Марина Цветаева - Статьи, эссе
Если же, паче чаяния, Пугачев на самом деле встает мечтанным мужичьим царем, великодушным, справедливым, смелым — что ж, значит, Пушкин еще раз прав и один только и прав. Значит, прав был — унижающим показаниям в глубине своего существа не поверив. Только очами им поверив, не душой.
Как ни обернись — прав:
Был Пугачев низкий и малодушный злодей — Пушкин прав, давая его высоким и бесстрашным, ибо тьмы низких истин нам дороже…
Был Пугачев великодушный и бесстрашный мужичий царь — Пушкин опять прав, его таким, а не архивным — дав. (NB! Пушкин архив опроверг не словом, а делом.)
Но, повторяю, дело для нас не в Пугачеве, каков он был или не был, а в Пушкине — каков он был.
Был Пушкин — поэтом. И нигде он им не был с такой силой, как в „классической“ прозе „Капитанской дочки“.
Ванв, 1937
_________
Поэт не может любить врага. Поэт не может не любить врага, как только враг этот ему в (лирический) рост. Враг же низкого уровня ему не враг, а червь: червь или дракон, — смотря по калибру. Не был врагом Андрею Шенье казнивший его…[122] Монстр не есть враг. Враг есть — равенство. У поэта на вражду остаются одни явления, одно явление: бессмертная низость в каждом данном смертном. Безличная низость в каждом данном лице (личности). И бессмертная с нею — война. От начала мира до конца его с бессмертной низостью бьется бессмертный — безымянный под всеми именами — поэт.
Увидим это на живом примере Капитанской дочки:
Швабрин Гриневу (Пушкину) не враг. Швабрин Гриневу — червь. Есть что раздавить, не с чем враждовать. Враг — для ноги (подошвы), а не для души.
Пугачев Гриневу (Пушкину) не враг, ибо если это вражда, то — что же любовь?
Да где же в этой военной и любовной повести гринёвский враг?
Врага — нет. Есть гринёвский фактический противник, — казенный противник, душевный, фактический и всяческий союзник.
Вместо долженствовавших бы быть двух врагов — ни одного. Поэт не может любить врага. Любить врага может святой. Поэт может только во врага влюбиться.
Со времен Гомера — до наших, в которых, возвращая нас в первые, прозвучало слово:
Как аттический солдат,В своего врага влюбленный.
Сказано о солдате, но этого солдата (Ахилла) создал — поэт.
Пугачев был именно таким врагом. Надежен такой враг? Нет. Такая вражда пленному врагу открывает двери. Такая вражда — врагу первому перевязывает раны. Такая вражда — врага первого выносит с поля битвы — с ним же. Такая вражда в любую минуту готова душу свою положить за врази своя. Чтó все взаимоотношение Гринева с Пугачевым как не рыцарский роман? Чистейший, скажем по-пушкински, донкишотизм.
Не возможность измены и не легкомыслие страшили в Пушкине декабристов, а ненадежность вражды. Та внутренняя свобода, тот внутренний мир, с революционным несравнимые, которые и составляют сущность поэта и которые тáк и соблазняют, в целях собственного использования…[123] Но здесь революционеры делают ошибку: внутренний мятеж поэта не есть внешний мятеж и может обернуться и оборачивается против них же, как только они сами оборачиваются законной, то есть насильственной, властью.
Этим мятежам — не по дороге.
Поэт не может враждовать с идеями (абсолютными) и не может враждовать с живыми, как только этот живой — либо стихия, либо ценность, либо — цельность, и не может враждовать с человеческим абсолютом — своими героями. Поэт может враждовать только с данным случаем и со всей человеческой низостью, которые (и случай и низость) могут быть всегда и везде, ибо этого ни один лагерь не берет на откуп. С данным случаем человеческой низости (малости). Поэтому если вражда поэта понятие неизменное, то точка приложения ее — непрерывно перемещается.
Один против всех и без всех.
Враг поэта называется — все. У него нет лица.
_________
Поэт — враг на минуту — доколе не поймет или не пожалеет врага: не по любвеобилию < милосердию > своему, а великодушию. Не по любвеобилию <милосердию > своему, а сочувствию, всéчувствию. Не по тяжелому невыполнимому невыносимому противоестественному долгу и подвигу христианской любви, а по рожденному своему, для него роковому дару: всéлюбия. Не по христианской любви, а по поэтической любви.
Политическая ненависть поэту не дана. Дана только человеческая. Дан только божественный и божеский гнев — на всё то же, которое он узнает всюду и не узнавая которого он противнику распахивает руки.
<АВТОБИОГРАФИЯ>
Родилась 26 сент<ября> 1892 г. в Москве.
Пишу с семи лет.
Первые книги (по духу — одна книга): „Вечерний альбом“ (1910 г.) и „Волшебный фонарь“ (1912 г.).
С 1912 г. по 1921 г. книг не выпускала. Отдельные циклы стихов в журнале „Северные записки“, „Альманахе муз“, „Салоне поэтов“.
В 1921 г. — сборник стихов „Версты“ (из<дательст>во „Костры“) и драмат<ическая> сцена „Конец Казановы“ (из<дательст>во „Созвездие“).
Последнюю вещь рассматриваю как напечатанный черновик, ибо корректуры из<дательст>во „Созвездие“ мне держать не дало. Пропуски, затемняющие смысл и опечатки. Рисунок тоже без моего утверждения.
С 1912 г. по 1922 г. книги: „Юношеские стихи“ (1913 г. — 1916 г.), „Версты I“ (проданная Гос<ударственному> из<дательст>ву), драматические сцены (кроме „Конца Казановы“) — „Приключение“, „Фортуна“; поэмы: „Царь-Девица“ (проданная Гос<у дарственному> из<дательст>ву), „На Красном Коне“ (Берлин, „Огоньки“).
Перевод (Северные записки, 1915 г.) роман Гр<афини>де Ноайль „Новое упование“.
Несколько неоконченных больших вещей.
<1922>
Примечания
1
Липы (нем.).
2
Метро (нем.).
3
Зоопарк (нем.).
4
Через страданье — к радости (нем.).
5
В последнюю секунду следующих две достоверности: 1. „Сестра моя Жизнь“ вовсе не первая его книга; 2. Название первой его книги не более и не менее, как „Поверх барьеров“. — Так или иначе, но барьер этот — в „Сестре моей Жизни“ — взят (примеч. М. Цветаевой).
6
„Клятва игры в мяч“ (фр.).
7
Насквозь (нем.).
8
„Правда и поэзия“ (нем.).
9
„Великий Принцип — как Великий Конде!“ (фр.)
10
Утопист, стремящийся улучшить мир (нем.).
11
Пробуждения ребенка — торжествующие, пробуждения зрелого человека — угрюмы, а стариков — мрачны (фр.).
12
Итак (лат.).
13
„Ваша светлость, счастливейшая ночь!“ (ит.)
14
„Разговоры с Гёте“ (нем.).
15
Курсив мой (примеч. М. Цветаевой).
16
То же автор в гл. „Глушь“ говорит о некоторых помещиках (примеч. М. Цветаевой).
17
Проба сил (нем.).
18
Казаться (фр.).
19
Быть (фр.).
20
Курсив мой (примеч. М. Цветаевой).
21
Напрасный труд — потерянное время — утрата родства (фр.).
22
Военные и литературные очерки» (фр.).
23
«Мои сады» (фр.).
24
Две ценных книги по вопросам богословия (примеч. М. Цветаевой).
25
«После меня — хоть потоп!» (фр.)
26
Божественный документ (фр.).
27
Человеческого (фр.).
28
«Все быстротечное — символ, сравнение» (пер. с нем. Б. Пастернака).
29
«Птичий полет», «в облаках» (фр.).
30
«Вспомните человека, которого спросили, почему он так усерден в своем искусстве, ведь его никто не может понять». «Мне достаточно и немногих, — ответил он. — Мне достаточно и одного, и даже ни одного» Монтень (фр.).
