мне это напоминает внезапный прыжок в глубокие воды, и я не знаю никогда – смогу ли выплыть, я не знаю – умею ли я плавать». Первое название – «Потоп» – неслучайное. Всемирный потоп, Великий потоп – катастрофа, истребившая человечество. Предание о потопе встречается почти в каждой стране, во множестве мифов и легенд. Потоп – жестокое наказание за грехи: «И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом, и лишилась жизни великая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и гады, ползающие по земле, и все люди; всё, что имело дыхание жизни в ноздрях своих на суше, умерло». Прежний мир уничтожен во имя нового. Человечеству дан шанс измениться и изменить пути, законы, привычки, мысли. Потоп означает и некий важный рубеж – начало преодоления старого, отжившего, обессиленного мира и его преображение.
Когда вода Всемирного потопа вернулась вновь
в границы берегов,
Из пены уходящего потока на сушу тихо
выбралась любовь.
Владимир Высоцкий
«Грандиозная катастрофа, – писал Кандинский, – это в то же время абсолютная и обладающая абсолютным звучанием горячая хвалебная песнь, подобная гимну нового творения, которая будет за гибелью миров». Потоп – важная метафора для Кандинского: обновление мира, преодоление хаоса через разрушение. Кандинский считал, что новое искусство нуждается и в новых формах, ничего общего не имеющих с формами реальными, привычными. «Абстрактное искусство создаёт рядом с “реальным” новый мир, с виду ничего общего не имеющий с действительностью… – размышлял Кандинский. – Но этот новый мир на самом деле очень реальный, только он подчиняется не законам земным, а законам космическим». Получается, что абстрактность наилучшим, сильнейшим образом передаёт мистический смысл древней притчи. Произведение Кандинского выставлено в залах Западноевропейского искусства не случайно – нам хотелось подчеркнуть германский дух художника. Полотно создано в 1913 году, накануне войны, в период мучительных сомнений и тревог, которые испытывала Европа, в период глубочайшей депрессии и тёмных предчувствий. В этот период Василий Кандинский – успешный учёный, профессор Дерптского университета – отказался от науки («У меня нет сильной, захватывающей любви к научным трудам») и посвятил себя живописи и музыке: «Я хочу, чтобы зритель в мои картины втягивался, вращался и растворялся в них».
Художник поселился в Германии, его увлёк экспрессионизм. В 1911 году в Мюнхене он и художник Франц Марк придумали журнал и направление «Синий всадник» и объединили мюнхенских художников. Мюнхен был «город философического искусства», именно здесь кипели страсти, мысли, споры, «воспламеняющие молодые умы». «Мы оба любили синий цвет: я – всадников, а Марк – лошадей», – писал Кандинский. Им была интересна идея синтеза искусств – музыки, живописи, театра, балета: «Мы будем пытаться стать центром современных движений». «Синий всадник» прожил стремительную жизнь – всего три года, но за это время он перевернул представление о допустимом в искусстве, он открыл новые пути, новые миры искусства. Искусство рассматривалось как единое целое, духовная общность, Вселенная:
Мы несём в себе зачатки всех божеств,
ген смерти и ген страсти.
Кто разделил их – слова и вещи?
Кто смешал их – мучения и плаху,
на которой они кончаются.
Готфрид Бенн
«“Синий всадник” – это были мы двое: Франц Марк и я. Мой друг погиб, и мне одному не хотелось бы предпринимать что-либо». Кандинский изменил название картины – не «Потоп», а «Композиция VI»: «Нельзя навешивать ярлыки». Он считал, что живопись должна освободиться от предметного мира и выражать свои чувства, мысли так, как это происходит в музыке. Главный жанр – композиция – великая импровизация на волнующую душу тему: соединение цвета и линий способно разбудить эмоции, материализовать их. Композиции – иные миры, «возникающие так же, как возник космос, – путём катастроф, подобно хаотическому рёву оркестра, превращающемуся в симфонию, имя которой –
