Бесогон-2. Россия вчера и сегодня - Никита Сергеевич Михалков
По его словам, высказывания Михалкова и есть преступление. Вы совершенно правы, Сергей Александрович. У вас есть опыт участия в стае, опыт гона. Когда стая гонит одного, потому что он думает и делает по-другому. Поэтому вы боитесь, вы знаете, как это бывает. Как это было с Руцким, когда не вы ли лично по телевидению — я это сам слышал и видел — объявили, что на даче Михалкова прячется Руцкой, его семья и руцкистская банда?
Но я должен вас огорчить. А может, обрадовать и успокоить. Никто ни наверху, ни внизу, ни слева, ни справа, кроме тех, с кем я работаю, — моих друзей, — ничего не знает о том, какой будет наша следующая программа. И это не результат продуманной тактики — запустить вперед некую информацию «через Михалкова». Это мое личное мнение и мнение людей, с которыми я работаю. А как выясняется, еще и мнение огромного количества людей, которые отзывались и отзываются на наши передачи.
А вот еще две цитаты. Одна — из реплики господина Навального, который уличает меня в двуличии, во лжи, в том, что я тогда говорил одно, сейчас другое. Он пишет: «Дорогой Никита Сергеевич Михалков! Такой, гм… херней даже Сергей Сергеевич Паратов заниматься бы не стал. Стыдно».
И господин Сванидзе, журналист, историк, который выступил на «Эхе Москвы»: «Я не помню, чтобы Михалков в 90-е годы объявлял содеянное Горбачевым, Ельциным преступлениями, вот не помню. Я не вижу другого повода, почему это сказано именно сейчас, кроме как чтобы понравиться начальству, даже если само начальство не просит об этом. От некоторых его заявлений по степени конъюнктурности просто тянет жириновщиной абсолютной».
Мне и господин Горбачев, и господин Нечаев предлагали не заниматься политикой, а заниматься своим делом. А я и занимаюсь своим делом. К сожалению, довольно часто оно со временем становится политикой, но не по моей вине — так устроено время. Поэтому я предлагаю вам фрагмент из документального фильма, который я снимал не только как кинорежиссер, но еще и как гражданин моей страны, который так или иначе оценивает то, что происходит, размышляя, задумываясь, задавая вопросы, отвечая на вопросы. И очень надеюсь, что этот эпизод поможет многим зрителям разобраться в том, на чьей стороне правда. Это картина «Анна: от 6 до 18». Начинается фрагмент событиями августа 1991 года.
«Владислав Листьев: „Это здание Верховного Совета России. Как видите, все люди, которые сидят за этим столом и которые сейчас вещают в прямой эфир для людей, собравшихся вокруг Белого дома, вам знакомы: это Виктор Ярошенко, Никита Михалков, Александр Любимов. Здесь, в этой радиорубке, сегодня перебывало множество людей, деятелей культуры, науки, которые выражают свой взгляд на происходящее в течение двух дней. Никита Сергеевич, что вы сейчас сказали в обращении к тем людям, которые сейчас окружают это здание?“
Никита Михалков: „Вы понимаете, я попытался сказать, что те, кто меня знает, знают, что я никогда не был ни крайним, ни левым, ни правым. Я никогда не выступал на митингах и считаю, что каждый человек должен делать свое дело на своем месте. Но дело не в этом. Я здесь сейчас потому, что я считаю: да, нужно наводить порядок. Но кому и как? Вот это вопрос серьезный“.
Тогда в августе 1991 года погибли три человека… В том августе эти российские люди действительно спасли Союз. Но для чего? Для того, чтобы через три месяца окончательно разрушить его своими же руками?
В первый раз уже экс-президенту великой державы не налили в чашку чаю, потому что по доброй большевистской традиции он был уже никто. Как часто мы забываем простую древнюю мудрость — обращайся с людьми так, как ты хочешь, чтобы они обращались с тобой.
Итак, эра перестройки кончилась. В стране объявили демократию. Но, как и перестройку, демократию у нас в России люди тоже поняли как-то по-особенному.
Помните, мы были в гостях у Сережи Пенкина, в холодной „стекляшке“. Так вот теперь его день рождения транслируется на всю страну по Первому каналу государственного телевидения. А сам он время от времени поет даже в Кремле[3].
Сергей Пенкин: „Я думаю, что надо больше проводить таких вечеров, балов. Как во времена Пушкина, Онегина. Когда люди ездили друг к другу в гости, на балы. Это так интересно, это так весело. Я думаю, что это должно входить в наш обиход“.
Время, когда в людях засыпает человеческое достоинство и стираются представления о чести, когда за деньги можно продать свои офицерские погоны и купить чужой орден, когда исчезают понятия греха и стыда, такое время в России называется Смутным. И, как всегда в смутные времена, образовавшиеся пустоты заполняет все то, что никогда — ни исторически, ни культурно — не было и не будет естественным и органичным для нас…
Женщины ползут на коленях к тому месту, где когда-то стоял храм, взорванный большевиками, и целуют деревья, которые были свидетелями и жизни этого храма, и его гибели. Но, видимо, дешевле, нежели восстановить разрушенный храм, оказалось просто пригласить иностранных проповедников, которые через переводчика, по телевидению или на стадионе, возьмут да и научат забывший Бога народ, во что и как ему надо поверить».
Эта картина была закончена в 1993 году. Я очень надеюсь, что для вас, Николай Карлович Сванидзе, это будет доказательством того, что не я стал конъюнктурщиком, а конъюнктура изменила направление и приблизилась к тому, о чем я и многие мои товарищи говорили двадцать с лишним лет назад.
Я никогда не скрывал свою точку зрения, я всегда был нерукопожатным для определенной категории людей — так случилось. Но почему в течение двадцати лет как-то пролетало мимо то, что говорил я или кто-то еще? Почему только сейчас грянул такой шквал мнений, раздражения, оскорблений, обвинений, уличений и так далее? А потому, что слишком долго эти люди были абсолютно уверены, что они пришли навсегда. Что всех, что там кто-то вякает, кто-то пытается доказать, — их нечего слушать.
По большому счету, я бы не стал на всем этом останавливаться, если бы не один аспект. Я никогда не скрывал свою точку зрения, я всегда был нерукопожатным для определенной категории людей — так случилось. Но почему в течение двадцати лет как-то пролетало мимо то, что говорил я или кто-то еще? Почему только сейчас грянул такой шквал мнений, раздражения, оскорблений, обвинений, уличений и так далее? А потому,
