Юрий Поляков - Лезгинка на Лобном месте (сборник)
Думаю, не случайно 90-летие Комсомола праздновали в Кремлевском дворце как общенациональную дату. В 90-е годы, в пору разгула государственного антисоветизма, дни рождения ВЛКСМ отмечали, помню, полуподпольно. Мне в эфирных спорах с оппонентами, страдавшими острой формой либерального психоза, приходилось всерьез доказывать, что Комсомол и гитлерюгенд не имеют между собой ничего общего. Оппоненты очень удивлялись, недоумевая, почему автор повести «ЧП районного масштаба» упорно защищает то, что некоторое время назад сам же обличал? Но тот, кто критикует, чтобы улучшить, и тот, кто критикует, чтобы уничтожить, никогда не поймут друг друга.
Комсомол, как и всю Советскую власть, нельзя рассматривать и оценивать вне жестких исторических вызовов, брошенных нашей стране в начале XX века. Телодвижения двух борцов, сплетенных в схватке на ковре, абсолютно логичны и понятны. Но попробуйте мысленно убрать одного из спортсменов – и тогда яростные барахтанья оставшегося покажутся какой-то брутальной бессмыслицей. Однако именно так в минувшие два десятилетия судили Советскую эпоху в целом и Комсомол в частности, забывая, что чрезмерность государственного принуждения была не ядовитым плодом чьей-то злой воли, а единственным способом сохранить, сплотить и модернизировать разрушенное Отечество. Заметьте, благополучной Америке, знающей лишь экспедиционные войны, хватило полупридуманного мирового терроризма да ипотечного краха, чтобы почти забыть о правах человека и либеральной экономике. Никто не оправдывает политические жестокости в СССР, но ведь, наверное, и кризис 1993-го в Российской Федерации можно было разрешить без танковой пальбы по парламенту. А ведь это были не 30-е, когда «тянуло порохом со всех границ». Нашей стране в ту пору никто не угрожал, кроме младореформаторов и их американских советников. А поди ж ты!
Комсомол, рожденный революцией для молодого разрушительного буйства, очень скоро, повинуясь исторической логике, превратился в союз созидателей. Он помогал полуграмотному юношеству приобщаться к знаниям, консолидировал молодежь для восстановления испепеленной экономики, поднимал на защиту Отечества от фашизма, принимал активное участие в осуществлении громадных проектов – таких, как Магнитка, Братск, БАМ, Тюмень… Плодами комсомольских трудов, во многом бескорыстных, пользуются ныне не только олигархи, но отчасти и мы с вами.
Да, Комсомол являлся надежным помощником КПСС. Но поверьте мне, как очевидцу: самостоятельности у этого «помощника» было куда больше, чем сегодня у некоторых припартийных молодежных объединений. Да, Комсомол жил и действовал под стягом коммунистической идеологии, которая тогда считалась передовой, между прочим, не только в СССР. А возможно, и была для своего времени таковой. Устарела? Наверное… Но ведь буквально на наших с вами глазах усыхает вчера еще казавшийся вечнозеленым либерализм, увитый пожухшими орхидеями свободы слова! Поэтому про то, кто «передовитей», давайте поговорим лет через сто – как любил выражаться певец Комсомола Владимир Маяковский.
Принято считать, что ВЛКСМ, пораженный внутренним кризисом, изжил себя и бездарно распался вместе с Советским Союзом. Но это далеко не так. Действительно, в 70-е годы обострилась давняя бюрократическая болезнь, выражавшаяся в пустословии и отрыве аппаратчиков от рядовых членов организации. Собственно, по этому поводу я и возмущался в своем «ЧП». Однако сей недуг имеет абсолютно внеидеологическое происхождение и характерен для всех сложных организационных структур. Сегодня такой же болезнью страдают, например, крупные банки, удивительным образом отрывающиеся от своих рядовых вкладчиков. Но даже впавшие в самое густопсовое «комчванство» комсомольские вожаки прежних лет никогда не получали к Новому году бонусы в сто тысяч долларов. Почувствуйте разницу!
Да, созданный для экстремальных исторических нагрузок, Комсомол в обстановке стабильности, именуемой также застоем, заскучал, зачиновничал, заформализовался. Но ведь и в мирной армии угодливый ординарец ценится дороже боевого командира. Тенденция, однако… Зато, как только после 1985-го страна стала меняться, Комсомол ожил, начал не на словах, а на деле, не по Горбачеву, а по уму, перестраиваться: он стремительно деидеологизировался, дифференцировался, ориентируясь на разные социально-образовательные группы молодежи, он экономически обосабливался от государства. Молодая предприимчивость на глазах превращалась в предпринимательство, а организационная работа все больше походила на менеджмент. Вот почему среди богатеньких российских «форбсов» столько выходцев из Комсомола.
Есть и еще одна тонкость. ВЛКСМ, с одной стороны, был массовой молодежной организацией, а с другой – кузницей государственных кадров. Так исторически сложилось. Да, да, кузницей той самой проклятой номенклатуры, о которой теперь вдруг вспомнили, назвав ее «президентским резервом». Человек, поднявшийся по ступенькам комсомольского аппарата, неизбежно, за редким исключением, становился убежденным державником и получал уникальные навыки руководящей работы. Катастрофа 90-х во многом объясняется тем, что проводить сложнейшие реформы поручили вольным завлабам, а не новому поколению профессиональных организаторов, давно уже поднявшихся над устаревшими догмами и стереотипами. Их все равно призвали, но позже, когда надо было спасать страну. Поскреби сегодня крупного хозяйственного, административного или политического деятеля, найдешь бывшего комсомольского работника. Одна только беда: кузница эта давно остыла, а заготовки кончаются…
Убежден, 1992 год мы вполне могли встретить с могучим демократическим Комсомолом, который расшифровывался бы, например, так: «Конфедерация союзов молодежи». Вместо юных ленинцев у нас были бы юные «гагаринцы»: предлагался такой мудрый выход из идеологического противостояния. Не нравятся октябрята? Назовите их «августятами», только не уничтожайте механизмы первичного приобщения детей к социуму! Нет, разогнали. Всех и сразу. Почему это произошло? По многим причинам. Но главных две. Первая: люди, оказавшиеся тогда во власти, многие из них, воспринимали российскую государственность примерно так же, как складские грызуны воспринимают санэпидемстанцию. Результат всем известен. Вторая причина: у комсомола было слишком много собственности, и когда страну, точно захваченный средневековый город, отдали на поток и разграбление, ВЛКСМ был обречен. Если помните, Хулио Хуренито у Ильи Эренбурга пристрелили всего лишь за хорошие английские ботинки… А тут такое богатство!
Сегодня вместо Комсомола в России действует около 400 молодежных организаций, но их влияние на новое поколение ничтожно. Это как раз тот классический случай, когда количество не переходит в качество. А из «Наших», уж простите меня, и вообще получилась какая-то худосочная пародия на ВЛКСМ. Ни нашим, ни вашим… Видимо, создать мощную, жизнеспособную молодежную организацию силами Администрации президента в принципе невозможно. А значит, у нынешнего государства Российского нет серьезных, действенных форм влияния на молодых граждан, если исключить, конечно, милиционеров и судей, арестовывающих и сажающих юных экстремистов.
Оказалось, сам собой растет только чертополох на некогда плодоносных колхозных полях, а социальную ответственность, любовь к знаниям, патриотические чувства, ратное сознание, национальную терпимость, здоровый образ жизни, – все это детям, подросткам, юношеству надо прививать. Иногда принудительно, как вакцину от гепатита. Кто будет это делать? Кто сегодня способен формулировать и проводить в жизнь долгосрочную государственную молодежную политику? А ведь без нее у России нет будущего не в фигуральном, а в буквальном смысле слова! Кто?! Бонна, нанятая состоятельными родителями? Умный рынок? Ну-ну…
«Литературная газета», 2008 г.
Лезгинка на Лобном месте
От какого наследства мы отказываемся?
Мы относимся к дружбе народов так же, как и к другим ценностям, доставшимся нам от советской цивилизации: заводам, нефтяным скважинам, газопроводам, ракетам, плотинам… Пользуемся, пока они вдруг не начинают ломаться, взрываться, прорываться… Только тогда и спохватываемся: ах, ведь надо ж было чинить, латать, модернизировать – вкладываться! А почему не вкладывались? Экономили, наверное: Абрамовичу – на яхту, а Прохорову на Куршевель копили…
И вот теперь рванула дружба народов. Гибель болельщика Егора Свиридова, застреленного «кавказцем», вывела на площади толпы молодежи с лозунгами «Россия для русских!». Отечественные либералы, отбросив ролевые игры в державников и демократов (ради рейтинга чего не сделаешь!), дружно запели свою строевую песню о русском фашизме. Патриоты заговорили о «пробуждении нации». Власть удивилась: почему здоровье русского, невежливо обошедшегося с Кораном, не стоит и десяти копеек, а вот кавказцы, приезжающие в глубь России, позволяют себе такое… Ну, дальше вы помните! Не успели остыть «манежные» страсти, как страну потряс взрыв в «Домодедово». Следы ведут, как обычно, на Кавказ. Мне, русскому человеку, есть что сказать по этому поводу. И я скажу. Но сначала давайте взглянем на происходящее в стране глазами тех, кого при советской власти не слишком почтительно величали «националами».
