Мэттью Коллин - Измененное состояние. История экстази и рейв-культуры
Хотя новым законом уже пользовались для ареста противников охоты, защитников животных и борцов за отмену строительства дорог, в первые месяцы больше всего на людей давила именно угроза преследования, создающая атмосферу страха и паранойи. Полицейские операции последних двух лет почти полностью избавили страну от бесплатных фестивалей, которые для бродяг были не только формой общественной жизни, но еще и источником дохода. На фестивалях бродяги продавали свои изделия или показывали представления, и вырученные деньги помогали им вести тот образ жизни, который они избрали. Теперь же, когда бесплатных фестивалей почти не осталось, бродяги не просто лишились дохода и развлечений — теперь, опасаясь выселения и гонений, они не решались, как прежде, собираться большими группами. Одинокие и подавленные, некоторые из них поселились в домах, припарковав свои автобусы в черте города, а многие и вовсе уехали из страны, надеясь обрести спокойствие в Ирландии, Франции, Испании или Португалии. Десять лет спустя после «Битвы на бобовом поле» правительство, казалось, наконец-то одержало победу над бродягами.
А бесплатные вечеринки между тем шли полным ходом как за городом, так и внутри городов — в складских помещениях. Число саунд-систем и нелегальных мероприятий в 90-х росло с каждым днем, несмотря на незначительные скандалы и грубое вмешательство со стороны закона. «Если в вечеринке принимает участие меньше пятисот человек, то полиции на нее просто насрать, — говорил тогда Рик из DIY. — Если они получат кучу жалоб, то придут — но это только чтобы успокоить тех, кто живет по соседству». Однако для тех саунд-систем, чья деятельность основывалась на идеологии противления закону, одного только беспрепятственного существования было недостаточно. Им необходимо было доказать, что закон об уголовном судопроизводстве не работает, что это не просто проявление деспотизма по отношению к гражданам, но еще и полнейший фарс.
В начале 1995 года несколько человек, имеющих отношение к системам юго-востока, собрались вместе и решили организовать мероприятие масштаба Кэслмортона, огромное сборище, которое низвергло бы Закон, унизило полицию и сделало правительство объектом насмешек. Дата была назначена на июль, и с помощью неофициальных средств информации был пущен слух о том, что «седьмого ноль седьмого» состоится нечто особенное. План был такой: различные группы собираются своими силами, каждая на своей территории, а потом все они объединяются в определенном месте в определенное время и все вместе устраивают грандиозное показательное выступление. На месте сбора организуется пресс-конференция, и на глазах у средств информации всего мира Закон проклинают раз и навсегда, и объединенные племена бунтарей танцуют на его могиле.
Проблема была лишь в том, что все знали дату проведения вечеринки, а значит, ее могла узнать и полиция, чья разведка теперь работала куда профессиональнее, чем в 1992 году. К тому же Кэслмортон не был четко спланированным мероприятием, он произошел спонтанно. Устроители надеялись, что, если у мероприятия не будет централизованной организации или четкого плана действий, никто не сможет быть впоследствии обвинен в конспирации, как это произошло со Spiral Tribe. Но если не будет конспирации, то как же можно сохранить свои планы в секрете? За неделю до фестиваля, получившего условное название «Мать», на заброшенном заводе на юге Лондона было проведено собрание, на котором выбрали место проведения вечеринки — огромную уединенную ферму неподалеку от Корби, Нортхэмптоншир. Были розданы карты, их заучили наизусть и уничтожили. Но тут же возникли разногласия, поскольку одна группа настаивала на том, что хочет провести фестиваль на заброшенном аэродроме в Смезарпе, Девон. Единый фронт пошатнулся, и теперь должно было состояться два разных фестиваля.
Задолго до рассвета 7 июля саунд-системы начали прибывать в Корби, паркуя свои машины по кругу, чтобы укрыть аппаратуру. Однако уже через час к ним присоединился полицейский фургон и вертолет. Туманные сообщения о фестивале распространялись по специальным информационным линиям на протяжении нескольких недель, и полиция, давно прослушивающая телефоны организаторов, знала, что они затевают. В половине седьмого утра — классическое время для арестов — полиция вышибла дверь в доме Дебби Стаунтон в Бернт-Оуке, Миддлсекс, произвела обыск и арестовала Дебби и ее друга Джима, диджея Объединенных систем, по обвинению в подпольной деятельности, угрожающей общественному спокойствию. В это же время полиция Нортхэмп-тоншира перекрыла дороги, ведущие к месту, предназначенному для фестиваля, и арестовала членов саунд-системы из Бакстона Black Moon, сославшись на закон об уголовном судопроизводстве, — это был первый случай ареста на основании антирейвовых положений закона. Оставшимся на ферме было приказано покинуть графство, и до границы Кэмбриджшира они на протяжении целой мили двигались под полицейским конвоем. А тем временем в Лондоне Мишель Пуль из Партии Наступления вернулась в свою квартиру в Кентиш-Тауне и обнаружила там сорванную с петель дверь и полицейских, выносящих из квартиры ее телефон, факс, карты, плакаты, книжки с адресами и даже ее собаку. Мишель и ее друга Энди тоже арестовали за подпольную деятельность, угрожающую общественному спокойствию.
Когда саунд-системы добрались до места проведения фестиваля в Смезарпе, полиция уже успела перегородить им дорогу. Аппараты систем DIY и Virus были конфискованы. Один хитрый полицейский заманил рейверов прямо к себе в лапы, включив в своем фургоне рейв. В те выходные маленькие импровизированные вечеринки прошли в Девоне, Кэмбриджшире и Линкольншире, но массовая сходка, «Мать», так и не состоялась. Разведка полиции сработала просто отлично, а вот организация фестиваля оказалась слабой и несовершенной. Некоторые саунд-системы долго добирались из центральной части Англии на юго-запад, не зная о том, что один из фестивалей должен пройти у них. То же самое происходило с саунд-системами юго-запада, которые преодолевали многие мили в обратном направлении. Полиции не удалось доказать, что закон об уголовном судопроизводстве способен остановить бесплатные вечеринки, но они продемонстрировали рейверам, что устроить большое мероприятие вроде Кэслмортона практически невозможно и что все попытки сделать нечто подобное будут пресечены, чего бы это ни стоило.
В последующие недели полиция продолжала проводить аресты, конфисковывать адресные книги и усиливать атмосферу всеобщей паранойи. Телефоны — как городские, так и мобильные — могли прослушиваться, а еще ходили слухи о том, что полиция следит за интернет-форумами, на которых обсуждаются бесплатные вечеринки. Некоторые подозревали, что полиция нанимает осведомителей и даже агентов-провокаторов. Но Дебби Стаунтон, ожидая заключения, нисколько не переживала, будучи уверенной в том, что полиция, как бы много информации у нее ни было, понятия не имеет о том, что на самом деле происходит: они подходят к делу совершенно с другой стороны, и каждое их действие почти бессмысленно, поскольку движение бесплатных вечеринок богато куда более высокой, духовной силой.
«Вы можете счесть мои слова полной чушью, но эта сила — наше секретное оружие. Если верить в теорию Гайи [147] и рассматривать общество как саморегулирующийся организм, то наша деятельность — это результат попыток общества восстановить равновесие, отнятое у него некоторыми помешанными на власти людьми. Они могут прослушивать мой телефон, пожалуйста, но я уверена, что мы поступаем правильно».
Позже все обвинения в конспиративной деятельности были сняты, но 27 февраля 1996 года в магистральном суде города Корби трое участников системы Black Moon были признаны виновными согласно закону об уголовном судопроизводстве и приговорены к штрафу и конфискации оборудования на сумму 6000 фунтов — это был первый рейв-коллектив, приговоренный согласно закону об уголовном судопроизводстве. «Мы не позволили этому так называемому британскому правосудию избавиться от нас, мы ждем не дождемся, когда сможем снова устраивать бесплатные вечеринки и бесплатные фестивали — вот только раздобудем себе новую систему, — нахально заявили они после суда. — Нельзя, чтобы подобные вещи вводили нас в уныние. Нам дали пинка, но мы уж как-нибудь оправимся. Если у нас опустятся руки, значит, они победили».
Решение полиции сделать своей основной мишенью не сами вечеринки, а информационную сеть рейверов, оказалось правильным. Им удалось сорвать фестиваль «Мать», и теперь невозможно было представить себе проведение какого-нибудь другого крупномасштабного мероприятия без настоящей глубокой конспирации, а такая конспирация подвергала людей риску серьезных обвинений и длительного тюремного заключения. Единственными вечеринками-протестами, имеющими реальную силу, стали мероприятия за отмену строительства дорог под названием Reclaim the Streets[148]. Время для проведения этих акций всегда очень четко просчитывалось, и летом 1995 года рейверы захватили ключевые места пересечения трасс в Кэмдене, Айлингтоне и Гринвиче, а год спустя заняли участок шоссе М41 на западе Лондона, вскопали его с помощью пневматических буров, спрятанных под юбками циркачей на ходулях, и на месте гудронированного шоссе посадили деревья. RTS были одновременно рейвами, фестивалями, уличным театром и демонстрациями, из бронированной машины, на которой была установлена стереосистема, раздавались звуки техно-музыки, вокруг развевались разноцветные флаги и играли детишки, и все это было организовано с секретностью и точностью, достойными успешной военной операции.
