Лев Троцкий - Наша первая революция. Часть II
Затем 29 октября <9-е собрание.> в Соляном городке состоялось следующее заседание Рабочего Совета, на котором было около 300 депутатов{66}. Заседание это, по словам Якова Вернстрема, происходило под председательством Хрусталева-Носаря, а обязанности секретаря исполняла Валентина Багрова. Рабочие депутаты допускались в заседание по билетам, при чем Вернстрем видел среди лиц, контролировавших билеты, токаря завода Гесслера – Александра Плеханова, а по словам депутата Ижорских заводов, Алексея Шишкина, входные билеты контролировал также и слесарь завода Пиншта – Шавель Ядловкер.
В «Известиях Совета Рабочих Депутатов» отчета о заседании 29 октября помещено не было и была опубликована лишь резолюция по вопросу о 8-часовом рабочем дне, но точные сведения о дебатах, происходивших в этом заседании, были получены из черновых заметок, помещенных в одной из тетрадей, найденных в бюро Совета, и кроме того о подробностях заседания дали также показания и названные выше Яков Вернстрем и Алексей Шишкин и присутствовавший в заседании Совета сотрудник газеты «С.-Петербургский Листок» – Исаак Гуревич.
Заседание началось с дебатов, возбужденных принадлежащим к социал-демократической партии представителем союза приказчиков «о выяснении политической физиономии Совета», так как, по словам этого депутата, приказчики-социал-демократы не могут доверять руководство неопределенной политической группе. Предложение это, по словам Вернстрема, было сделано мещанином Ильей Агафоновым и поддержано Николаем Саркисянцем, при чем Исполнительный Комитет отнесся к предложению Агафонова отрицательно. Хрусталев-Носарь доказывал сложность разрешения этого вопроса, и в результате прений большинством голосов была отвергнута необходимость присоединения Совета к какой-либо определенной политической партии.
<Логика!> Между тем внепартийность Совета и Исполнительного его Комитета признавалась, по-видимому, партийными его членами крайне нежелательной, и 1 ноября, т.-е. через 2 дня после описываемого заседания Совета, в печатном органе социал-демократов «Новая Жизнь» появилась статья, стремившаяся доказать, что Совет не может взять на себя руководство классовой борьбой пролетариата, так как Совет не имеет ни ясно выраженной программы, ни точно поставленных целей. Признавая поэтому, что Совет Рабочих депутатов представляется лишь аппаратом, способным руководить активными действиями пролетариата при определенных массовых действиях, автор статьи приходит к заключению, что Совет не может заменить собой партии, что в политике своей он идет за социал-демократией и что вопрос этот может быть решен лишь в смысле принятия Советом социал-демократической программы и лозунгов.
Отвергнув требование представителя союза приказчиков, Совет обсудил действия администрации нескольких заводов, уволивших часть рабочих за забастовку, и решил настоять на обратном приеме этих рабочих, а затем рассмотрение текущих дел было прервано обращением к Совету Льва Бронштейна, который от имени Совета сказал приветственное слово присутствовавшим в заседании бывшим русским эмигрантам – Льву Дейчу и Вере Засулич. Приглашая присутствовавших встать и приветствовать Дейча и Засулич, Бронштейн закончил свою речь возгласом: «Когда пролетариат выйдет на улицу, то самодержавие будет низвергнуто». <Откуда эта фраза? Из революционного Козьмы Пруткова.>
Предметом дальнейших прений было предложение Исполнительного Комитета об организации боевых дружин, необходимость которых вызывалась, по докладу Комитета, угрозами погромов со стороны так называемой черной сотни. Первым оратором по этому вопросу выступил рабочий «Макар», т.-е. Николай Немцов, который доложил собранию, что на металлическом заводе вооружено три тысячи рабочих. После Немцова говорил еще целый ряд ораторов, заявлявших, что на заводах собирают деньги на оружие, выделывают оружие сами, и что на некоторых заводах, как, например, Сименс и Гальске, уже выбраны боевые дружины и директору завода предъявлено требование о вооружении всех рабочих огнестрельным оружием. Сообщения эти были дополнены заявлениями депутатов Путиловского и Обуховского заводов, удостоверивших, что на Путиловском заводе клинки изготовленных кинжалов отравлены, а что на Обуховском заводе готовят даже бомбы. Прения по вопросу о вооружении были затем резюмированы председателем, которым было признано, что холодного оружия у рабочих достаточно, а за огнестрельным оружием надлежит обращаться к Исполнительному Комитету, который, по словам председателя, кое-что сделал и еще сделает.
Последним вопросом, рассмотренным в заседании 29 октября, было обсуждение возможности введения на петербургских заводах и фабриках 8-часового рабочего дня. <На многих заводах 8-ч. раб. день вводился рабочими до постановления Совета. (См. отч. в «Нов. Ж.» N 5.)> Вопрос этот вызвал продолжительные прения, ввиду сведений о затруднениях при его выполнении, но в результате прений было решено ввести 8-часовой рабочий день революционным путем, не выжидая созыва Учредительного Собрания. Резолюция Совета была затем опубликована в N 5 «Известий Совета Рабочих Депутатов», и согласно этой резолюции всем петербургским фабрикам и заводам было предложено с 31 октября ввести революционным путем 8-часовой рабочий день, при чем Совет убеждал рабочих, что лишь взаимная их поддержка во всех районах будет залогом успешного выполнения постановления Совета Депутатов.
Через два дня после описанного выше собрания рабочих депутатов, т.-е. 1 ноября, <1 ноября – 10 собрание. Потребовать прочтения протокола собр. 1 ноября («Изв.» N 5).> в помещении Соляного городка состоялось экстренное заседание Совета, вызванное введением военного положения в Привислянском крае и происшедшими к тому времени беспорядками среди воинских частей, расположенных в Кронштадте.
Заседание началось речами трех депутатов Царства Польского, <Внимание! На этом заседании польских депутатов вовсе не было.> одним из которых, как это удостоверил депутат Алексей Шишкин, был студент Горного института Ипполит Гливиц{67}. Польские депутаты призывали в своих речах к единению русского и польского пролетариата и один из них убеждал собравшихся, что польский народ вовсе не мечтает об отложении от России, а желает лишь для своего края широкой автономии, при чем, по мнению этого депутата, борьба пролетариата с капитализмом и правительством возможна только при сознании необходимости единения. Удостоверяя затем, что в Привислянском крае забастовка еще продолжается, депутат закончил свою речь предположением, что забастовка в Польше может перейти в террористические действия.
В ответ на речи польских депутатов к ним от имени Исполнительного Комитета обратился с приветствием Лев Бронштейн, сказавший им, что единение пролетариата вытекает уже из самого лозунга «пролетарии всех стран, соединяйтесь», <Что понимает г. т. пр. Бальц под «национальными стремлениями» русс. прав. Бюрократия так же космополитична, как деньги и чины.> и что только при таком единении возможно «сокрушение самодержавия и создание на его развалинах демократической республики», при чем речь свою Бронштейн закончил заявлением, что как русский, так и польский пролетариат страдает от национальных <Т.-е. антинациональных.> стремлений, и что, только идя рука об руку с польским пролетариатом, возможно «окончательно раздавить ненавистную монархию – всех царей и их приспешников».
Вторым предметом обсуждения описываемого заседания Совета были события в Кронштадте, при чем обсуждение это началось с докладов очевидцев, среди которых был матрос и один представитель социал-демократической партии. Все эти ораторы признавали, что хотя революционная пропаганда началась в Кронштадте еще задолго до беспорядков, но что велась она без достаточной организации, и что поэтому «восстание не могло быть настоящим». Отсутствие надлежащей организации сказалось в том, что несознательные и неорганизованные матросы начали активные действия без надлежащего руководительства и вынудили примкнуть к движению сознательных пропагандистов{68}, считавших выступление преждевременным, упрекая последних в том, что они отступают от своих призывов, и угрожая им смертью. Вследствие этого, по мнению ораторов, беспорядки приняли характер хулиганства{69}, а не восстания, и в результате обречены были на гибель против воли солдаты-борцы, которых необходимо поддержать, так как поддержка эта обеспечит переход войск на сторону пролетариата.
Выслушав фактические сообщения очевидцев, Совет Депутатов, по предложению Хрусталева-Носаря, обратился к обсуждению{70} резолюций отдельных фабрик и заводов по поводу кронштадтских событий. Существо этих резолюций и содержание вызванных ими прений изложено как в N 5 «Известий Совета», так и в черновых заметках о заседании, найденных по обыску в бюро Исполнительного Комитета. <Зас. 1 ноября.>
