Владимир Шигин - Герои русского броненосного флота
Повторилась ситуация предыдущего совещания. Вначале Попов предложил построить для Черноморского флота третью круглую «поповку». Его поддержал великий князь Константин. Затем же выступил Бутаков.
— Я согласен, построить еще одного уродца, – сказал он, – ежели он будет иметь ход 11 узлов и сможет ходить до Константинополя!
— На сегодня нас удовлетворяет и 6 узлов, а все, что будет выше, – прямой выигрыш, – недовольно возразил Константин.
Бутаков вскочил со своего места:
— Пора, наконец, положить конец дурацким поповским экспериментам и строить настоящий боевой крейсерский флот. Чтобы чувствовать себя в безопасности, мы должны иметь на Балтике шестнадцать быстроходных броненосных крейсеров, а на Черном море хотя бы два броненосных крейсера. Что касается самого адмирала Попова, то он сегодня только тормозить российское кораблестроение и чем скорое перестанет им заниматься, тем будет лучше для России.
Попов был вне себя от резкости Бутакова. Оскорбленным чувствовал себя и великий князь.
А Бутаков в довершение своих слов хлопнул об стол папкой:
— Вот здесь мои соображения на строительство современного броненосного флота. Надеюсь, что члены Морского технического комитета непредвзято их рассмотрят!
В записке он предъявил новые претензии своему бывшему другу: «Все корабельные инженеры отодвинуты в своей специальности на далекий задний план, и только юноши, которые слепо подчинялись его требовательности, выдвинуты на первый план. Так что если подобный порядок вещей продолжится, то у нас останутся только слепые исполнители в вопросе науки кораблестроения вместо самостоятельных мыслителей науки этой. Блестящие проекты, пропагандируемы безустанно, можно сказать, на всех перекрестках, и боящиеся света свободной технической критики науки, прикрываясь высоким именем августейшего генерал‑адмирала, не суть то, что нужно государству, морские силы которого далеко ниже других».
Это было уже объявление войны не только Попову, а самому великому князю Константину, который отличался завидной злопамятностью. Теперь оставалось лишь ждать ответной реакции.
А Бутаков останавливаться не собирался. На ближайшем совещании в министерстве он вовсю раскритиковал состояние кронштадтских фортов, доказывая на цифрах, что прорвать их не составит сегодня особого труда. Оборону Кронштадта было решено усилить, но отношения вице‑адмирала с великим князем стали еще более натянутыми.
В начале 1877 году Бутакова наградили орденом Святого Александра Невского.
— Ну, это мне явно авансом! – пошутил вице‑адмирал, принимая награду.
Как в воду глядел! В 1877 года началась Русско‑турецкая война. Русская армия, перейдя Дунай, двинулась в пределы Болгарии. На Дунае и в Сухуме отчаянно топили турецкие броненосцы Дубасов и Макаров. Однако наши успехи на войне нервировали Лондон, и никто не мог дать гарантий, что англичане не поддержат турок и снова (как и в Крымскую войну) не пришлют эскадры на Балтику.
Бутаков планировал заняться усиленной боевой учебой на эскадре, но из этого ничего не вышло. В отместку за неосторожные слова Константин объявил, что до конца войны он будет лично командовать Балтийским флотом. Таким образом, Бутаков был сразу понижен до командира одного из отрядов своей эскадры, причем слабейшего (две броненосные батареи, шесть мониторов и три деревянные канонерские лодки). Местом базирования отряда был определен отдаленный от столицы Свеаборг.
Обиженный Бутаков жаловался Лесовскому, ставшему к этому времени управляющим Морским министерством вместо внезапно умершего Краббе:
— Степа, прошу избавить меня от сомнительной чести командовать несколькими судами и передать мой отряд под начало младшего флагмана. Мое здоровье плохо, и я не могу ныне служить, как ранее.
Все понявший Лесовский сумел уговорить своего друга. Бутаков вернулся в Свеаборг. Там вместе со своим соратником по Севастополю генералом Тотлебеном он занимается усилением обороны Финского залива на случай вмешательства Англии.
Просился Бутаков и на Черное море, но его не пустили. Черноморский флот находился в тот момент в руках адмирала Аркаса, и для Бутакова там не было просто соответствующей должности. Он внимательно следил за действиями нашего флота и радовался успехам своих учеников. Один из офицеров записал его слова, оставшиеся таким образом в истории:
«Мы, адмиралы, капитаны, офицеры, унтер‑офицеры, матросы, – не для того, чтобы у нас были адмиралы, капитаны, офицеры, унтер‑офицеры и матросы, а для того, чтобы было кому хорошо действовать пушками, машинами, рулями, чтобы было кому распорядиться батареями пушек, бойко управиться каждым кораблем, толком распорядиться всеми кораблями, и все это для одной всегдашней цели – БОЯ».
…Крутился подле Бутакова и некий лейтенант Зиновий Рожественский, дальний родственник его супруги Амалии Арсеньевны. Именно Бутаков помог Рожественскому попасть служить на вспомогательный крейсер «Веста», снабженный аппаратом автоматической стрельбы Давыдова. Когда же после знаменитого боя «Весты» с турецким броненосцем Рожественский написал пасквиль на своего командира капитан‑лейтенанта Баранова, Бутаков отказался его поддержать и прервал отношения. Впрочем, Рожественский сразу же нашел поддержку у адмирала Попова. Пройдут годы, и именно Рожественский станет синонимом самого страшного поражения России на море – Цусимского разгрома.
Тем временем наша армия взяла Плевну, отбросила турок от Шипки, а потом стремительным маршем достигла предместий Константинополя. В Лондоне больше не сомневались – империя Османов обречена. Ее надо было срочно спасать. Британский Средиземноморской флот немедленно вошел в Босфор и бросил якоря на рейде турецкой столицы. Противопоставить нам ему на Черном море было нечего, кроме нескольких торговых пароходов с пушками. А из Лондона уже шли тревожные известия о формировании еще одной эскадры, теперь уже для Балтики.
— Что мы можем противопоставить англичанам здесь? – спрашивал Бутакова великий князь Константин. – Ведь наши морские силы и на Балтике не идут ни в какое сравнение с английскими?
— Не так уж и мало! – отвечал вице‑адмирал. – При умелом командовании мы вполне способны отбить любое нападение!
— Что же вы предлагаете, Григорий Иванович?
— Я предлагаю держать отныне отряды минных катеров в Кронштадте, Свеаборге, Роченсальме, Бьорке и Нарве, кроме этого послать в Свеаборг отряд броненосцев, создать на побережье линии оптического телеграфа, связав ими наблюдательные пункты с Петербургом, помимо этого установить минные банки в разных местах Финского залива. Надо незамедлительно усилить минные заграждения, прикрыв их артиллерией береговых батарей и кораблей, которые, в свою очередь, дополнительно оснастить мортирами. Думаю, эти приготовления не укроются от англичан, и уже само их исполнение отобьет у них охоту соваться в Финский залив.
— Именно так мы и поступим! – тут же принял решение Константин Николаевич.
Чтобы повысить статус своего старого друга, Лесовский добился назначения Бутакова начальником береговой и морской обороны крепости Свеаборг. Тогда же Бутаков стал и полным адмиралом. Это была последняя милость со стороны великого князя. Одновременно на адмирала возложили и командование самой крепостью.
Теперь помимо всего прочего он занимался многочисленными работами по укреплению крепости, подготовке мин заграждения. Вникнув в свеаборгские дела, Бутаков, как всегда, занялся и исправлением местных злоупотреблений и пресечением воровства. Не обошлось и без недоразумений. Помня пример своих наставников Корнилова и Нахимова, адмирал предполагал руководить обороной, как и они, с передовых верков крепости. А потому его помощникам стоило немалого труда доказать ему, что времена изменились и ему следует управлять обороной из защищенного командного пункта на горе. Согласиться‑то Бутаков согласился, но, согласившись, сразу же поднял свой флаг на броненосном фрегате «Петропавловск» и вывел свою эскадру в Финский залив.
— Если англичане рискнут попытать здесь счастья, то я не буду отсиживаться за свеаборгскими стенами, а приму с эскадрой бой. Посмотрим, у кого загривки крепче! – объявил он командирам кораблей.
Те были только рады идти в бой с самим Бутаковым!
Тогда же Бутаков велел впервые в мире изготовить на каждом корабле шлюпочные тралы для обнаружения и уничтожения якорных мин. Днем его видели на мостиках кораблей эскадры, где он учил командиров, а ночами вице‑адмирал составлял правила постановки мин на фарватерах.
Нам неизвестно, усиленные ли приготовления Балтийского флота к отражению нападения или тайные пружины большой политики, но английские эскадры на Балтике так и не появились.
