Маргарет Тэтчер - Великая. История «железной» Маргарет
Выиграли бы мы парламентские выборы осенью 1978 г.? Я думаю, что мы могли бы протиснуться с небольшим перевесом голосов. Но стоило мне допустить одну или две ошибки, и мы бы проиграли. А если бы мы победили, что бы произошло потом? Лейбористская политика оплаты труда уже явно разваливалась. Британский конгресс тред-юнионов проголосовал против обновления Общественного договора, и в следующем месяце конференция Лейбористской партии проголосовала за отказ от сдерживания заработной платы. Уладить забастовку рабочих на заводе «Форд» было невозможно в рамках правительственной пятипроцентной «нормы оплаты».
Если бы нам пришлось столкнуться со всем этим зимой 1978/79 года, это могло бы нас сломать, как сломало лейбористов. Во-первых, я должна была бы настаивать, что все разговоры о «нормах» и «ограничениях» должны прекратиться. Это было бы непопулярным решением, возможно, неприемлемым для большей части теневого кабинета. Во-вторых, даже если бы мы попытались применить лимит наличности в общественном секторе и дисциплину рынка в частном, был бы высок риск разрушительных забастовок. Как ни ужасающи были события зимы 1978/79 года, без них было труднее достичь того, что было сделано в 1980-е.
Мы могли себе позволить подождать. В обмен на соглашение с профсоюзными лидерами об ограничении оплаты труда лейбористское правительство проводило политику, которая расширяла государственный контроль экономики, сокращала число индивидуальных предприятий и усиливала профсоюзы. В какой-то момент такая стратегия должна была рухнуть. Влияние социалистической политики на экономику в целом выразилось бы в том, что Британия все сильнее и сильнее отставала бы от своих конкурентов в сфере производительности и уровня жизни. И в определенный момент это стало бы невозможно скрывать ни от общественности, ни от иностранных инвесторов. При условии, что основные структуры свободной экономической системы еще функционировали, социализм должен был сломаться. И именно это, конечно, и произошло той зимой.
Конференция Консервативной партии в Брайтоне обещала быть трудной. Опросы общественного мнения показали, что мы отстаем от лейбористов. Споры по поводу быстро разваливающейся политики правительства привлекали внимание к нашему подходу. В моих интервью я старалась снова сместить акцент на связь между заработной платой, премиями и производительностью труда и увести его от норм. Хотя я ясно дала понять, что не поддерживаю забастовку рабочих завода «Форд», я обвиняла правительственную пятипроцентную норму оплаты труда в том, что это произошло. Это повсеместно интерпретировали как призыв к возвращению к свободным переговорам между профсоюзами и предприятиями, я не отрицала эту интерпретацию.
Теперь выступил Тед Хит. В ходе экономических прений на конференции, которые я наблюдала с трибуны, он сказал о пятипроцентной политике правительства так: «Еще неясно, до какой степени она сломана. Но если она сломана, нечему тут радоваться, нечему торжествовать». Джеффри Хау выступил с яркой заключительной речью, сказав, что будущее консервативное правительство вернется к «реалистичным, ответственным переговорам между профсоюзами и предприятиями, свободными от государственного вмешательства».
Той же ночью Тед выступил по телевидению, развивая свою линию. Он заявил, что «свободные переговоры между профсоюзами и предприятиями ведут к массивной инфляции», и когда его спросили, следует ли Консервативной партии поддержать политику доходов правительства во время предвыборной кампании, он ответил: «Если премьер-министр скажет, что готов созвать парламентские выборы, и признает, что мы не можем позволить себе еще один скачок инфляции или еще одну всеобщую потасовку, я скажу, что с этим согласен». Это была слабо завуалированная угроза. Явный раскол между нами во время предвыборной кампании причинил бы огромный вред. Вопрос о роли Теда давно волновал партию. Х. Аткинс получил информацию от нескольких парламентариев, близких к Теду, которые сказали, что он склонен к сотрудничеству. В свете всего это выступление Теда было громом среди ясного неба.
Взгляды Теда казались мне совершенно ошибочными. Не было смысла поддерживать настолько дискредитировавшую себя линию. Бунт против централизации и эгалитаризма был в своей основе здоровым. Как консерваторам, нам не следовало осуждать людей, желающих получать достойное вознаграждение за использование своего ума или сильных рук. На самом деле он был важнейшей частью моей политической стратегии и взывал к тем, кто традиционно не голосовал за консерваторов, но хотел больших возможностей для себя и своих семей.
Так что я адресовала мою речь на конференции напрямую членам профсоюзов: «Вы хотите более высокой зарплаты, лучших пенсий, более короткого рабочего дня, больше государственных расходов, больше инвестиций, больше, больше, больше, больше. Но откуда это «больше» возьмется? Больше нет. Вы больше не можете отделять оплату от производительности труда, как не можете разделить два лезвия ножниц и продолжать резать. И вот позвольте мне прямо обратиться к лидерам профсоюзов… Почему не может быть больше? Потому что ограничительная политика отбирает у вас то, что вы должны продавать, вашу производительность труда.
Ограничительная политика пропитала всю нашу промышленную жизнь. Она с нами уже почти столетие. Она была создана, чтобы защитить вас от эксплуатации, но стала главным барьером на вашем пути к процветанию… Я понимаю ваши страхи. Вы боитесь, что производство большего количества товаров с меньшим числом работников будет означать меньшее число рабочих мест, эти страхи особенно сильны, когда уровень безработицы так высок. Но вы ошибаетесь. Правильный способ борьбы с безработицей – это производить больше товаров по более низкой цене, и тогда большее количество людей сможет позволить себе их покупать…
Мы сделаем все, что может сделать правительство, чтобы заново построить свободную и процветающую Британию. Мы верим в ответственный коллективный договор, свободный от государственного вмешательства. Лейбористы не верят. Мы верим в конкуренцию, свободное предпринимательство и выгоду для малых и больших компаний. Лейбористы не верят. Мы создадим условия, при которых ценность заработанных денег и денег, которые вы сберегаете, будет защищена».
Спустя полгода эта стратегия принесла бы успех. Но в тогда она не сработала, потому что партия не была едина и потому что, согласно опросам общественного мнения, люди хотели, чтобы мы поддержали правительство против профсоюзов. Неудивительно, что мы оказались на пять с половиной пунктов позади Лейбористской партии. Исчезновение перспективы скорых выборов привело к снижению дисциплины в обеих партиях. У лейбористов это отразилось на вопросах экономики. У нас кипели битвы вокруг Родезии, сперва на партийной конференции, а затем в Палате.
Время лейбористов подходило к концу. История и Г. Вильсон в 1976 г. сдали Дж. Каллагену плохие карты. Как блестящий игрок в покер, он использовал мастерство и простой блеф, чтобы оттянуть свое поражение на как можно более долгий срок. Когда 1978 г. сменился 1979-м, жребий был брошен.
12 декабря профсоюзы, представляющие государственную службу здравоохранения и работников местных органов власти, отказались от пятипроцентного ограничения оплаты и объявили о намерении бастовать в новом году. В конце декабря появились новые факты, принесшие дополнительные проблемы: сильный снегопад, шторма и паводки. 3 января профсоюз транспортных и неквалифицированных рабочих созвал водителей грузовиков на забастовку, чтобы потребовать 25-процентного увеличения заработной платы. Около двух миллионов рабочих столкнулись с временным увольнением. Пациентам больниц, включая смертельно больных, было отказано в уходе. В Ливерпуле на забастовку вышли могильщики. Грудами мусора была завалена Лестер-сквер.
Цеховые организаторы профсоюзов давали разрешение водителям грузовиков перевозить «необходимые» продукты за границы пикетов. Короче говоря, жизнь в Британии остановилась. Самым разрушительным для лейбористского правительства было даже не это, а то, что управление страной было передано местным комитетам профсоюзов.
Могли бы мы использовать представившиеся возможности? Это отчасти зависело от разных обстоятельств. Начиная с лета 1977 г. разрабатывался проект под кодовым названием «Дорога, выложенная из камней». Это был замысел Дж. Хоскинса, который наладил связь с Китом Джозефом. Они утверждали, что мы никогда не добьемся успеха, если не выстроим все наши политические линии в одну стратегию, не определим последовательность действий. Когда я впервые услышала обо всем этом, на меня это не произвело впечатления. Позднее я оценила глубину и качество анализа Джона Хоскинса. Проект «Дорога, выложенная из камней» был остановлен теневым кабинетом, но его возродила рухнувшая той осенью пятипроцентная политика правительства. Уже несколько раз мне говорили, что единственным способом нам пойти вперед было сместить Джима Прайера, теперь у нас появилась возможность продвинуться, не предпринимая такой серьезной меры. Соответственно я организовала еще одну встречу с исполнительным комитетом «Дороги…» в середине ноября.
