Газета Завтра Газета - Газета Завтра 394 (25 2001)
В.К. Александр Андреевич, давайте мы этот вопрос оставим без комментариев…
А.П. Я в свое время занимался северным морским путем. Наш севморпуть — одна из великих мировых магистралей. И это не просто частное достижение советских людей, русских людей. Разведка и освоение севморпути — это один из цивилизационных прорывов. Его значение сравнимо с открытием великого Шелкового пути или Трансатлантической линии. Русская Арктика — особое место. Здесь зарождается погода Евразии, здесь под полярными шапками в советское время были развернуты неуязвимые для натовцев наши подводные ракетоносцы. Здесь силами флота велась постоянная ледовая и морская разведка. Именно ВМФ патронировал почти семидесятилетний проект дрейфующих станций, собравших бесценный объем знаний о Крайнем Севере. Как сегодня флот участвует в восстановлении Севморпути?
В.К. Конечно, в минувшее десятилетие, как на всех других театрах, объем деятельности флота в этом районе был сокращен. Но все эти годы командование флота прилагало значительные усилия к восстановлению утраченных позиций. В 1998 году была создана очень хорошая программа, которая вошла отдельным разделом в общую федеральную программу "Мировой океан". И это, пожалуй, первый серьезный комплексный документ, определяющий морскую политику России. Программа отвечает всем интересам России, там есть и подраздел по Северному морскому пути. В нем впервые объединены усилия всех морских ведомств. И это очень серьезная программа начала наконец выполняться. Пусть не так быстро, как нам бы хотелось, но все же дело сдвинулось.
И я думаю, что со временем мы выйдем на те возможные позиции, которые были заложены. Главное, чтобы экономика не подкачала. Ибо Арктика, как никакой другой регион, зависит от государственного финансирования.
Во всяком случае, Военно-Морской Флот свою работу в этом направлении ведет. Два года назад мы прошли Северным морским путем и убедились еще раз, что не потеряли ни опыта, ни подготовленности, ни технических возможностей.
А.П. Владимир Иванович, когда мы встречались с вами на Тихом океане, мы достаточно долго обсуждали с вами такую щекотливую тему, как проблема Курил. Есть какое-то странное ощущение, что, с одной стороны, большинство населения России понимает, что передача Японии даже части Курил — это контрнациональный шаг. Особенно чутко к этому относятся военные. Тогда вы говорили, что если эти острова окажутся в руках Японии, то тем самым будет закрыта основная коммуникация выхода Тихоокеанского флота.
С другой стороны, в России есть политики, дипломаты, журналисты, которые полагают, что заключение мирного договора важнее территориальной неприкосновенности России.
Как флот сегодня смотрит на эту проблему сейчас, на эту, повторяю, деликатную военно-политическую проблему?
В.К. И тогда, и сегодня флот на эту проблему смотрит одинаково. Курилы должны остаться русскими, российскими. Я как гражданин, как офицер считаю, что российская земля священна. И никакие политические или экономические дивиденды не могут оправдать торговлю собственными территориями.
А.П. Говорят, что в минуты поражения или в минуты исторической остановки при всех негативах есть и позитивная сторона. Это есть некая остановка, некая передышка, когда у страны, у флота появилась возможность осмотреться, накопить новые идеи, новые взгляды, сформулировать новые проекты, новые концепции. Есть ли у вас подобное ощущение?
В.К. Приведу еще одну цитату: "…Морское ведомство в особенности подверглось критике и осуждению за руководство флотом. Все эти дефекты, которые до войны были скрыты в обществе и которые с такой яркостью были продемонстрированы в этой войне, естественно, возбудили недоверие к морскому ведомству. С другой стороны, шел процесс возмущения этими дефектами и в среде самого флота. И в особенности в рядах молодого офицерства, мысль которого не была окончательно засушена господствующей в ведомстве рутиной. Во флоте, независимо от высшего руководства им, начался процесс внутреннего оздоровления, процесс, сосредоточившийся в двух центрах: на плававшем флоте, вот там, где все решается…"
Безусловно, без знания того, какими путями пришел флот к сегодняшнему состоянию, без знания того, как выбирались из аналогичных кризисов прошлые поколения моряков, мы не сможем вывести флот из нынешнего состояния. Но я бы сказал, что сегодня мы точку, где надо было осмотреться и обдумать будущее уже, прошли. И теперь мы много работаем над тем, как наконец переломить ситуацию к лучшему. Пока появились тенденции к улучшению. Но тенденции устойчивые.
Помните, мы с вами четыре года назад разговаривали, и я говорил о том, что в бюджете Военно-Морского Флота на раздел "содержание", то, чем мы живем сегодня и занимаемся боевыми делами, уходило девяносто процентов средств. И только десять процентов оставалось на развитие флота. Мы, что называется, жили одним днем, а это для Военно-Морского Флота смерти подобно. Сегодня обстановка изменилась коренным образом. Теперь мы тратим пятьдесят два процента на содержание, остальные — на развитие. Это значит, что флот становится в те рамки по составу и состоянию, которые позволят быть флоту будущего. И в перспективе на развитие флота будет уходить не менее пятидесяти процентов бюджета.
Сегодня шестьдесят процентов корабельного состава имеет возраст в пятнадцать лет и более. Это очень тревожная цифра. Если мы не переломим это старение уже в этой, так сказать, пятилетке, то к 10-му году не увидим вообще корабельного состава Военно-Морского Флота. Я уже не говорю о неудовлетворительной жизни сегодня офицерского состава, мичманов, о мизерных окладах, которые никак не способствуют укреплению кадрового костяка.
Но еще раз повторю: тенденции к улучшению появились.
А.П. По телевидению нет-нет — и вдруг покажут успешные запуски наших крылатых ракет или спуск на воду нового корабля. Совсем недавно прошел сюжет о новейшем десантном корабле, закупленном Индией у России.
Но как обстоит дело с кораблестроением для нашего флота? Идет ли создание флота нового поколения?
В.К. Идет, и хотя не такими темпами, которыми бы мы хотели. Но строительство флота идет. Конечно, все здесь зависит от состояния нашей экономики.
За минувшие годы в стране создана уникальная научно-производственная база подводного кораблестроения. Отечественными конструкторами разработано свыше 300 проектов подводных лодок, из которых более половины реализовано в металле. Из более 5100 подводных лодок, построенных в XX веке, каждая пятая плавала либо под Андреевским, либо под советским флагом. Если же рассматривать послевоенный период, то более половины всех лодок построены в нашей стране. Россия — лидер мирового экспорта подводных лодок, которые поставлялись флотам 14 стран. Из 485 АПЛ, вступивших в строй флотов мира, 249 были построены на отечественных верфях. Отечественным лодкам принадлежат рекорды скорости хода и глубины погружения. Только в России была освоена постройка подводных лодок из титановых сплавов.
Правительство ставит перед Министерством обороны задачу переломить положение в кораблестроении в ближайшие четыре года. В перспективе Военно-Морской Флот должен тратить лишь тридцать процентов на содержание, и семьдесят процентов — на развитие флота. Корабли — очень дорогая штука.
Пока перелома в строительстве нет. Слишком мал еще наш бюджет. Но тенденция есть. Мы смогли продолжить постройку многоцелевых атомных ракетных подводных лодок четвертого поколения 885-го проекта. Головная лодка этого типа — "Северодвинск", уже вышла на ходовые испытания. Даже по оценкам натовцев, лодка превосходит новейшие западные АПЛ по большинству показателей, в частности, по уровню шумности.
По-прежнему несут службу "убийцы авианосцев" — атомные ракетные подводные лодки проекта 949А "Антей", входящие в состав уникального противокорабельного разведывательно-ударного комплекса, объединяющего АПЛ, искусственные спутники Земли с РЛС, а также самолеты разведки и целеуказания.
Заложены и будут закладываться боевые корабли и в этом году.
Но основная задача, которую мы ставили перед собой все последние годы, это проведение серьезных научных разработок. Вложить в НИОКР средства, чтобы достичь качественного прорыва по основным направлениям без затрат на производство устаревших или устаревающих видов вооружений. И потом начиная с третьего-пятого года начать строительство самых современных кораблей и оружейных комплексов.
