Анатолий Вишневский - Время демографических перемен. Избранные статьи
Рис. 13. Возрастное распределение табличных чисел умирающих (dx) от внешних причин
Рисунки 11–13 позволяют также судить и об изменениях возрастного распределения чисел умирающих за два десятилетия – между 1990 и 2010 гг. Кривые для стран ЕС‑15 демонстрируют более или менее выраженную тенденцию сдвигаться вниз и вправо, «прогибаясь» в сторону правого нижнего угла графика. При сравнении кривых 1990 и 2010 гг. ясно видно, что правый конец кривых 2010 г. все увереннее устремляется вверх, свидетельствуя о смещении все большего числа смертей от каждого из рассматриваемых классов причин к самым старшим возрастам. Особенно ярко перемены заметны у мужчин – прежде всего в возрастном распределении смертей от рака, где принципиально изменилось направление движения кривой в старших возрастах, хотя достаточно серьезные подвижки произошли и в распределении мужских смертей от болезней системы кровообращения и внешних причин. У женщин тенденция та же, но выражена слабее, возможно потому, что подобные сдвиги произошли у них раньше, еще до 2010 г.
6. «Избыточная смертность» и ее распределение по возрастно-причинным группам
Подобно тому, как это уже было сделано выше при сравнении изменений смертности по причинам смерти в России и Франции за 50 лет, можно подробнее рассмотреть и текущие различия в смертности между Россией и странами ЕС‑15 с помощью матриц различий, или «диагностических таб лиц»[131], позволяющих сравнивать распределение всех смертей по возрасту и причинам смерти (чисел dxi), и выделить «возрастно-причинные группы риска» для населения России, указав для каждой из них избыточное, по сравнению с ЕС‑15, число смертей в возрасте х от причины i (dxiR – dxiEU-15).
Ограничимся возрастом 70 лет и рассмотрим в качестве преждевременных российских потерь только избыточные, по сравнению с западноевропейскими странами (ЕС‑15), смерти до достижения этого возрастного рубежа. Наш анализ будет заключаться в оценке вклада в общую величину таких потерь каждого класса причин по пятилетним возрастным группам и выявлении основных «возрастно-причинных групп», ответственных за эти потери.
В табл. 6 и 7 приведены избыточные числа смертей для всех выделенных в таблицах возрастно-причинных групп для мужчин и для женщин в условиях смертности 2010 г.
Цифра в правом нижнем углу таблиц показывает, что в 2010 г. в России, по сравнению со странами ЕС‑15, из каждых 100 тыс. мужских смертей во всех возрастах более 46 тыс., а из каждых 100 тыс. женских смертей более 21 тыс. можно было считать избыточными, в ЕС‑15 они наступили бы уже после достижения 70 лет. Итоговые строки таблиц показывают, что порядка 80 % всех избыточных смертей (79,9 % у мужчин и 80,6 % у женщин) обусловлены двумя классами причин смерти: болезнями системы кровообращения и внешними причинами. В целом, конечно, первенствуют болезни системы кровообращения, но до достижения возраста 50 лет у мужчин и 45 лет у женщин это не так. До указанных возрастов главный источник нашей избыточной смертности – внешние причины смерти. Вклад всех остальных причин смерти значительно меньше.
Таблица 6. Избыточные табличные числа (dxiR – dxiEU-15) мужских смертей в возрасте до 70 лет в России, по сравнению с ЕC-15, на 100 тыс. мужчин, умирающих во всех возрастах и от всех причин, 2010 г.
Таблица 7. Избыточные табличные числа (dxiR – dxiEU-15) женских смертей в возрасте до 70 лет в России, по сравнению с ЕC-15, на 100 тыс. женщин, умирающих во всех возрастах и от всех причин, 2010 г.
Подобные «диагностические таблицы» были составлены и для 1990 и 2000 гг. (см. приложение). Обобщенная картина отставания России от стран ЕС‑15 вследствие различий в смертности от разных причин смерти на три даты (1990, 2000, 2010 гг.) представлена на рис. 14. На графике ясно виден как общий рост этого отставания, так и непозволительно высокий вклад в это отставание внешних причин смерти, у мужчин он все время почти конкурируют с болезнями системы кровообращения.
Рис. 14. Избыточные табличные числа умерших от различных причин (di) в возрасте до 70 лет на 100 тыс. умерших во всех возрастах в России по сравнению со средними значениями для стран ЕС‑15, 1990, 2000 и 2010 гг.
7. Причины смерти и ожидаемая продолжительность жизни
Избыточная, по сравнению со странами ЕС‑15, смертность от некоторых важнейших причин смерти в относительно молодых возрастах предопределяет значительное отставание России от этих стран по ожидаемой продолжительности жизни. В 2010 г. разница составляла для мужчин 15,4 года, для женщин – 8,9 года, ее декомпозиция по методу Андреева [Андреев 1982] позволяет судить о вкладе в наше отставание крупных классов причин смерти (рис. 15 и 16).
Как и следовало ожидать, главный вклад в российское отставание от ЕС‑15 и у мужчин, и у женщин вносят все те же два класса причин – болезни системы кровообращения и внешние причины смерти. Более высокая смертность от этих двух классов причин на 77 % обусловливает российское отставание по продолжительности жизни мужчин и еще больше – на 89 % – для женщин. При этом, если рассматривать различия в смертности на всей возрастной шкале, то вклад болезней системы кровообращения существенно выше, чем внешних причин. Но если ограничиться только возрастами до 70 лет (рис. 16 и табл. 8), то преобладание болезней системы кровообращения становится гораздо менее выраженным. Это особенно заметно у мужчин: вклад смертности от внешних причин в общее отставание от ЕС‑15 приближается к вкладу болезней системы кровообращения (25,9 и 50,9 % для всех возрастов, но 31,2 и 38,6 % в возрасте до 70 лет).
Рис. 15. Общие потери в ожидаемой продолжительности жизни в России по сравнению со странами ЕС‑15 в результате различий в смертности от крупных классов причин смерти, 2010 г., лет
Рис. 16. Потери в ожидаемой продолжительности жизни в России в возрасте до 70 лет по сравнению со странами ЕС‑15 в результате различий в смертности от крупных классов причин смерти, 2010 г., лет
Таблица 8. Вклад более высокой смертности от болезней системы кровообращения и внешних причин смерти в общее отставание России от ЕС‑15 по ожидаемой продолжительности жизни, 2010 г., %
Заключение
Первая половина XX столетия в развитых странах ознаменовалась небывалым ростом ожидаемой продолжительности жизни. Несмотря на потрясения двух мировых войн, послевоенную разруху, экономические и социальные кризисы, продолжительность жизни в европейских странах, по которым имеются данные начиная с 1900 г., между началом века и 1960 г. этот показатель и у мужчин, и у женщин вырос на 20–25 лет, иногда и больше (табл. 9). В России продолжительность жизни за это время удвоилась. Подобные перемены после тысячелетий стагнации продолжительности жизни человека даже в самых передовых странах своего времени иначе как революционными не назовешь.
Таблица 9. Прирост ожидаемой продолжительности жизни при рождении в некоторых странах, лет
На фоне этого скачка прирост продолжительности жизни в тех же странах за последующие полстолетия – между 1960 и 2010 гг., – в лучшем случае на 10–12 лет, который ассоциируется со второй эпидемиологической революцией, выглядит не особенно большим. Но даже если использовать слово «революция» лишь как метафору и иметь в виду, что речь идет о продолжении начавшегося ранее движения, достижения последних 50 лет представляются весьма существенными. Они тем более значительны, что в 1950–1960‑е годы прирост продолжительности жизни во многих развитых странах замедлился, а то и вовсе приостановился, и тогда могло казаться, что возможности дальнейшего снижения смертности исчерпаны. Эти опасения не подтвердились. Вторая эпидемиологическая революция – пусть и не такого масштаба, как первая, – стала реальностью в большинстве промышленно развитых, урбанизированных стран.
Россия же, к сожалению, наблюдает эту революцию со стороны, не принимая в ней никакого участия. Вопрос о том, почему это происходит, выходит за рамки настоящей статьи. Нашей задачей было показать, в чем именно отставание России проявляется в терминах причин смерти – это необходимо понять, потому что без такого понимания нельзя выявить главные болевые точки и определить приоритеты стратегии борьбы за снижение смертности.
