Великие религии мира - Миркина Зинаида А.
— Говори дальше.
— Бог отдал мир мне. За мою победу над Адамом. И я — князь мира сего. Но я устал. Я не хочу больше зла. Возьми мир из рук моих и твори добро. Я хочу, чтобы ты любил меня.
— Лукавый дух! Ты явился мне в Раю и говоришь, что здесь твое место... Ты можешь явиться, где хочешь, потому что у тебя нет места. Ты тот, кто захватывает место Божье.
— Я пришел к тебе с даром. Возьми мир из рук моих. Пусть он будет твоим.
— Мне не надо ничего моего. Все — Божье. И ты лжешь, что Бог отдал мир тебе. Мир отпал от Бога и отдался в руки твои сам. Я сделаю все, чтобы он вернулся к Богу. Не ко мне, а к Богу. Мне не надо ничего моего, отдельного от Бога.
— Ты отказался от власти над миром?! О, ты поистине Бог! Такого еще не рождала женщина. Нет для тебя ничего невозможного. Вели же этому камню сделаться хлебом. Ведь ты взалкал. Ешь сам и накорми людей.
— Нет. Не единым хлебом жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих. Я научу людей находить духовный хлеб, и тогда они уже никогда не поставят хлеб земной выше небесного. Хлебом кормят смертных, духом — бессмертных. Достигший бессмертия может есть и пить, сколько хочет, но смертный, насыщающийся только хлебом земным, никогда не достигнет бессмертия.
— О, величию твоему нет предела. Ты воистину бессмертен. Смотри!
И Иисус увидел себя на крыле Храма, а под Ним был мир, как муравейник.
— Расправь руки и лети! Испытай могущество свое! Если ты сын Божий, тебя подхватят сонмы ангелов и не дадут тебе упасть. И все увидят, кто ты! Дерзай!
— Нет... Мне нет нужды лететь сейчас. А испытывающий себя уже не сын Божий. Внутренний голос скажет мне, кто я. Мне нет нужды ни в чем внешнем. И сонмам ангелов я не поверю больше, чем тому, что звенит внутри души, в глубине глубин. Царствие Божие внутри нас.
И вот нет черно—золотистого духа. Снова только Небо и Душа. Нет Неба и Души. Только Небо. Только Душа. Нет ничего отдельного. Нет пространства и времени. Пространство и время суть расстояния между Душой и Богом. Нет расстояния.
— Я И ОТЕЦ - ОДНО.
Он почувствовал в Себе силу, способную сдвинуть гору.
О, как долго эти камни, этот мир держал в тисках Душу. Плоть окружила ее тюремной стеной. Но это тело, эти камни, эти пески и тучи
— лишь слуги души, рабы ее, а не господа.
Душа просила у них счастья, жаждала и стонала. Но она не жаждет больше. Все, что ей нужно, есть в ней самой — внутри, а не снаружи. Ничто внешнее не прибавит ей ничего и ничего не отнимет.
Тот, кто утоляет жажду из внутреннего источника, знает, что источник этот неиссякаем. Внутри — Дух. И говорит Дух: «Да будет свет!», «Да будет твердь!». Не твердь Духу, а Дух тверди приказывает. И если Душа познала, что ей истинно нужно сдвинуть гору, она сдвинет ее!
И что в этом удивительного, маловеры? Как мало верите вы в силу, создавшую вас! Ей нет имени, но как бы ни назвать Ее, Она — Все. Вас не удивляет земля и звезды, солнце и душа? А если на ваших глазах гора сдвинется, вы удивитесь. Чудо, Чудо, — скажете вы. Но вся жизнь — чудо. Только вы забыли про это, не верите этому и потому не можете быть чудотворцами.
Только глаза ваши видят, а душа не видит, только уши ваши слышат, а душа не слышит.
Я — первый и последний, альфа и омега, тот, кто проник в тайну своего Зодчего и был с Ним в миг творения.
Я И ОТЕЦ - ОДНО.
Глава 6. Ученики
Тихо было на море Галилейском. Лежало оно перед глазами, ровное и серебряное. Небо было бледным от тонкой пелены облаков, так что свет не бил в глаза, а мягко ласкал душу и томил. И такое великое внимание было во всем, что сердце рыбака, сидевшего в лодке, вздрогнуло и заныло: кому это внимает бледное небо и серебряное море? Кому?
Рыбак бросил сеть и забыл про нее и сам стал прислушиваться к кому-то неведомому, но Сущему...
— Симон, а Симон!
Симон (это он рыбачил в лодке) обернулся на голос. На берегу стоял Человек и окликал его по имени.
— Откуда ты знаешь меня, господин?
— Много ли рыбы ты поймал?
— Нет, господин, но... Бог с ней, с рыбой...
— Вот и я так думаю. Ты больше дела своего, настолько же, насколько море больше лодки твоей. Закинь сеть.
Симон закинул, и сеть набрала столько рыбы, что чуть не порвалась.
— Греби теперь к берегу, — сказал Человек. И Симон стал грести. И было в этом голосе то же, что в серебряной ровности моря. Ослушаться Его было нельзя.
— Не рыбу, а души людские должен ты вылавливать из пучины. Вот твое дело. Если веришь мне, бросай все и иди за мною.
Ни одной минуты не сомневался Симон и ответил: «Сейчас, Господи!»
* * * * * * *
В закатный час качалась на море Галилейском еще одна лодка. Был в ней рыбак с двумя сыновьями. Один сын сидел рядом с отцом и чинил сеть, другой стоял и глядел на закат, и был он тонким и будто прозрачным в закатном луче и, казалось, вот-вот загорится, протянется лучом и ускользнет в неведомое...
Отец глядел на него и боялся его окликать. Но вдруг голос с берега позвал:
— Иоанн, а Иоанн!
Иоанн (так звали стоявшего юношу) вздрогнул, точно задрожавший луч: — «Я, Господи!»
— Бросай все и иди за мной!
В мгновение ока очутился Иоанн на берегу, так что отцу показалось, что он по водам проскользнул, как луч.
— И ты, Иаков, иди ко мне, — позвал Иисус его брата. И Иаков пошел вслед за Иоанном, оставив отца своего. Это были сыновья Зеведеевы.
* * * * * * *
Человек покупал себе еду на базаре. Он купил хлеба и хотел купить фруктов. Но увидел, как торговка незаметно положила ему гнилое яблоко. «Зачем ты меня обманываешь», — хотел сказать он, но, взглянув на лицо женщины, увидел, какая она изможденная и больная, и, смутившись, точно он сам подложил ей гнилое яблоко, спросил:
— Сколько я должен тебе, мать?
— Один лепт, — сказала женщина. Он дал ей два и быстро отошел. Вдруг его окликнули по имени.
— Филипп, иди за мною.
— Кто ты, господин? — спросил Филипп.
— Ты еще не знаешь Меня, но я тебя знаю и говорю: иди за мной и узнаешь Меня.
— Верю голосу Твоему, — тихо сказал Филипп и пошел за Ним.
* * * * * * *
— Как вы думаете обо мне, кто я? — спросил Иисус своих учеников.
— Одни о тебе говорят, что ты Илия, другие считают, что ты Иоанн Креститель, воскресший из мертвых, — сказал Филипп.
— А как вы думаете? — Я знаю, что ты Христос, сын Божий, — сказал Симон.
— Кто тебе это сказал?
— Никто. Сердце мое сказало. А я никому не поверю так, как своему сердцу.
— Ты не Симон, а Петр (что значит камень). Ты камень веры.
— А ты, Фома, веришь ли тому, что сказал обо мне Петр? — обратился он к человеку, стоявшему рядом с ним.
— Не знаю, Учитель. То верю, а то и нет. Но я люблю Тебя, Учитель.
— Иди за мною, — тихо сказал Христос. — Пройдет время, и любовь твоя углубится до веры.
* * * * * * *
— А я верую, что Ты Мессия, потому что подобного Тебе еще не рождала земля. — Это сказал высокий человек с большим бледным лбом, с черными напряженными глазами. — Я видел Тебя и поверил в Тебя.
— Когда же ты видел Меня?
— Ты говорил народу притчу о талантах. И никто не понимал, и Ты должен был разъяснить каждое слово. И сказал: «Имеющий уши, чтоб слышать, да слышит!». Но я понял все еще до разъяснений Твоих, и сердце мое горело. Я хотел подойти к Тебе и сказать, что не зарою своего таланта в землю, а приумножу то, что Ты дашь мне. Научи и меня всему, возьми меня с собой.
— Иди, Иуда Искариот.
Глава 7. Слепой
Слепой сидел под масличным деревом, прислонясь головой к стволу. Он был слеп от рождения и не знал, что такое свет. Он слышал голоса и запахи и знал предметы на ощупь. И еще знал он, что есть что-то Неведомое, что больше всего, что он знает, но что это такое, он не знал. Он знал, что он не такой, как другие люди. Что все они ловчее, и умелее, и быстрее его, и много раз он слышал от них, что они видят.
