Газета Завтра Газета - Газета Завтра 281 (16 1999)
Если культура в России не влияет на власть, то это страшная власть. Если культура отвернулась от народа — это одичавшая культура. Если народу недоступна культура, такой народ обречен на гибель. Дайте народу культуру! Остановите одичание!
Владимир БОНДАРЕНКО
Двойная изоляция делает обогреватели NOBO 4 непроницаемыми для влаги.
Сергей Рубцов РЖА
“ПРИВАТИЗАЦИЯ” НА КМК БЫЛА ПРОВЕДЕНА “ПО ЧУБАЙСУ”. Результат получился соответствующий. Став открытым акционерным обществом, комбинат сменил форму собственности: теперь его собственником формально стал трудовой коллектив — акционеры.
Разумеется, львиную долю акций, дающих реальные права на управление делами КМК, получили члены совета директоров. Рабочие получили по 2-3 десятка акций (в зависимости от стажа работы на комбинате). Расплодившиеся, как поганки, многочисленные инвестиционные, чековые и прочие фонды, моментально организовали скупку у трудящихся акций. Разумеется, по бросовой цене. За некоторыми из подобных контор стояли люди, связанные с руководством ОАО КМК, за другими их конкуренты, тоже желавшие принять участие в увлекательной и выгодной дележке “стального пирога”. Борьба за контроль над КМК носила ожесточенный характер, и то, что время от времени выплескивалось наружу, становясь достоянием общественности, было лишь слабым отголоском этой яростной схватки бульдогов под ковром. Вокруг КМК тесно переплелись интересы как властных, так и откровенно криминальных структур, финансовых кланов и мафиозных групп. Головы летели в прямом и переносном смысле (полагают, что жертвой этой битвы за металл пал финансовый директор Пак, застреленный вместе со своей женой в ставшем печальной классикой для “новой” России стиле — в подъезде собственного дома. Исполнителей и заказчиков этого преступления так и не нашли). За короткий срок на КМК сменилось три первых руководителя, комбинат лихорадило, производство продукции падало.
Объективно положение осложнялось и тем, что основные производственные фонды морально и физически устарели, а о генеральной реконструкции или хотя бы частичном их обновлении в наступивших смутных временах не приходилось и мечтать.
Еще в конце 70-х — начале 80-х годов о необходимости генеральной реконструкции КМК говорили очень много, даже составили генплан, но средств не нашлось. Построили новый электросталеплавильный цех — и все. Что уж мечтать о несбыточном сейчас?
Трудовой коллектив КМК, естественно, оставался в стороне от порой шумных, порой незаметных постороннему глазу разборок “в верхах”, и какого-либо возмущения не высказывал: зарплату в тот период времени платили в срок. Рельсы — основная продукция КМК — пользовались спросом на международном рынке, да и основной внутренней потребитель — Министерство путей сообщений — рассчитывался с комбинатом исправно. Все шло ни шатко ни валко, без взлетов и падений, пока на роль главного действующего лица на комбинате не вышел Евгений Браунштейн. Собственно, и до всяких “перестроек” и “реформ” Браунштейн, выходец из номенклатурной семьи крупного управленца, был человеком весьма состоятельным. Разумеется, по меркам советского времени. Теперь же благодаря “реформе” он сумел полностью раскрыть свои незаурядные таланты (впрочем, весьма сомнительного свойства) и за короткий срок стать настоящим “новым русским”.
Не знакомый с тонкостями повседневной технологической рутины меткомбината, он и не стал тратить бесценное время на это скучное занятие, зато в совершенстве овладел искусством принимать “экономические решения”. Иными словами — кому, куда и за сколько продавать металл, и самое главное, на какие счета переводить выручку за проданную продукцию. И команду Браунштейн подобрал под стать себе — настоящее товарищество на паях.
Многочисленные посреднические и торговые фирмы на всю катушку развернули торговлю кузнецким металлом. В центре этой разветвленной паутины находился сам Браунштейн. Свою долю от этого доходного бизнеса имели и представители власти.
“Металлургическая инвестиционная компания” (“МИКОМ”) уже прибрала к своим рукам одно крупное предприятие Новокузнецка — алюминиевый завод — и была весьма не прочь проделать ту же операцию и в отношении КМК. Н. Фомин, бывший и. о. гендиректора КМК, обжаловал свое смещение с должности в судебном порядке. Центральный районный суд Новокузнецка удовлетворил иск Фомина, признав, что собрание акционеров КМК, по решению которого Н. Фомин и был смещен со своей должности, было проведено с нарушениями действующего законодательства, и истец по закону вправе вновь занять свой пост.
За спиной у Фомина стоял “МИКОМ”.
Далее события развивались по сценарию, напоминающему госпереворот в “банановой республике”. Ранним январским утром 1996 года охрана алюминиевого завода заняла здание заводоуправления КМК. Н. Фомин в сопровождении судебных приставов и “алюминиевого короля”, президента “МИКОМ” Михаила Живило, прибыл к месту событий и, заняв свой прежний рабочий кабинет, попытался приступить к исполнению обязанностей генерального директора.
Попытка “переворота” была проведена не спонтанно, а тщательно планировалась. Начальник городской милиции полковник Николай Медянцев (известный тем, что сопровождал в качестве главного охранника печально знаменитый поезд с шахтерами-“демократами”, отправленный М. Кислюком в декабре 1992 года в Москву для поддержки Ельцина и “курса реформ”), был взят “в дело”. Медянцев был заранее извещен о готовящейся акции и своевременно... исчез из города, отправившись, по его словам, на охоту. В его отсутствие никто из милицейских чинов не решился взять на себя ответственность и принять какое-либо решение. Вызванный к месту событий людьми Браунштейна ОМОН потоптался на площади возле КМК и вскоре укатил восвояси.
Однако план “МИКОМа” все-таки провалился.
Традиционный утренний рапорт, который пытался провести Н. Фомин по селектору, сорвался, ни одно из структурных подразделений КМК не стало перед ним отчитываться об итогах ночной работы. Оправившись от первого шока, Браунштейн и его люди перешли в контратаку. На комбинате было проведено несколько собраний в цехах, на которых трудящиеся единодушно поддержали Браунштейна и осудили действия его оппонентов. Главным, да и, пожалуй, единственным фактором, который и обеспечил эту поддержку, был материальный. Зарплату тогда платили, и рабочие рассуждали просто: “эти” нам платят, а будут ли платить “те”, еще неизвестно. Поставленный в известность Кислюк, посоветовавшись с Москвой, с “главным металлургом” О. Сосковцом, прибыл в Новокузнецк и повел себя, как проснувшийся Зевс-Громовержец. Кислюк полностью осудил любые действия, направленные на смену власти на КМК как “противоправные” (о решении суда никто больше не вспоминал), выразил свое высокое доверие команде Браунштейна и снял с должности полковника Медянцева. “МИКОМ” потерпел поражение и был вынужден очистить захваченную у противника территорию. Впрочем, и Кислюк, и руководство “МИКОМ” постарались как можно скорее, если и не забыть эту историю, то во всяком случае без нужды к ней не возвращаться (и в самом деле, не идейные ведь враги — свой брат, “реформатор”. Два сапога пара). Была заключена своеобразная мировая — руководитель алюминиевого завода, еще один “новый русский” Дмитрий Чиракадзе, был назначен вскоре первым заместителем Кислюка. Разумеется, о своих интересах стороны не забыли. “МИКОМ” во время выборов мэра Новокузнецка в апреле 1997 года ощутимо поддержал избирательную кампанию Медянцева. Свой “карманный” мэр — важный козырь в борьбе за передел собственности, но и здесь “алюминиевые бароны” прокололись. Их кандидат, несмотря на агрессивную предвыборную кампанию, получил всего 6% голосов избирателей. После этого второго чувствительного поражения “МИКОМ” сменил тактику, решив ждать своего часа, надеясь на неизбежную смену лиц и обстоятельств. Браунштейн, отбив атаку конкурентов, укрепив свои позиции во властных структурах города и области, успокоился и развернул свой “бизнес” на полную мощь. Возможно, когда-нибудь деяниям Браунштейна и Ко будет дана строгая и четкая правовая оценка. Это задача честного и объективного следствия, сама возможность которого — по определению — невозможна в коррумпированной ельцинской России. Здесь же можно дать только моральную оценку: возглавляя КМК, Браунштейн вел себя, согласно известному принципу, гласящему “после нас — хоть потоп”. Для того, чтобы в дальнейшем сделать свое положение незыблемым, Браунштейн осуществил нехитрый ход: провел дополнительную эмиссию акций КМК. Соперники, прежде всего “МИКОМ”, активно скупавшие акции комбината и имевшие на руках их пакет примерно в 18%, оказались вроде бы в очередной раз посрамленными. Браунштейн, затратив немало средств, выкачанных с КМК через контролируемые им посреднические фирмы, сконцентрировал в своих руках контрольный пакет акций комбината и считал свои позиции исключительно прочными. Расплата пришла чуть позже... Личное благополучие гендиректора обернулось катастрофой для комбината. В конце 1997 года зарплату трудящимся КМК платить перестали. Комбинат под управлением команды Браунштейна растерял свои оборотные средства. Здесь сказался целый ряд факторов: азиатский кризис — в результате чего экспорт кузнецкого металла резко снизился, и позиция МПС, отказавшегося покупать кузнецкие рельсы из-за их высокой стоимости. Но самый главный фактор субъективный: о коррупции на комбинате говорили в Новокузнецке даже немые. Предприятие резко сократило перечисление налогов в бюджеты всех уровней, и без того не уплачиваемых в полном объеме. Производство продукции постоянно падало. Руководство комбината просило трудовой коллектив потерпеть и подождать, пока (“вот-вот”) ситуация не нормализуется. Трудящиеся сначала отнеслись к таким просьбам с пониманием, постепенно перешедшем в угрюмую раздражительность и злобу, когда время шло, а вместо обещанных сдвигов к лучшему становилось все хуже и хуже. Но металлурги — народ сознательный — не бастовали, понимая, что остановить домны, значит, окончательно добить производство. Вместо зарплаты людям выдавали талоны на питание (прозванные “браунками”), на которые худо-бедно можно было пообедать, а иногда — если повезет — отовариться хлебом (с хлебом на комбинате тоже возникла напряженка).
