Дмитрий Панин - Солженицын и действительность
В других условиях каждый, кто выступает с предложением, должен знать пути его осуществления.
7. «Отстойник» в тундре
Во мне теплилась надежда, что Солженицын включил тундру в Северо-Восток по территориальному признаку, но не думает о её заселении всерьез, но вот я дошёл до следующей фразы:
«По переписи всех народностей Севера — 128 тысяч, они редкой цепочкой разбросаны по огромным пространствам, освоением Севера мы нисколько их не тесним». (27)
Автор безответственного предложения о равноправном заселении тундры ни в ней, ни на Севере нашей страны не жил и не осваивал их своими руками. В 1945 году на Воркуте я был поражён ростом белокурых голубоглазых учеников-ремесленников: он не превышал 150 сантиметров. Эти русские дети чудом уцелели во время массового уничтожения крестьян в 1929-33 годы и выросли на выселках в Заполярье. Долгие полярные сумерки, усиленная радиация, ветры, морозы, отсутствие зелени сделали своё дело.
8. Люди дороже газа
«…предлагаем им в расплату забирать бесценное наше сокровище сибирский природный газ…» (26)
Бесценным сокровищем следует назвать измученных россиян, а не природный газ. Пора начать думать прежде всего о людях и жалеть их, а не никому доселе неведомый сибирский газ. После устранения класса партийных бюрократов останутся одни дыры. Людей надо будет накормить, одеть, вылечить, успокоить, а для этого мы будем продавать газ, нефть, отдавать на концессию предприятия. Мы будем жалеть людей, потом природу и в последнюю очередь материальные ценности, которые при таком подходе будут быстро восполняться.
9. Забравшись на печь, дух не спасают
«Нам надо излечить свои раны, спасти своё национальное тело и свой национальный дух». (27)
«Я не счёл бы нравственным советовать политику обособленного спасения среди всеобщих затруднений, если бы народ наш в XX веке не пострадал бы, я думаю, больше всех народов мира». (26)
Напрасно Солженицын так думает. Потери наши огромны, но у китайцев они наверняка ещё больше и за меньшее число лет. Литовцы, латыши, эстонцы, западные украинцы пострадали не меньше русских, равно как и народы, высланные Сталиным с родных мест. Все россияне (то есть все народы России) понесли страшные потери, и у нас — русских — нет в связи с этим никакого морального преимущества перед другими народами. Кроме того, во имя справедливости мы обязаны выполнить сполна свой долг:
— Освободить собранные нашими предками воедино в Российскую Империю народности, которые оказались в кабале в результате катастрофы 1917 года. Её главные виновники мы — русские — как ведущий народ России.
— Освободить не только себя, но и народы-сателлиты, которых поработили нашими руками.
— Помочь силам освобождения Китая, Кореи, Вьетнама. Не на «отстойник», а на освобождение должны быть направлены наши помыслы и усилия. Только это поможет нам спасти свой национальный дух.
Когда из-за нас продолжают угнетать, мучить и убивать людей, ходить спокойно к обедне — не лучший способ залечивать душевные раны.
10. Пора кончать с «центрами»
«Итак, наш выход один: чем быстрей, тем спасительнее — перенести центр государственного внимания и центр национальной деятельности (центр расселения, центр поисков молодежи) с далёких континентов, и даже из Европы, и даже с юга нашей страны — на её Северо-восток». (28) (Подчёркнуто мною — ДП).
Четыре раза в одной фразе Солженицын употребил слово «центр». Тем, кто не освободился от давления марксистской идеологии, нет жизни без бюрократических центров, от которых народу тошно. Столыпин проводил свою реформу без административных методов принуждения и действовал на основе заинтересованности крестьян. Он раздавал не вечную мерзлоту, а прекрасные земли и ссуды, освобождал на какое-то число лет от налога.
Солженицын забыл о ненависти народа к бюрократии, административному вмешательству во все поры жизни и не выражает поэтому его чаяния, желания, настроения, волю к освобождению от общих и местных сатрапов.
Я поражен остатками неких «центров» в мышлении Солженицына, которые породили в его писаниях штампы сталинских времен. Вероятно, в подсознание Солженицына оттеснилось то, что было навязано грубой силой его поколению в молодости. Мне, как и многим другим известно, что Солженицын ненавидит сталинизм во всех его проявлениях. Однако, на тех, кто не знаком с особенностями формирования Солженицына, все его архаичные центры, на которые он возлагает надежды, производят странное впечатление.
Особенно смешно звучит: «центр поисков молодежи». В данном случае Солженицын прав: без усиленных поисков, мобилизации, единогласных решений, принятых на собраниях, о переселении в «добровольно-обязательном порядке» желающих не сыщешь.
Самоуправством оборачивается общий замысел Солженицына: перегнать население с добрых земель и из тепла в страшные гиблые места. Невольно вспоминаются выходки Хрущёва, над которыми вдосталь потешалось население.
А что, если турки поймут это новое переселение народов, как приглашение занять южные земли? Всё может статься, когда «центры» решительно перенесут на Северо-Восток.
11. «Жить стало лучше, жить стало веселее»… (Сталин)
«…наконец, стали ей (колхозной деревне — ДП) возвращать ценности, стали вполне соразмерно платить — но поздно».
«…отказаться от принудительных колхозов, оставить только добровольные».
«На пространствах Северо-Востока ставить (с большими затратами, конечно) такое сельское хозяйство, которое будет кормить своим естественным экономическим ходом, а не наплывами агитаторов и мобилизованных горожан». (29)
Оптимизм Солженицына облечён в казённые фразы, которые вполне могут быть напечатаны на страницах «Правды». Реакция подсоветского читателя соответственно та же, что при чтении этой коммунистической газеты. Когда слышишь «стали соразмерно платить», то немедленно возникают вопросы: откуда известно? с чем соразмерно? почему в таком случае один неурожайный год приводит к экономическому краху? сколько рублей колхозник в среднем получил на руки? и т. п. Оценка оплаты колхозников отвечала бы действительности, а не газетным фразам, если Солженицын написал бы своё утверждение на основе сотни их свидетельств, сделанных на уровне правдивости, с которой, в своё время, заключённые доверяли ему рассказы о пережитом.
Солженицын правильно призывает отказаться от принудительных колхозов и одновременно допускает существование добровольных колхозов. Колхоз добровольным быть не может. Добровольными могут быть объединения крестьян в виде кооперативов, артелей, товариществ по совместной обработке земли. Из числа тружеников-земледельцев нельзя найти сторонников колхозов, за исключением их паразитирующих начальников. Для меня непостижимо, как об этом мог забыть Солженицын?
На Северо-Востоке Солженицын предлагает «ставить» продуктивное сельское хозяйство. Столыпинские крестьяне-переселенцы имели скот, лошадей, сбрую, плуги, бороны, сеялки, веялки… запас урожая, утварь, одежду, порой сбережения, а также сноровку, опыт, силу, желание, умение. Крестьяне того времени были самой здоровой и плодотворной частью населения; слово «нервы» им было незнакомо. Эти настоящие крестьяне, да ещё с немалой помощью государства, «ставили» хуторское хозяйство.
Наши обобранные и умученные колхозники и совхозники по сравнению с ними нищие и больные. Новая деревня быть может за 5–6 лет достигнет уровня деревни времен НЭП'а (1925-1926 годы), если после долгожданного освобождения крестьяне поделят между собой землю, скот и образуют на первых порах союзы по совместному использованию машин, которыми располагают машинно-тракторные станции.
Но Солженицын не делает ставку на самоосвобождение народа, а обращается к «вождям». В этом случае рекомендации Солженицына могут быть реализованы либо столь знакомыми нам методами ГУЛАГ, либо вереницей чудес, нисходящих от тех, кто уже «осчастливил» ими народ. Первая возможность хорошо известна Солженицыну, коль скоро он автор «Архипелага ГУЛАГ», от второй — волосы дыбом становятся.
Для нашей страны «Письмо» Солженицына предложение не реалиста, а фантазёра. Солженицыну хотелось бы, чтобы класс партийных бюрократов разрешил колхозникам переезд в «отстойник», и они по собственной воле туда направились. Но откуда у них может взяться такое желание, когда шансы на гибель огромны, а на успех — нулевые? Страшно подумать о голых, босых крестьянах, которые практически без денег, быть может лишь с грошами в виде подъёмных правительства, будут трудиться на новом месте в мороз и пургу. Не будет ли это повторением их истребления во времена коллективизации?
