Газета Завтра Газета - Газета Завтра 35 (1032 2013)
Юлия Новицкая
29 августа 2013 0
Политика Общество
Вице-президент РАН, директор ФИАН Геннадий Месяц отвечает на вопросы нашего корреспондента
"Завтра". Геннадий Андреевич, в последние годы слово "реформа" стало в нашей стране нарицательным и воспринимается чаще всего как синоним "развала" и "разгрома". На ваш взгляд, почему именно сейчас началась такая массированная атака на РАН? С чем это связано?
Геннадий МЕСЯЦ. Я не думаю, что существует какой-то один ответ на этот вопрос, здесь уместно говорить о целом наборе обстоятельств. Со времен Советского Союза у нас остались прекрасные оборонные предприятия, отраслевые институты, хорошо поставленное образование. Но в разное время все это было подвергнуто так называемым реформам. И мы видим, к чему это привело. Возьмите образовательную сферу. Мы сейчас ощущаем огромный дефицит квалифицированных рабочих. Дошло до того, что легче найти профессора, чем мастера высокого разряда.
Наштамповано много частных вузов, причем все они гуманитарные. Студентов выпускается в несколько раз больше, чем требуется, работы для них нет. Да и государственные вузы ослабли. Я сам вышел из Томского политехнического института, когда-то руководил там лабораторией, защищал докторскую диссертацию. Этот вуз и сейчас очень хороший. Но я вижу, что сейчас происходит в других вузах. Возьмём хотя бы эти недавние скандалы вокруг них. Главное, что уровень подготовки студентов резко падает. Науки в них, по сути, нет.
Российская академия наук до сегодняшнего дня еще держалась. Во многом это происходило благодаря наработкам прошлого и высокой научной репутации РАН. У нас сохранились сильные научные школы - физики, математики, химии, механики, наук о Земле, истории и т.д. В последние же годы в России параллельно стали создаваться другие научные образования. Не буду называть, все их знают. И вот именно это, а также попытки резко усилить науку в вузах, ни к чему не привели. Профессура в учебных заведениях получает мало денег, поэтому вынуждена зарабатывать в других местах, у них нет времени на науку. Остро стоит проблема возраста педагогов. Между тем, у новых образований нет серьёзных научных результатов. Академия наук по всем показателям, которые учитываются в мире, имеет вполне достойные результаты. При этом денег она получает менее 20% от бюджетных средств на гражданскую науку. Если бы действительно речь шла о том, что нам нужно усилить эффективность науки, то естественно возникает вопрос - а насколько эффективно используются оставшиеся восемьдесят процентов бюджета? При его объеме в 320 млрд. рублей, лишь 60 млрд. приходится на долю академии. А куда деваются оставшиеся 280? Насколько правильно они используются? По моему глубокому убеждению, если бы вопрос был поставлен именно так, то выводы были бы совершенно другими.
Мне кажется, что у этих новых организаций возникает желание улучшить свои показатели и повысить эффективность за счет присоединения лакомых кусочков академии наук, где люди все еще работают, причем часто не за деньги. В Московском регионе на сегодняшний день средняя зарплата составляет 60 тысяч рублей, а в научном сообществе Академии наук только тридцать. И при такой маленькой зарплате и низком финансировании мы выдаем более пятидесяти процентов научной продукции. Мне кажется, что это тоже одна из причин перетасовки академии.
Ведь о чем идет речь? В проекте Закона вообще ничего не говорится о науке. Предполагается, что часть институтов передаётся под управление некоего агентства, а остальные раздаются. Кому? Например, вузам, новым научным образованиям. Сейчас также усиленно муссируются слухи о создании научных обществ, объединяющих близкие по профилю институты.
Академия обладает большим внутренним, еще не использованным, потенциалом. Мы недавно выбрали нового президента РАН и были настроены на проведение реформ в соответствии с тем планом, который обсуждали. Честно говоря, у меня складывается впечатление, что кто-то испугался, что мы можем сделать что-то действительно хорошее. А как иначе объяснить внезапное появление новой реформы? Почему не хотят новому президенту и его команде дать возможность показать себя?
"Завтра". После распада СССР на стабилизацию ситуации с Российской Академией наук было потрачено почти десять лет, огромные ресурсы, выстроена система, отработана документация, налажены связи. Это была большая работа, которая только-только начала приносить плоды. А если предложенная реформа будет одобрена, придется ли все начинать с нуля?
Г.М. Мы с вами живем в стране, где действуют определенные юридические нормы. С изменением статуса Академии придется менять очень многое: объединять все Академии, проводить аудиты, перезаключать контракты, в том числе и международные.
Мы гордимся тем, что в состав РАН входит много иностранных членов, многие из них лауреаты Нобелевской премии. Как быть с ними? В соответствии с новыми правилами, которые хотят прописать, мы должны будем предложить им написать заявления на прием во вновь созданную академию. Как это будет выглядеть? Возникает и множество других вопросов, на которые сейчас никто не может дать вразумительных ответов. Например, как быть с существующими оборонными контрактами, которые нужно выполнять?
Сегодня у нас существует много институтов, у каждого из которых свой руководитель, но часто они работают по одной крупной программе РАН. Поэтому когда нам предлагают создать некое сообщество, сразу возникает вопрос, а зачем? Они и так созданы и прекрасно действуют уже не одно десятилетие. Возьмите наше отделение физических наук. В него входит более тридцати крупных институтов мирового класса. Новый президент РАН академик В.Е. Фортов предполагал дать отделениям больше полномочий. Причем всем: и тематическим отделениям, и региональным (Сибирскому, Уральскому и Дальневосточному), чьи председатели уже получили статус вице-президентов, что является очень важным для работы в регионах. Если тематические отделения также будут получать деньги и сами распределять их по институтам, то будет жёсткий контроль эффективности работы институтов.
"Завтра". Это бы, наверное, значительно облегчило и упростило работу?
Г.М. Совершенно верно. Например, мы могли бы даже принимать решения о закрытии некоторых институтов. Понятие "эффективность" заключается не в соответствии более чем ста формальным показателям, как представляет это себе наше министерство, а в том, чтобы оценивать реальные результаты.
Когда люди сами никогда не занимались наукой, то не понимают, как она организована, не знают, что такое научная и творческая атмосфера, когда ты еженедельно сам докладываешь или заслушиваешь результаты по новым работам. А ведь именно после подобных семинаров рождаются и продвигаются новые идеи в фундаментальной науке. Очень большую роль играет научная демократия.
Недавно в одном из институтов на пост директора, в соответствии с новыми веяниями, назначили "эффективного менеджера", который своим приказом ввёл в состав ученого совета начальника отдела кадров и главного инженера. Теперь он имеет "большинство" голосов для решения "научных" вопросов. В ученом мире важнейшим является научный авторитет. Здесь ценится, сколько книг ты написал, сколько из них переведены на иностранные языки, как часто тебя приглашают на различные конференции и симпозиумы, какие тебе дают награды, насколько много тебя цитируют и т.д. Именно это и говорит о том, выдающийся ты ученый или нет.
Академия наук - это не просто организация, занимающаяся фундаментальными исследованиями в области наук, дающих инновации. Примерно половина наших институтов - это те, которые В.В. Путин называл "скрепами России". На них держится наша страна как единое целое. Я имею в виду институты истории, философии, языка, леса, рек, озероведения, океанологии, геологии и геофизики и еще много других. Без них невозможна цивилизованная жизнь страны.
Нельзя одним махом уничтожить то, что создавалось столетиями. Академия наук существует триста лет и была образована при Петре I. До этого в России науки не было вообще. В мире уже существовали общие представления о Земле и космосе, были Коперник, Галилей, Декарт, а у нас не было ничего. Петр I привез иностранных ученых, и от них пошли научные школы. Например, Физический институт, который я возглавляю, ведет свою историю от приборного кабинета, созданного Петром I в 1714 году в Кунсткамере. Я являюсь восемнадцатым директором за весь период его существования. Видите, какая история? А нам говорят, что будет создана ликвидационная комиссия, проведено объединение А о последствиях подобного шага кто-нибудь задумался? К чему все это приведет. Академия наук является стержнем науки в России, поэтому получается, что реформой бьют по самому важному.
