Александр Бушков - Крючок для пираньи
— Пять тысяч. И обещали место в фирме, как Нептун… Фирма называется… акционерное общество «Норд»…
— Ага, — сказал Кацуба. — Комнатушка в хрущевке и факс в совмещенном санузле…
— Нет, это серьезные люди…
— Я не об этом. «Норд» наверняка ширма…
— А… Вот и я так думаю… Но люди серьезные…
— Слушай, фрукт, — сказал Кацуба. — Пять тысяч заметно больше, чем две. Почему же ты столь цинично предал своих благодетелей и отправился на них стучать?
— Я их боялся, — охотно признался просто Владимирыч. — После того, как убили Гришу с москвичом… Гриша как-никак был свой, наши отцы дружили, оба всю жизнь на медеплавильном отпахали… Этим я чужой, понимаете? Они бы меня прикончили, когда все устоялось бы… Это такие люди…
— Обрати внимание, Володя, — сказал Кацуба. — Индивидуум резко поумнел. В сжатые сроки. Сколько живу, не перестаю удивляться, до чего быстро опасность делает умниц из последних дураков… Ладно, Владимирыч. Сейчас разберемся с текущими делами, возьмем тебя на кораблик, и ты будешь писать — долго, проникновенно, искреннейше, как Татьяна Ларина не писала Онегину… Вопросов к тебе достаточно, но это потом.
— А…
— Да поживешь, поживешь… — брезгливо отмахнулся Кацуба. — Я не зверь, когда со мной по-хорошему… Повезло тебе, что на меня напал.
После недолгого молчания просто Владимирыч робко начал:
— Простите, а насчет денег…
— Насчет долларчиков? — ласково, понимающе спросил Кацуба. — Насчет зелененьких, как крокодильчики? Чтоб себе оставить? — Он резко затормозил, обернулся со страшным лицом: — Ты сначала выторгуй себе свободу, гнида, а потом уж перейдем на лирику — если, конечно, перейдем… Понял? Вот и сиди тихо, сочиняй в уме откровеннейшие показания…
Глава двадцатая
Глас народа по-тиксонски
Как и в прошлый раз, ржавые ворота были распахнуты настежь, а из вахтерской никто не показался. Кацуба погнал знакомой дорогой. Они то и дело обгоняли кучки людей, целеустремленно и быстро шагавших в том же направлении. Мазуру это начинало не нравиться — потому что хорошо рассмотрел лица…
Еще издали можно было оценить ситуацию. «Морская звезда» угодила в форменную сухопутную блокаду. Впрочем, и на море было неспокойно — там, метрах в двадцати от борта, покачивалось с дюжину моторок, на которых теснились люди, грозили кулаками, развернув убогие самодельные плакатики, что-то орали, один даже в мегафон. Мазур узнал парочку физиономий, достопамятных по общению с «зелеными». Но главные события разворачивались на суше. Кацуба искусно лавировал, объехал три автобуса, одинокую милицейскую машину, знакомую по номеру черную «Волгу» мэра, желтый «пазик», на котором привезли журналистов. Потом пришлось остановиться — да и не было смысла подъезжать вплотную к толпе, в первую очередь, как ни прискорбно признать, в целях собственной безопасности.
— Тихо сидим, тихо смотрим, — распорядился Кацуба.
— А узнают? — спросил Мазур. — На борт не прорваться…
— Узнают — драпать будем, — рассудил Кацуба. — Развернуться места хватит… Смотри, а ведь весь этот демос на автобусах сюда подвезли, крайне организованно.
— Возле этого дурака есть кто-то, кто его умело направляет… — подал голос просто Владимирыч, твердо решивший, должно быть, выслужиться.
— Сам догадываюсь, — отмахнулся Кацуба. — Сиди…
Народу было не особенно и много, человек двести, но орали и шумели за добрую тысячу. Мазур подтолкнул Кацубу, показал в сторону: там, присев на корточки над расстегнутой сумкой, какой-то хмырь деловито раздавал в протянутые руки бутылки портвейна. Сцена эта имела место аккурат в противоположной от журналистов стороне — они, целясь камерами и тыча микрофонами, взмыленно носились возле правого фланга, где, взобравшись на какой-то ящик, ораторствовал мэр, а давешний охранник старательно держал перед ним мегафон, ухитряясь поворачивать его синхронно дерганьям г-на Колчанова. Доносились лишь обрывки фраз — снова про грозящую городу газовую атаку, козни военщины, экологически чистый заповедник…
Милиция была представлена парочкой сержантов, которые, прекрасно сознавая слабость своих сил, на рожон не лезли — стояли в сторонке, поигрывая дубинками. Происходящее не имело прямого отношения к основной профессии Мазура, но его учили слишком многому полезному, и он прекрасно помнил усвоенные на спецкурсах азы — два-три человека, если их вовремя не выдернуть за шкирку, как редиску с грядки, способны завести толпу настолько, что остановить ее удастся разве что танками, которые уж никак не перевернешь…
«Морская звезда» выглядела покинутой, но, присмотревшись, Мазур узрел в ходовой рубке капитана рядом с невозмутимо посасывавшим трубочку Степаном Ильичом. Ну и молодцы — не стали появляться на палубе, чтобы не раздражать наэлектризованную толпу…
Подтягивались все новые люди — те, кого они обогнали на машине. Мэр витийствовал, толпа грозно колыхалась, Мазур все крепче убеждался, что добром это не кончится. Трап их дразнит, нетрудно догадаться — не успели убрать, вон уже кто-то дергается возле нижней ступеньки, но подняться все же не решается, добавляя себе куража воплями и энергичным маханьем рук…
Что-то тяжело пролетело над головами, оставляя бледную струйку дыма. Шлепнулось на палубу — и там мгновенно растеклось тусклое бензиновое пламя. Стукнула дверца, выскочил матрос и в два счета накрыл крохотный костерок тугой струей белой пены из красного огнетушителя.
Толпа взревела, на палубу полетела пустая бутылка, еще какой-то хлам. К счастью, здесь негде было набрать камней, но какие-то ржавые железки все же подвернулись под руку стоявшим ближе всех к борту…
Противный лязг. Стекло иллюминатора выдержало, но на нем появилась змеистая трещина. Еще бутылка с бензином. Не долетела, пущенная откуда-то справа, упала в воду…
Матроса зацепило железякой по ноге — он покачнулся, погрозил кулаком и юркнул в дверь. Мазур отметил шевеление в носовой части — и ощутил здоровое злорадство, предвкушая, что сейчас начнется… Успел крикнуть Кацубе:
— Окно прикрой!
Это поворачивался блестящий наконечник пожарного насоса, задираясь вверх, подобно капюшону разозленной кобры. Кацуба лихорадочно завертел ручку.
Пожарный насос у корабля такого типа дает напор получше, чем любые полицейские водометы. Ударь струя по толпе, людей вмиг разбросало бы, как кегли. Но капитан столь злобных замыслов не питал — струя взмыла ввысь, обрушилась по широкой дуге, разбрызгиваясь радужными водопадиками, холодный ливень должен был мгновенно промочить до нитки собравшихся и остудить самые горячие головы…
Вода хлестнула по стеклам машины, все окружающее мгновенно расплылось, скрылось за туманной пеленой, крупные капли замолотили по брезентовой крыше, но Мазуру удалось рассмотреть, как демонстранты прыснули во все стороны, как слетел с ящика мэр и заметался испуганным зайцем…
Слева что-то лопнуло с оглушительным грохотом, полоснув по глазам ярчайшей вспышкой. За спиной взвыл от неожиданности Владимирыч. Ничего еще не понимая, Мазур все же мог ручаться, что светозвуковую гранату швырнули не с корабля — все иллюминаторы наглухо задраены, не распахнулась ни одна дверь, да и не стал бы экипаж пускать в ход «тяжелую артиллерию», если хватило насоса…
Еще один взрыв со вспышкой. Испуганные вопли вокруг. Бегущие налетали на машину, отскакивали, метались оторопелыми зигзагами, топча и опрокидывая друг друга. Разворачивалась классическая паника. Вода больше не била, на нос пробежали два матроса, разматывая конец — кто-то ухитрился сверзиться в воду рядом с бортом и дико орал, бултыхаясь в холоднющей воде.
Взрыв, вспышка! Фирменная телекамера на матово-серой треноге рухнула, сбитая бегущими, — только осколки брызнули… Репортеров захлестнуло в общей сумятице, они, повинуясь профессиональному рефлексу, еще пытались снимать, но их кружило, словно в водовороте…
Еще не успев в полной мере осознать то, что он видит, Мазур распахнул дверцу и выскочил, бросился вперед. Американская троица, оглядываясь, отступала в его направлении, один из парней пытался заслонить Джен, его теснили бегущие, и тут над его головой взлетело что-то длинное, темное…
Мазур летел, как торпеда, отшвырнул ударом ноги и локтя одного, сшиб еще двух, безжалостно пробивая дорогу боевыми приемами…
Опоздал. Уши резанул отчаянный женский крик. Развернувшись вправо-влево, Мазур понял, что ловить кого бы то ни было бессмысленно — вокруг уже пусто, да и не заметил лица, только рукав пятнистого потертого бушлата, а это не примета, тут половина в таких же…
Джен и ее спутник, промокшие насквозь, присели над своим третьим сотоварищем, сгоряча попытались его поднять, подхватить, перевернуть…
— Не трогайте! — рявкнул Мазур, рывком опустился на корточки и отшвырнул их руки.
