Ян Кумминс - Shell шокирует мир
Хотя Shell и пыталась прибегнуть к широко распространенному среди корпораций, работающих в странах третьего мира и время от времени сталкивающихся с национальными кризисами, способу убедить общественное мнение в том, что арест, пытки и последующее судебное убийство Кена Саро-Вивы – внутреннее дело Нигерии, компания была явно потрясена и глубоко обеспокоена волнениями, начавшимися сразу после казни. По собственной оценке Shell, количество проявлений насилия в Дельте за последующие два года удвоилось. Уязвимое положение, в которое попала компания, было на руку ее противникам. Они все громче и громче высказывали свои претензии и возлагали на Shell ответственность за загрязнение страны и экологическое опустошение, а также за то, что местные жители не получают никакого дохода от продажи нефти, которая, как они искренне верили, принадлежала им по праву.
Развитие ситуации ясно указывало на то, что Shell должна ответить за свои действия. Однако ее ответ заключался в том, что вопросы финансирования регионов страны – прерогатива правительства, и что лишь оно одно ответственно за то, чтобы гарантировать, что доходы, поступающие от добычи и продажи нефти, будут направлены туда, где непосредственно ведется нефтедобыча. В отношении утечек нефти из трубопроводов Shell заявила, что их строительство велось с соблюдением всех возможных технических мер предосторожности, позволяющих предотвратить такие утечки, но даже когда они все-таки случались, работники компании немедленно прикладывали все усилия, чтобы как можно быстрее ликвидировать причины аварии. Таким образом, представители Shell делали вывод, что критики сильно преувеличивали масштаб проблемы. Затем компания пошла еще дальше.
14 ноября 1995 г., спустя всего четыре дня после казни Саро-Вивы, управляющий Shell в Нигерии Брайен Андерсон опубликовал распространенный по всему миру пресс-релиз, в котором, в частности, говорилось:
Мы полностью отклоняем предъявляемые нам обвинения в разрушительном воздействии на Огонилэнд или дельту Нигера. В действительности ситуация была слишком драматизирована. Общая площадь земель, которые мы приобрели для строительства своих нефтяных сооружений, трубопроводов и дорог, составляет всего лишь 0,3 % от площади всей дельты Нигера. В Огонилэнде мы приобрели только 0,7 % земельной площади. Эти очень незначительные цифры отражают масштаб нашей деятельности в данном регионе.
Явно под влиянием убеждения в том, что лучшей обороной служит нападение, данная тактика была вновь использована в 1998 г., когда Shell выпустила в Лондоне «Экологический бриф», главной идеей которого было возложение вины за все происходящее в дельте Нигера на местных жителей. В этом документе указывалось на «быстрый рост численности населения региона, не обеспеченный сельскохозяйственными, лесными и промышленными ресурсами». Учитывая предъявляемые компании требования, касающиеся поддержания постоянной готовности к ликвидации последствий утечек из трубопроводов, Shell обвиняла местных жителей в том, что именно они, прежде всего, ответственны за загрязнение земли, вызванное протекающим из труб сырьем.
Позже в том же году лондонский штаб компании выпустил очередное резюме под названием «Нефтяные пятна», в котором развивалась идея о том, что загрязнение в дельте Нигера вообще и в Огонилэнде в частности было прямым результатом вандализма местных жителей:
Саботаж остается существенной проблемой, несмотря на широко распространенное понимание того, что никакие компенсации в подобных случаях не выплачиваются. Обычно причиной саботажа становится желание выставить компании требования о выплате крупных сумм в виде компенсации и/или создание условий для привлечения временных рабочих из числа местных жителей для проведения мероприятий по очистке.
Такая защитная тактика опиралась на некоторую долю истины: вандализм действительно долгое время оставался проблемой. И все же утверждения компании пытались игнорировать тот факт, что официальные предупреждения о социальных и политических последствиях загрязнения, вызываемого нефтяными компаниями в Дельте, были впервые опубликованы еще двенадцатью годами ранее.
Действительно, амстердамское отделение Greenpeace озаглавило один из своих опубликованных в 1994 г. бюллетеней следующим образом: «Экологические и социальные последствия действий компании Shell для Нигерии». В нем указывалась, что Нигерийская национальная нефтяная корпорация (NNPC), которая в сотрудничестве с Shell вела добычу нефти в Огонилэнде, проявляла беспокойство еще в 1983 г. Инспекторы NNPC написали тогда в своем отчете:
Начиная с момента появления нефтедобывающей промышленности в Нигерии, более 25 лет назад, нигерийское правительство не проявляло никакого беспокойства и не предпринимало каких-либо эффективных мер, оставляя на усмотрение нефтяных операторов решение экологических проблем, сопровождающих процесс нефтедобычи. Мы засвидетельствовали медленное отравление вод этой страны, а также истребление растительности и пахотной земли нефтяными пятнами, появляющимися в результате проведения этих работ.
Этот документ стал убедительным доказательством наличия и нефтяных пятен, отравляющих водные ресурсы дельты Нигера, и адекватного предупреждения о наступающей катастрофе. Однако он был проигнорирован самонадеянной и бесчувственной транснациональной компанией и правительством, которое пришло к власти при помощи оружия, а не в результате демократических выборов. Именно за это незамеченное предупреждение Кену Саро-Виве, при всех его политических недостатках, и реальных, и существующих только в воображении его противников, пришлось заплатить своей жизнью. Фотография раскачивающегося на виселице тела этого человека, обошедшая печатные издания всего мира, осталась несмываемым пятном на репутации и Нигерии, и Shell.
В своей блестящей работе, опубликованной в 2000 г. под названием «Дом, который рухнул», журналист Карл Мейер описывает подробности своего посещения одного из членов подразделения Shell в Нигерии, ответственного за связи с общественностью. Местом встречи был клуб Shell в Порт-Харкурте. Он расположен среди зеленых, ухоженных лужаек и служит рекреационной зоной для служащих компании и членов их семей. Клуб имеет превосходную систему охраны, на его территории имеются рестораны, теннисные корты, футбольное поле, спутниковое телевидение и прочие блага цивилизации, доставляющие удовольствие посетителям (среди которых попадались и члены правящей верхушки Нигерии) и создающие ощущение домашней обстановки, тщательно скрывая окружающую нищету. Этот сотрудник Shell, отвечающий за связи с общественностью, сказал Мейеру следующее: «Shell потратила кучу денег, чтобы построить все это великолепие для того, чтобы мы могли хотя бы на некоторое время забыть о том, что там, за высокими стенами, находится вся остальная Нигерии. Но, безусловно, Нигерия – всегда там». Остается лишь добавить, что никакие мрачные факты из истории пребывания Shell в Нигерии, включая историю с Саро-Вивой, не смогли помешать продолжению деятельности компании на ее территории [5].
Но, возможно, самой грустной и наиболее точной характеристикой роли Shell в развитии промышленности страны стали слова министра финансов Нигерии Недади Усмана, опубликованные в мае 2004 г. в New Internationalist: «Если бы мы не обнаружили нефть, сегодня мы были бы более обеспечены».
ГЛАВА 11
ФРАНЦУЗСКИЕ ПЛЯЖИ И ОСТРОВ САХАЛИН
В 2004 г., несмотря на то, что проблема экологического разрушения, вызванного действиями нефтяных гигантов в Африке, оставалась нерешенной, внимание общественности было отвлечено на другое предприятие Shell, находящееся совсем в другой точке земного шара и подающее тревожные сигналы надвигающегося экологического бедствия.
Опасность, которую добыча и транспортировка нефти могут представлять для Мирового океана, долго была причиной всеобщего беспокойства. Оно особенно обострилось в 1978 г., когда нефтяной танкер «Амоко Кадиз», перевозивший более миллиона баррелей нефти, принадлежащей компании Shell, в результате крушения вылил свой груз в море вблизи славившихся до сей поры своей чистотой западных пляжей Франции. 16 марта танкер водоизмещением 240 тыс. тонн, перевозивший приблизительно 223 тыс. тонн сырой нефти, был выброшен на камни вследствие отказа рулевых механизмов. На следующий день в результате полученных повреждений четверть груза, около 80 тыс. тонн, попала в море, покрыв 100 миль береговой линии толстым черным слоем сырой нефти. Одиннадцать дней спустя переборки судна сломались, и остатки груза вылились в море. Таким образом, общий объем утечки составил более 1,5 млн баррелей. Это было худшее крушение подобного рода во всей истории морских перевозок.
