Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Борисов Александр Николаевич
28 июня Гартинг составил для Трепова еще один доклад о Мануйлове:
«Согласно представленной чиновником особых поручений Мануйловым при донесении от 22 июня сего года за № 269 справке, на разведочную агентуру за границей ему отпускается ежемесячно на расходы 8250 франков, на конспиративную квартиру 200 франков и на покрытие особых своих расходов (представительство) 500 рублей.
В подробном исчислении статьи 1-й („служащие") г. Мануйлов указывает, что он расходует ежемесячно на 9 лиц 4191 франк, в том числе: 1) на Поморина — письмоводителя, взятого им из Петербурга только с месяц тому назад, но показанного как постоянного сотрудника, и 2) на лицо, занимающееся просмотром и вырезками из газет (Инвернизи — 375 франк; этот последний расход навряд ли кажется нужным). В статье 2-й („агентурные наблюдения") г. Мануйлов указывает на расходы по наблюдениям за миссиями в Париже 1510 франков, в Лондоне 550 франков, в Брюсселе 550 франков, в Мадриде 200 франков, в Эссене 240 франков, в Антверпене 250 франков, в Гааге 250 франков.
Входя в подробную оценку каждой из вышеуказанных статей, я считаю, что исчисляемые расходы совершенно не оправдываются, так как их незачем производить, помимо ежемесячных расходов в 200 франков переводчику французского разведочного бюро Анселю и расхода в 60 франков в гостинице, где время от времени проживает японский полковник Акаши. Наблюдение за миссиями в Париже никогда не давало серьезного результата; все выемки обрывков бумаг, в них сделанные, неинтересны; то же самое можно сказать и про наблюдение за миссиями в Лондоне, Брюсселе и Гааге. Наблюдение за германским посольством в Мадриде мотивируется г. Мануйловым тем, что он рассчитывает получить оттуда копию немецкого шифра. Наблюдение в Эссене, на заводе Круппа, совершенно бессмысленно и не может дать никакого результата; что же касается наблюдения в Антверпене за контрабандой, на что Мануйловым тратится будто бы 250 франков в месяц, то таковое бесполезно, что ему и было указано во время его последнего пребывания в Петербурге. По вышеуказанным статьям г. Мануйлов тратит, по его словам, 7741 франк, а получает 8250 франков.
Несомненно; что при серьезной постановке разведочной агентуры за границей таковую можно вести за значительно меньшую сумму.
Все представленные г. Мануйловым со времени учреждения секретного отделения документы при просмотре их оказывались неинтересными. Предлагаемые им документы для приобретения нашим морским ведомством были все отклонены; что же касается проданных им документов артиллерийскому ведомству, то таковые оказались неточными и неясными, вследствие чего, дабы не повторять подобной ошибки, последнее поручило доверенному лицу проверить на месте его новые предложения…».
Трепов положил на этом докладе 29 июня 1905 года резолюцию: «Поручаю П. И. Рачковскому это дело привести в порядок».
Наконец Рачковский смог нанести последний удар Мануйлову. 28 июля он представил доклад об отстранении Мануйлова от работы:
«Состоявший агентом по духовным делам при императорской миссии в Ватикане, чиновник особых поручений при Министре внутренних дел, коллежский асессор Мануйлов доставлял Департаменту полиции в течение последних лет сведения из Рима. Ему выдавалось из сумм Департамента до 15 июля 1902 года 1200 рублей, а с того времени 4000 руб. в год и по 500 руб. в месяц. То есть по 6000 руб. в год для возмещения его расходов по представляемым им докладам. Помимо поручений, исполнявшихся г. Мануйловым в Риме, он исполнял также поручения по Парижу и получал за это отдельное вознаграждение также по особым докладам.
После начала русско-японской войны названный чиновник стал доставлять склеенные обрывки бумаг на японском языке из японских миссий в Париже и Гааге и некоторые японские депеши, получавшиеся им очевидно из Suiete generate в Париже или от одного из служащих в этом учреждении. На приобретение указанных документов в Париже г. Мануйлов получал суммы разных размеров, согласно его требованиям. С июня по октябрь минувшего 1904 г. г-н Мануйлов жил в Санкт-Петербурге, после чего был командирован бывшим директором Департамента полиции Лопухиным в Париж для доставления сведений, могущих быть полезными секретному отделению Департамента, на что ему стало отпускаться ежемесячно 8450 франков и 500 рублей. С течением времени г. Мануйлов, кроме склеенных бумаг на японском языке, стал доставлять таковые и на других языках. По многим данным является возможность предполагать, что и эти документы получаются г. Мануйловым от французской тайной полиции.
Переводы присылаемых г. Мануйловым бумаг убедили как действительного статского советника Лопухина, так и наблюдавшего прежде за деятельностью секретного отделения коллежского советника Макарова в том, что означенные бумаги не имели для нас никакого серьезного значения, в каком духе г. Макаровым и было Положено на донесениях названного чиновника несколько резолюций. А действительным статским советником Лопухиным было поставлено г. Мануйлову на вед, что доставляемые им сведения не соответствуют получаемому вознаграждению.
Бывший директор Департамента действительный статский советник Коваленский также обратил внимание на то, что доставляемые г. Мануйловым документы на французском, немецком и английском языках большей частью не представляют никакого значения, ввиду чего ему было предложено доставлять документы на известных ему языках с большим выбором, дабы не обременять отделение ненужной работой. Последствием сего было весьма значительное уменьшение доставления таковых, и вместо них он начал присылать переписку японского военного агента в Стокгольме полковника Акаши с армянским выходцем, анархистом Деканози; доставление же сведений разведочного характера почти прекратилось, за исключением копий телеграмм японской миссии в Париже, некоторых других неинтересных писем революционного характера и фотографических снимков китайских документов, часть которых по просмотре оказалась сфотографированными с китайского словаря. По отношению к Департаменту полиции дело поставлено так, что у г. Мануйлова имеется агентура якобы в разных столичных городах Европы.
Единственно ценным материалом, доставленным г. Мануйловым, следует считать копию дипломатического шифра японского правительства, на расходы по приобретению которого ему было выдано 9000 франков. Можно полагать, что шифр этот также был получен им из Surete generate в Париже.
Принимая во внимание, что сведения г. Мануйлова не дают никакого материала секретному отделению, между тем как содержание его в Париже вызывает для Департамента весьма значительный расход, имею честь представить на усмотрение вашего превосходительства вопрос о немедленном прекращении г. Мануйловым исполнения порученных ему обязанностей и отозвании его из Парижа, с откомандированием от Департамента полиции, причем на командируемого в Париж действительного статского советника Лемтюжникова я полагал бы возложить принятые от коллежского асессора Мануйлова все дела и переписку, каковые передать временно на хранение в наше генеральное консульство в Париже, чиновнику же особых поручений Мануйлову продолжать выдачу личного содержания до 1 января 1906 года».
СТАРЫЙ СПОСОБ ДЛЯ НОВЫХ ДЕЛ
Л. Щеголев о Мануйлове. — Предложение К. Коковашина. — Мануйлов в роли «спасителя отечества». — Миноносцы по миллиону. — Заложенные чеки. — Проект удаления Кокова-{иина. — Получение новых документов старым способом. — Я ожидании публичного скандала. — Кража документов Витте.
Историк П. Щеголев, составивший занимательное жизнеописание Ивана Федоровича Манасевича-Мануйлова — отдельные фрагменты его биографии даны были выше, — приводит, в частности, эпизод, не связанный напрямую с парижским периодом деятельности Ратаева, но точно отражающий методы и приемы заграничных агентов Департамента полиции в те времена. П. Щеголев отмечает при этом, что жизнь Мануйлова — необходимый и неустранимый эпизод истории падения режима. Чтобы понять, почему пал режим и почему пал именно так, а не иначе, историк, наряду с фигурами крупными, патетическими и драматическими, фигурами с крупными именами, должен заняться и мелкой, юркой, специфически характерной фигурой коллежского асессора. Похождения его интересны по тем нитям и связям, которые тянутся от мелкого агента к самым громким деятелям отжитой эпохи, и по необычайно пестрой и любопытной фабуле. Ловкостью рук Мануйлов составил свою репутацию, и, когда оказывались недопустимыми или неосуществимыми всевозможные легальные воздействия, начальство прибегало к его помощи. И — он всегда выручал. Великолепный образчик сыскного мастерства Мануйлова дает дело Коковашина.
