Газета Завтра Газета - Газета Завтра 328 (11 2000)

— Я бы покривил душой, если бы сказал, что эти перегрузки не касаются моего душевного состояния. Безусловно, я живой человек, во мне происходит постоянная борьба, есть и сомнения, и раздумья о своем будущем. Но при всем при том я могу заявить, что моя позиция, моя линия незыблема. Я с детства не позволял никому с собой обращаться таким вот образом… Я имею мощный ресурс, поддерживающий меня в трудный час. Этот ресурс, прежде всего — осознание собственной правоты. Этот ресурс — чувство гнева. Оно во мне просыпается каждый раз, когда я вижу, какой вопиющий цинизм сопровождает все действия, поступки власть предержащих. Гнев возникает, когда я вижу, насколько извращенно действуют политические технологии, связанные с одурманиванием людей, когда я вижу, какие потоки лжи льются на народ. Лжи, между прочим, и в отношении моей деятельности, в отношении моего имени. Силы мне придает поддержка семьи, друзей, и — я это ощущаю — поддержка рядовых граждан России. Я бываю в регионах, общаюсь с простыми людьми. И где бы я ни выступал, мне в один голос говорят о том, что нельзя уступать, нельзя идти на поводу у лжецов и воров.

Генерального прокурора России притесняют преступники и коррупционеры, и можно говорить о том, что в России создана многообразная и многофункциональная инфраструктура по обслуживанию криминалитета. Граждане России все понимают. В конфликте со мной власть показала, я грубое слово употреблю, свое мурло. И это хорошо. Это важно для российских граждан, это важно для мирового сообщества. Пусть четко знают, каково же истинное лицо нынешней системы российской власти.

— Те, кто пристально следит за вашей карьерой, говорят, что вы как государственный деятель эволюционировали. Вы пришли на должность генпрокурора доверенным лицом Ельцина. Первый период вашей работы в Генпрокуротуре не был отмечен какими-либо резкими поступками. Только потом ваша осанка, ваша лексика, ваша гражданская позиция изменились. Вы инициировали несколько крупных и опасных дел. Что с вами произошло в определенный отрезок времени? Как происходила эволюция вашего профессионального, государственного мировоззрения?

— Да, за последние три года я действительно изменился. Это произошло под влиянием многих факторов. Чем больше я понимал ситуацию с коррупцией и преступностью в России, тем больше во мне возникало чувство протеста. Это первое. Второе: за годы работы генпрокурором во мне укрепилось чувство ответственности за состояние дел в борьбе с преступностью. По мере того, как происходило накопление материала, зрело понимание того, что мы выходим на черту, когда каждый шаг Генеральной прокуратуры во многом может сказаться на общеполитической ситуации, на будущем страны.

Конечно, в какой-то мере я рос и в профессиональном отношении. На первом этапе многие вещи мне приходилось осваивать с большим трудом, но затем, когда я уже реально взял бразды правления прокуратурой в свои руки, у меня появилась свобода действий. И наконец, та перестройка, которая произошла в прокуратуре за эти годы, стала давать плоды. Мы накопили громадное количество оперативных материалов, пришла ясность по многим уголовным делам, появлялись материалы, годные для процессуальной реализации, и мы вышли на интенсивный режим работы. Именно в этот момент мы реально затронули существенные интересы воров самого высокого уровня. Когда мы вышли на людей, облеченных большой властью, поступки которых при этом явно подпадают под статью, я очень четко осознал, что если прокуратура дрогнет, если нам не удастся реализовать накопленные процессуальные материалы, то позже эти дела уже никто не восстановит. Мы в прокуратуре подошли к той черте, дальше которой, что называется, нельзя было отступать. Если, конечно, ставить целью именно борьбу с преступностью.

— Мы живем в криминальной стране. Практически вся страна поделена преступными группировками. Не секрет что каждый хуторок и околоток, впрочем, как и завод, имеет свою "крышу". Одни бандиты бреют черепа, носят золотые цепи, говорят на "фене", другие же ходят во фраках, прекрасно знают английский и ездят на международные форумы. В чем особенность криминальной топографии России?

— Это очень объемная тема. Если очень кратко сказать, то картина возникает следующая: чем ближе к промышленным центрам от периферии, тем больше преобладает так называемая беловоротничковая преступность, тем больше организованная преступность вытесняет общеуголовную, тем больше размах коррупции. Конечно же, сгусток криминалитета — это Москва, Санкт-Петербург, другие крупные города нашей необъятной России. Здесь еще надо иметь в виду, что наибольшую опасность для страны в этот период представляет не общеуголовная преступность, хотя она на достаточно высоком уровне, а именно беловоротничковая. Возьмем пример фирмы Голден Ада. Украденная сумма составляет 180 миллионов долларов. Бриллианты и алмазы вывозились килограммами, золотые монеты десятками тонн. Этот беспредел стал возможным благодаря росчерку пера некоторых российских правительственных чиновников. Благо, что удалось вернуть хотя бы часть ценностей. Если не пресечь коррупцию, то не будет ни экономики, ни нормальной политической деятельности… Сейчас ситуация такова, что коррумпированные средства массовой информации доминируют на информационном рынке. Соответственно, преступные технологии осуществляются и в политической сфере. Следующий шаг — заказные убийства, которые сопутствуют выборам. Если мы не победим организованную преступность, коррупцию, которая создает крышу для организованной преступности, то тогда не выживут ни центры, не периферия. Вот в чем, на мой взгляд, специфика нынешней криминальной ситуации в России.

— Юрий Ильич, каким образом можно бороться с сегодняшней криминальной реальностью? Мы знаем: коррупция и бандитизм повсюду. Какому политическому субъекту можно вверить борьбу с преступностью? Ведь на самом верху все пронизано криминалом (целые созвездия преступников группируются вокруг Кремля). Правоохранительные органы во многом коррумпированы. Прокуратура после всех встрясок развалена и деморализована. Как быть? Может быть, преступность надо узаконить, сделать так, как произошло, скажем, в Австралии в прошлом веке. Там внуки бандитов стали честными респектабельными гражданами, и общество забыло о криминальном происхождении многих капиталов. Или придется наносить тотальный удар по преступности? Если верно второе — с чего надо начинать?

— Во-первых, то, что вы говорите: узаконить преступность — это значит окончательно проиграть страну, превратиться в бандитскую республику — на этом пути, уверяю вас, еще ни одна страна не достигала успехов. Когда мы говорим "процветающие страны" — мы имеем в виду страны, где жестким образом, невзирая на лица, борются с преступностью, выделяя для этой цели многомиллионные и многомиллиардные ассигнования. Поэтому наш путь — это все же путь действительно противодействия борьбы с преступностью. Другого выхода нет.

С чего начинать? Прежде всего нужно начинать с нормальной, твердой политической воли руководства. Отвечая на вопросы многих западных журналистов, я не раз говорил, что сейчас, до проведения президентских выборов, реальной борьбы с преступностью в России не будет. Я думаю, нет необходимости объяснять, почему это так. Многие лица из кремлевского окружения находятся под угрозой уголовного преследования. Сейчас все правоохранительные органы взяты под их тотальный контроль. Почему? Потому что эти лица понимают, что для них это вопрос жизни и смерти. Никто на Западе их не ждет, поэтому они за нашу страну будут, что называется, бороться до конца. И только обновление политического руководства, приход новых людей, которые последовательно будут бороться с преступностью, объявят это общенациональной задачей, сдвинет этот воз с места. Но не только четкая программа действий государства поможет одолеть преступность — нужна поддержка простых людей. Почему в Италии 30-40-х годов удалось более или менее криминальную ситуацию стабилизировать? Потому что борьба с коррупцией стала общенациональной задачей. Все институты итальянского общества работали на эту цель. А посмотрите, каков механизм действия нашей прессы? Половина прессы, в лучшем случае, продажна. Где господин Минкин, который некогда боролся против коррупции, писал об этом статьи? Когда затронули его интересы, он вдруг начал писать о том, что очень плохо делает господин Скуратов, сотрудничая с генпрокурором Швейцарии. Я это говорю к тому, что, повторяю, борьба с преступностью должна стать задачей всего гражданского общества, включая средства массовой информации. Потому что если мы этого не сделаем сейчас — страна умрет. Разумеется, должна быть выработана программа действий по борьбе с преступностью, причем научная программа. Время разовых, спонтанных усилий в этом направлении — прошло. Кстати, когда я работал в прокуратуре, мы подготовили специальную программу "Основы государственной политики борьбы с преступностью". Прокуратура неоднократно предлагала президенту утвердить ее, провести через Совет безопасности. Все эти предложения отметались. А ведь такая программа просто необходима. И важно, чтобы эта программа была реализована через координированные усилия всех ветвей власти.