Василий Белов - Когда воскреснет Россия?
Я сказал, что думал. Что ничего, кроме лицемерия, не вижу в очередном президентском жесте. Почему такой указ не появился в октябре 1993-го, когда танкисты Грачева снимали чехлы с танковых пушек? (Не помешал бы такой указ и чуть пораньше, когда ОМОН еще не начинал бить москвичей дубинками.) Теперь же, когда народ выходит на улицы уже в другом качестве, президентское окружение изрядно перепугалось. То и дело генерирует оно всевозможные праздничные и будничные затеи. Готовы демократы на все, лишь бы успокоить ограбленных вкладчиков, работников, по полгода сидящих без зарплаты, голодных не только солдат и студентов, но и самих академиков.
Так с кем же призывают примириться униженных и голодных людей? Может, с банкирами типа Березовского? Или со всякими басаевыми? А может, с украинскими незалежниками, кои приватизировали Севастополь? Или с генералами НАТО?
У меня никогда не было особого восторга от Октябрьской (1917 г.) революции, нет его и при виде нынешних уличных шествий. Но я всей кожей чувствую, что с антинародной властью Россия не примирится ни сегодня, ни завтра.
Нет, не примирится Россия ни с так называемыми «демократами», ни с нынешними, ни с бывшими коммунистами, пока все они не принесут покаяния перед страной и перед Богом за крестьянское раскулачивание, за нынешние реформы и лагерные десятилетия, за ленинские попытки вытравить из нас православное самосознание.
Но покаяние безбожникам, увы, неведомо.
Говорят, что теперь у нас нет цензуры. Но ТАСС не обнародовал четыре моих абзаца. В наших многочисленных и разнообразных печатных органах места для них не нашлось…
Сейчас, перечитывая обращение к Москве, вспоминаю летние страсти с выборами. Как легко и как просто власти манипулировали народным мнением с помощью так называемых «демократических ценностей», признанных во всем так называемым «цивилизованном мире». Парламенты, партии, президенты, выборы… А все ценности западной демократии сводятся к денежной калитке, к нездоровому народному любопытству, к предвыборным схваткам. И не только у нас в России, а повсюду. Не будет конца всевозможным выборам, нет, не будет! Кто не верит, пусть читает Л. А. Тихомирова. Уже дошло до того, что достаточно двадцати процентов пришедших голосовать для объявления выборов легитимными. То есть законными. Но законы нравственные, законы сердца и совести при такой системе власти — не в счет! Не в счет и укоренившиеся национальные традиции, вера, народные пристрастия, освященные не десятилетиями, а веками… В хаосе бесконечных выборов президентов, парламентов, конституций все это побоку. Зато деньги, демагогия, бесстыдство, обман и угрозы всегда сопровождают подобную систему верховной власти.
Так (или примерно так) думалось, когда однажды я неожиданно для себя купил билет на питерский поезд с твердым решением добраться до Валаама.
Почему Валаам и почему неожиданно? Очень даже «ожиданно»!
Много лет, после однодневной туристической поездки на Соловки, меня тянуло на Валаам. (Приходит сразу пошлое сравнение «как магнитом».) Но я не люблю технических, да еще таких затасканных, терминов. Хотя разве не таинственно, разве не чудесно такое простое, такое всем известное явление, как магнит? В детстве был у меня «свой» магнит, таскал я его в карманах штанов и демонстрировал сверстникам. Теперь вот один врач посоветовал тоже носить в кармане магнит, но уже с другой целью. А какая цель была в детстве? Да никакая! Просто магнит и магнит. Интересно было размышлять, почему липнут к нему обыкновенные гвозди, почему издалека ползет за ним обычная материнская приколка либо ученическое перышко. Я бескорыстно демонстрировал своим сверстникам таинственные свойства магнита.
Вот и Валаам так же притягивал меня к себе все последние годы. И не только меня. Чем это объяснить? Не все в жизни поддается объяснению.
Профессор Токийского университета Рехи Ясуи после первого пребывания на моей родине писал мне из Японии, что жизнь его разделилась теперь на две части. Та, что до Тимонихи, и та, что после… Я недоумевал: что такое? Вологодская деревня (всего пять домов и пять бань) стала для японского ученого каким-то жизненным рубежом. Вот и я сейчас пользуюсь выражением токийского профессора: жизнь моя разделилась на две части — до Валаама и после Валаама.
1 августа 1996 года я тихонечко уселся в четырехместном купе ночного санкт-петербургского поезда, втайне от себя мечтая о том, что никто больше в купе не придет. Ведь сколько раз ездил так из Вологды или в Вологду. То есть почти в пустом вагоне. Простые люди ездят теперь в общем вагоне, а ты в купейном! Да еще и один хочешь. Нет, братец, это уж слишком.
За пять минут до отхода поезда в купе с какими-то тяжелыми сумками ввалились двое шумных мужчин. Мечта о тишине и одиночестве мигом улетучилась.
Соседи то и дело ходили курить. Потом начали ужинать. Я терпеливо вдыхал не дым, а табачный запах. Курили они, разумеется, не в купе, а где-то около туалета. Раздражение, вызванное табачной вонью, я погасил, но с трудом. (Пришлось вспомнить собственное курение, которому посвятил около двадцати самых лучших лет.) Но ведь я же бросил. Что за мужик, если он не в силах бросить курить! Словом, гордыня тут как тут: я вот не курю и уже пятнадцать лет не беру в рот алкогольных капель. Они же через каждые двадцать минут палят. Да еще и пьют вроде бы… Ну да, водку теперь продают как плодовый сок, в алюминиевых банках…
«Не суди, да не судим будешь», — каждый раз вспоминает моя жена во время наших размолвок. Я согласен с евангельским выражением, но странная нынче пошла мода. Пассажиры в вагонах даже не знакомятся. Не говорят друг другу, как их звать. Не предлагают вместе поужинать. Про себя ничего не рассказывают и у тебя ничего не спрашивают…
Боясь фамильярности, я тоже уткнулся в чтение журнала «Держава». Хотелось поделиться с соседями выступлением Виктора Тростникова на монархическом совещании, а также собственным опытом бросания курить. Но соседи не подавали повода для знакомства. По репликам выяснилось, что они были инженеры, ехали в Питер в частную командировку. Вскоре мне поневоле пришлось слушать их непонятный, специфический разговор.
Читать нельзя, свет был плох, и говорить не с кем. В придачу явилась проводница и заявила: «Мальчики, а что же вы радио не слушаете?» Она врубила на полную мощь два динамика справа в коридоре, затем в нашем купе. Это было ужасно. Я вышел, подождал, пока в коридоре никого не будет, и украдкой выключил оба вагонных громкоговорителя. Но она разнесла чай и врубила снова.
Тайное соревнование по децибелам продолжалось у нас с ней и утром, при подъезде к Санкт-Петербургу.
Все время дивлюсь, с какой легкостью переименовываются названия улиц и городов. Еще большее удивление вызывает так называемое «российское» радио. Оно с каким-то странным упорством уже несколько лет навязывает слушателям всякую звуковую дрянь, ритмический сор, не имеющую смысла белиберду, посильнее алкоголя одурманивающую нашу юную и не очень юную поросль.
Господи, куда прятаться от этих диких звуков? Казалось, что с уходом на «дипломатическую» работу Попцова отвратительная какофония на радио хоть чуть-чуть ослабнет. Не тут-то было! С приходом в руководство радио товарища Сагалаева ничего не изменилось. Как ничего не изменилось после того, как товарищи стали называться господами. И почему, почему информация, пусть она даже наполовину лживая, обязательно смешивается с этой «музыкой»? Эти музыкальные «прокладки» нелепы. Ведь не солит, наверное, и не сыплет перец жена Сагалаева в клюквенный кисель? Не добавляет клубничное варенье в селедку с луком! Впрочем, кто ее знает, может, и добавляет…
Разъединить сотни наталий (музыкальных редакторш) с многочисленными натальями-информаторшами сейчас, по-видимому, так же трудно, как отделить «мирных» чеченцев от «немирных, от всех этих «одиноких волков», рыскающих по кавказским ущельям, на лету хватающих турецкие либо какие иные подачки.
Нет, ящик ТВ или динамик на стене для народной души, пожалуй, опаснее, чем автомат «узи». Хотя и считаются признаком цивилизации. Добро бы, не было у России таких голосов, как голоса Владимира Материна, Нестеренко, Архиповой, Петровой… Но ведь у нас есть! Есть и почти волшебная дирижерская палочка Владимира Федосеева. Живут и здравствуют на Руси такие талантливые люди, как Свиридов, Хворостовский, Гаврилин и десятки других. И все разные… Но господин Сагалаев тащит к своим микрофонам совсем других. Заправилам демократических СМИ мерещится, что они ведут своих рок-королей и рок-певичек прямиком ко всемирной славе. А слава-то колотилыцикам и крикунам никак почему-то не дается. Вот и сегодня, 17 августа, во время завтрака, перед тем как сесть за рабочий стол, включаю «российское» радио… «Начало», — вещает оно. Прежде чем узнать прогноз погоды, ты, батенька, должен выслушать «Доктора Ватсона» — группу бесов, ворующих любые мелодии у любых народов. Конечно, эти мелодии группа превращает в какофонию, в звуковое издевательство над народной мелодией. Сегодня «Доктор Ватсон» потчует слушателей сперва коктейлем из чего-то азербайджанско-советского, потом эстрадно-советского вроде «Черного кота» и «Черного дьявола» из музыки кинофильма «Человек-амфибия», с которого и начинались когда-то ростки разврата и пошлости.
