Дневниковые записи. Том 2 - Владимир Александрович Быков
Например, импонирующее мне высказывание о религиях, которые «все основывали нравственность на покорности и были всегда вреднее политического устройства, где было насилие; здесь же – разврат воли, признание бесконечного достоинства лица, как будто для того, чтоб еще торжественнее погубить его перед искуплением, церковью, отцом небесным».
Или, вдруг, о себе, своем понимании течения жизни, со стороны умудренного опытом человека, без порочного максимализма.
«Жизнь взяла свое, и вместо отчаяния, вместо желания гибели я теперь хочу жить; я не хочу больше признавать себя в такой зависимости от мира, не хочу оставаться на всю жизнь у изголовья умирающего плакальщиком…
Нравственная независимость человека – такая же непреложная истина и действительность, как его зависимость от среды; с тою лишь разницей, что она с ней в обратном отношении: больше сознания – больше самобытности; меньше – теснее связь с средою.
Может, я увлекся и, мучительно изучая ужасы, потерял способность видеть светлое?
Надо бы людям захотеть вместо мира спасать себя; вместо освобождения человечества, себя освобождать, – как много бы они сделали для спасения мира и освобождения человека…
Народное сознание представляет естественное произведение разных усилий, попыток, событий, удач и неудач людского сожития – его надо принимать за факт и бороться со всем бессознательным, изучая его, овладевая им и направляя его же средства сообразно нашей цели…
Новый порядок должен являться не только мечом рубящим, но и силой хранительной. Нанося удар по старому миру, он не только должен спасти все, что в нем достойно спасения, но и оставить все не мешающее. И кто не скажет, без вопиющей несправедливости, что в былом и отходящем не было много прекрасного и что оно должно погибнуть вместе со старым кораблем…».
Я не говорю здесь о всем разумно критическом, о его описании мерзостной жизни тогдашней помещичье-крепостнической России, которую современные демократы, эпигоны наших бывших диссидентов, односторонне преподносят сейчас чуть не как земной рай, призывая к единению и сотрудничеству народ, отделенный фактически друг от друга непреодолимой высоты забором нравственной и экономической несовместимости.
Так что Солженицыну и многим с ним далеко до Герцена. От него они взяли только критиканскую составляющую в самом худшем ее варианте, и ничего из разумного, в том числе, из его отношения к ныне захлестнувшему страну христианству.
14.02
Вчера был у Бориса Сомова. Начали разговор с закона по «монетизации льгот», о безголовости власти, заблудившейся среди трех сосен, о ее неспособности прогнозировать события, очевидные для подавляющего числа самых последних обывателей. Главный ее результат: государством истрачена куча денег, и одновременно…, по крайней мере, на этот год, сохранены фактически все основные наиболее затратные льготы в натуральном виде. Причем до сих пор непонятно, как и когда процесс их «монетизации» закончится и каким образом власть будет из него выбираться.
Затем перешли на более близкие бытовые темы. Перебрали кучу знакомых. Вспомнили среди них о покойном хирурге Берестецком, его второй жене, которая по возрасту оказалась моложе дочери. Борис в связи с этим рассказал мне о последней истории. Лиля, так ее звать, каким-то образом вышла на бывшего нашего работника Пащенко, который в дальнейшем перебрался в Москву, работал в Госплане, а последнее время в качестве советника Генерального директора одного из институтов. Ездила к нему в Москву, возвратилась радостная, что нашла достойного избранника: видного, интеллигентного и богатого,. Ожидала скорого его приезда сюда. И вдруг… получила сообщение: Пащенко скоропостижно скончался.
– Подожди, подожди, – говорю я, – он же сюда приезжал в третьем году по поводу 70-летнего юбилея завода, и не тогда ли встретился с твоей Лилей, о которой не мог не знать, или не слышать, в годы работы на заводе. И вообще, тут некая получается интригующая накладка. Я с ним тогда виделся на банкете, состоявшимся в Филармонии. Мы, помню, мило поболтали, он вручил мне свою визитку, а я, из-за отсутствия таковой, пообещал послать свои данные по интернетной почте. Что тогда же и сделал, даже дважды, но ответа не получил. Когда он умер? Не сразу ли после приезда в Москву была у него Лиля, а потом по договоренности с ним ждала его к себе? Не в таком ли состоянии ожидания предстоящей встречи пребывал и сам Пащенко? Но в таком случае ему точно было не до моих сообщений, он просто элементарно мог забыть о них. Опять мир тесен.
Галя как раз была в гостях у Лили. Вероятно, и разговор-то наш с Сомовым о Берестецком возник по ассоциации с ответом на мой вопрос: где его хозяйка? На следующий день я позвонил ей, и узнал, что примерно так все и произошло. Пащенко скончался, по ее словам, действительно осенью 2003 года.
Мне он нравился своей импозантностью, наглаженностью штанов и начищенностью штиблет, исключительной вежливостью и прочими чисто поведенческими атрибутами. В этом он во многом был похож на Б. Г. Павлова. По работе я его не знал, и кроме последней встречи виделся с ним раза два – три в Госплане, где он занимал небольшой, но начальнический пост.
15.02
По своему правилу несколько слов о Борисе Степановиче Сомове. Сегодня из всех близко знакомых мне сверстников Борис, пожалуй, единственный, сохранивший свой прежний жизненный потенциал. Он постоянно чем-то занят, увлечен. У него масса знакомых, причем периодически пополняемых из среды молодых. Его трудно застать дома, а в ответ на приглашение о встрече можно услышать, что занят, у него таковая, к сожалению, уже с кем-либо намечена.
За свою жизнь, чем только он не занимался. Яхтами и парусами; кролиководством и постройкой особо приспособленных для того клеток; морской рыбалкой и разведением рыбы в садоводческом водоеме; сверх выдержанной колбасой и образцово поставленным самогоноварением, гидроаппаратами высокого давления, в том числе гидростатом на давление до 3000 атм, установкой для мобильной, с программным управлением, вырубки (вырезки) струей высокого давления фигурных уплотнительных прокладок из различных материалов… Вечно помогал кому-либо (или просил помочь) чего-то строить, причем всегда нестандартным способом из таким же образом добытых материалов, например, снарядных ящиков, приобретенных по дешевке на местном полигоне. Содействовал организации различных минифирм, из которых он быстро выходил, и затем использовал только с одной корыстной целью – быть приглашенным иногда на какой-нибудь банкетик или застолье.
В 70-ые годы, услышав случайно от меня о нашей с Олегом Соколовским идее по прессованию двутавровых заготовок из непрерывно-литых слябов для прокатки из них широкополочных балок, тут же загорелся, и немедля занялся ее реализацией на профессиональном уровне. Быстро
