Валентин Зорин - Мистеры миллиарды
Видимо, эта вакханалия произвола вполне подходит под их понимание демократии. Ну как же здесь не вспомнить духовного предтечу Гарольда Лафайета Ханта — одного из первых миллионеров Америки, коммодора Вандербильта с его неподражаемым цинизмом: «Закон? Зачем мне закон, разве я не обладаю силой!»?
Хант на крыше
Говорят, что преступника всегда тянет на место совершенного им преступления. Темна человеческая душа. Трудно сказать, какие непознанные силы, какие психологические флюиды движут им в момент, когда он с замирающим от животного страха сердцем, с патологическим любопытством, пересиливающим этот страх, и с каким-то тайным сладострастием взирает на место, которое было свидетелем его темного деяния...
Кто объяснит, с какой целью в один из светлых осенних дней 1965 года Гарольд Хант пригласил посетивших его деловой кабинет журналистов сесть в лифт и подняться на обзорную площадку, расположенную на крыше 50-этажного здания, где находится его контора?
С крыши открывался внушительный вид большого города. Люди-течки, машины не более спичечного коробка деловито сновали по городским улицам. Скрипучим, каким-то ржаво-металлическим голосом обратившись к присутствующим, Хант произнес:
— Посмотрите туда, джентльмены! Видите то кирпичное здание? Нет, не там, глядите левее, в направлении этой серой ленты шоссе. Нашли? Именно здесь два года назад застрелили Джека Кеннеди.
Воцаряется напряженная тишина, какая бывает в цирке, когда под его куполом по тонкой проволоке, балансируя, идет канатоходец. Чтобы разрядить напряжение, уменьшить неловкость, возникшую после его слов, Хант, преувеличенно громко вздохнув, процедил что-то по поводу того, что смерть Кеннеди была «ужасной трагедией для страны».
Правда, благочестивого сочувствия хватает ненадолго. Вскоре Ханта прорывает, и он, не очень даже пытаясь скрыть злобу, от которой его тонкий голос звучит совсем уж фальцетом, говорит о том, что Кеннеди, хотел он того или не хотел, оказался предателем Америки. «Он многое проворонил, — бросает миллиардер, и тусклые, выцветшие его серо-голубого цвета глаза полыхают вдруг недобрым огнем. — Он натворил немало».
Искусный лицедей, владеющий каждым мускулом своего лица, как профессиональный игрок в покер (умение превращать собственную физиономию в неподвижную маску — одно из необходимейших качеств для покера), на сей раз Хант не в состоянии скрыть клокочущую в нем ненависть. Трудно сказать, зачем Ханту понадобился фарс с экскурсией на крышу и лицемерным воздыханием по поводу убийства президента. Вряд ли такой дешевый камуфляж в состоянии скрыть факты уже известные и те, которые постепенно выясняются.
Как ни искусно прячутся концы далласского преступления, как ни осторожно, рассчитывая каждый свой шаг, действовали и осенью 1963 года, и все последующее время сам Хант и его выводок, кое-что постепенно всплывает наружу, заставляет задумываться, анализировать, сопоставлять.
Одним из интимных и закадычных друзей Гарольда Ханта уже много лет является некто Тэд Дили, тучный человек с астматической одышкой, вечно лоснящимся от пота лицом и в темных очках, которыми он прикрывает беспрестанно бегающие, заплывшие жиром глазки-буравчики. Он владелец одной из крупнейших в хантовской вотчине газет — «Даллас морнинг ньюс». И вот выясняется, что этот самый Дили за месяц и пять дней до убийства неожиданно снимается с места и вылетает из Далласа в Вашингтон. Там, пустив в ход все свои, и не только свои, связи, он добивается приглашения на завтрак в Белом доме, который Кеннеди давал для нескольких представителей прессы.
Как рассказал потом известный американский журналист Чарльз Бартлет, также присутствовавший на этом завтраке, за столом произошел эпизод, беспрецедентный и скандальный. К удивлению оторопевших участников приема, нарушая этикет и элементарные приличия, Дили принялся в грубой и развязной форме выговаривать президенту по поводу его политики. Свою нарочито наглую тираду хантовский приятель закончил выходкой, которая граничила уЖг с прямым оскорблением:
— Вы, господин президент, — заявил Дили, — вместо того чтобы быть лидером на коне, тащитесь на грязной телеге.
«После слов Дили, — рассказывает Бартлет, — за столом воцарилось гробовое молчание, продолжавшееся довольно долго. Президент, глубоко возмущенный, явно пытался овладеть собою. Наконец после паузы Кеннеди ответил с достоинством, тихим голосом:
— Разница между вами и мной, господин Дили, заключается в том, что не вы были избраны президентом Соединенных Штатов, а я, и что не вы несете ответственность за жизнь 180 миллионов американцев, а я.
А затем, все-таки не сдержавшись, бывший морской офицер, не скрывая сарказма, заявил, что он на своем веку видел немало людей, которым нравится война до тех пор, пока они ее не попробовали. А когда такие вояки увидят ее вблизи, она им очень скоро надоедает.
— Говорить о войнах, — закончил отчитывать Кеннеди посланца Ханта, — значительно легче, чем воевать.
Больше на протяжении завтрака президент ни разу не обратился к Дили и простился с ним более чем холодно».
Следующие два факта, относящиеся к тому же Дили, имели место пять недель спустя, 22 ноября 1963 года. В этот день принадлежащая именно Дили газета поместила на видном месте уже упоминавшееся объявление, обведенное жирной траурной каймой и цинично-издевательски озаглавленное: «Добро пожаловать, господин Кеннеди, в Даллас». Развязный текст, заключенный в траурную рамку, содержал плохо замаскированное подстрекательство.
Подписав в печать номер с траурным объявлением, Дили остался в редакции, и вскоре к нему в кабинет, как свидетельствуют очевидцы, явился, как вы думаете, кто? Джек Руби. Если и совпадение, то, прямо скажем, знаменательное совпадение!
То, что провокационная выходка на приеме у президента и подстрекательское объявление в дилиевской газете не случайное совпадение, а элементы единой и продуманной кампании, подтверждается тем обстоятельством, что в недели, разделившие эти два события, Дили трудился не покладая рук и с завидной целеустремленностью. Он, в частности, печатает тысячи листовок, которые раздавались прохожим на далласских улицах накануне прибытия президента. На этих листовках были помещены два фотоснимка президента — один анфас, другой в профиль. Таким точно манером, каким это делают в досье уголовных преступников. Под фотоснимками стояла подпись: «Разыскивается по обвинению в государственной измене».
Одним из обычных доводов тех, кто пытается отрицать наличие заговора с целью убийства Кеннеди, является аргумент о том, что если для исполнения замысла одиночки достаточно было только накануне узнать маршрут президентского кортежа по далласским улицам, то для тщательной организации нужно несколько дней, а далласские власти хранили в секрете этот маршрут. Однако из протокола совещания, состоявшегося у губернатора Техаса Коннэли за много дней до прибытия президента в Даллас и уточнявшего все детали, связанные с визитом, мы узнаем, что среди участников совещания находился сын Дили — Джозеф, который был, таким образом, в курсе всего, в том числе и маршрута президентской кавалькады.
Быть может, кто-нибудь скажет, что все эти аргументы, лишь косвенно говорят о причастности хантовского семейства к далласским событиям? Что ж, есть и попрямее. Траурное объявление, опубликованное в «Даллас морнинг ньюс» всего за несколько часов до роковых залпов, привлекло в дни расследования большое внимание. Уж очень подозрительным кажется подобное пророчество, если это только провокационное пророчество, а не нечто большее, ну, скажем, осведомленность. Естественно поэтому, что для следствия немаловажным был ответ на вопрос, чьих рук это дело, кто стоит за публикацией этого объявления.
Мимо этого существенного факта не могла пройти расследовавшая убийство комиссия Уоррена. И вот что она установила! объявление было оплачено весьма щедро, в кассу газеты внесено 1463 доллара. Деньги внес член «Общества Джона Бэрча» некий Джо Гриннен. По заявлению последнего, деньги для публикации объявления были им получены от трех техасских бизнесменов. Вот их имена — Эдгар Р. Крисси, X. Р. Брайт и Нельсон Банкер Хант. Да, да, Хант. Хант-младший, сын Гарольда Лафайета Ханта.
Это обстоятельство имеет уже не косвенное, но прямое отношение к далласскому убийству. Официальным следствием установлено, что Хант-младший финансировал объявление в газете, играющее в расследовании преступления роль одного из доказательств его преднамеренного и организованного характера.
Вся эта тщательно подготовленная и продуманная подстрекательская пропаганда, наличие которой само по себе отвергает версию об убийце-одиночке, действовавшем по наитию и на свой страх и риск, направлялась организационным центром, присвоившим себе название «Американский следственный комитет». Нам неизвестен полный состав этого «комитета». Но два деятеля, об участии которых в «комитете» стало известно, дают богатую пищу для размышлений. Один из них — далласский главарь «Общества Джона Бэрча», — наиболее фашистской из всех сегодняшних фашистских организаций Америки. Другой — все тот же Нельсон Банкер Хант — сын и наследник Гарольда Ханта, обладатель полумиллионного состояния.
