Вячеслав Алексеев - Литература и Интернет, или Кто более матери-филологии ценен
Так что с электронными книгами мы тоже справимся, но возникает вопрос почему мы почти всегда почитаем за честь обмануть продавца, причем делаем это не в укромном углу и потупив глаза, а радостно и помогая ближним? Не исключено, что это — наследие социализма, обобществления и работы на государство. Имея работодателем государство, я не сталкиваюсь с последствиями хищения — крадется «у всех», на мне это не сказывается. А помогая в этом деле ближним, я вместе с другими людьми противостою государству, которое само обкрадывает меня и их. Дело доходит до смешного — школьники подсказывают на экзамене, и не в школе, а на приемном экзамене в институт. А вот если я — мелкий и мельчайший частный собственник и лавочник, то регулярно узнаю, что жульничество — это плохо. Я вынужден повторять это детям и говорить другим людям (даже если в душе считаю, что плохо, только когда крадут у меня). И в результате в общественное сознание понемногу проникает эта поразительная мысль...
Сетевая литература — что нового
Литературу, живущую в Сети, можно разделить на изначально бумажную, но помещенную в Сеть; ту, которая изначально не имела бумажной версии, но будучи перенесена на бумагу, ничего не потеряет; и наконец, собственно сетевую. Последняя — это литература, которую нельзя вполне адекватно перенести на лист. Конечно, «дьявол — в деталях» в данном случае в слове «вполне». По ходу дела увидим, где хвост, а где — рога.
Сетевая литература может иметь несколько отличий от бумажной. Первое из них, собственно, не сетевое, а компьютерное — в текст могут быть вмонтированы (избавляясь от текстоцентризма, следует сказать — часть произведения могут составлять) музыка и движущиеся картинки или анимация. Заметим, что бумажная литература со звуковым содержанием известна — в незапамятные времена в журналах «Кругозор» и «Колобок» были страницы в виде гибких пластинок. А в комиксах при некотором напряжении фантазии можно увидеть прообраз анимации. Компьютерное произведение может быть сделано многооконным, гипертекстовым, содержащим многочисленные внутренние ссылки и переходы, имеющим многослойную, древовидную и вообще любую структуру и схему подчиненности и связанности кусков, включающую описания событий с разных сторон. Кое-что из этого имеется в бумажной литературе (описание с разных сторон, многоплановость повествования, известны попытки создать и гипертекст (например, М. Павич «Хазарский словарь», В. Пелевин «Желтая стрела», X. Кортасар «64. Модель для сборки»).
Следующее отличие — уже сетевое: части произведения могут не лежать вместе (в Сети это есть — некоторые сайты при обращении к ним сами обращаются к другим). Далее, произведение в качестве материала могло бы использовать реальность. Например, можно представить себе произведение, использующее в качестве субстрата реальные транспортные расписания или реальную погоду. И «шпион Джонс, длинный и черный, как змея», не «переползает Ленинский проспект» (анекдот 70-х годов о советской литературе 50-х годов), а перепрыгивает с самолета на самолет, пользуясь реальными расписаниями, тут же запрашиваемыми по Сети программой, под управлением которой развивается произведение. Наконец, развитие событий может в некоторой мере управляться читателем и могло бы развиваться отчасти стохастически. Интерактивные книги, например имеющие два эпилога, один из которых и должен выбрать читатель, уже существуют и на бумаге, и в Интернете. Другое дело, что два эпилога — это, скорее, демонстрация автором амбивалентности мира произведения, чем настоящая интерактивность. Настоящая интерактивность и вариабельность начинаются тогда, когда читатель не может обозревать весь контекст одномоментно. Это, впрочем, уже реализовано — и на бумаге, и в Сети.
Авиакомпании пока не предусматривают игровых возможностей на своих серверах, чтобы виртуальный Фалин мог делать искусственное дыхание виртуальной Марте в переходном модуле «Стратопорта».... «Я понял, что в ближайшие пятнадцать минут меня будут убивать всеми способами». Но со временем это может стать рекламным приемом.
Японские аристократы обменивались стихами. Это был прообраз того, что можно назвать «диалог-литературой». На бумаге она не получила развития, в частности, в силу технических трудностей. В Сети этих трудностей нет, и народ пишет «народные повести», дописывая сцены друг к другу. В толкинистской среде дописыванием строк друг к другу сочиняют шуточные пьесы, есть сайты, где дописыванием строк пишут стихи в японском стиле и фантастику. Возможна ситуация, когда каждый «ведет» своего персонажа, такая технология граничит с ролевой игрой; вроде бы есть литературные произведения, основанные на сыгранной ролевой игре. Но авторы сами не признаются.
Наконец, возможно вторжение в той или иной мере компьютера в процесс творчества. Пугаться этого не надо — хотя бы потому, что человек-редактор, тупо борющийся с повторением слов, способен исказить смысл текста и ухудшить его звучание не менее успешно, нежели компьютер. Даже успешнее на мнение компьютера многим наплевать проще, чем на мнение литредактора-человека. Другое дело, что существуют такие способы работы с текстом, что О'Брайен бы позавидовал. Но об этом — не на ночь. И не в этой статье.
Социальное же отличие сетевой литературы проистекает из того, что произведения оказалось технически легко размещать в Интернете, делая их немедленно доступными для десятков миллионов. И выяснилось, что сильнейшая человеческая страсть — это страсть к самовыражению. Многие из тех, кто технически смог это сделать, начали создавать свои «homepage», или «домашние странички», куда помещали информацию о себе любимом, фотографии своих котов и коттеджей, свои литературные произведения (иногда интересные тексты, а иногда «барсы, выведенные из барсенала») и всяческие завлекалочки (анекдоты, половые признаки, тесты и тексты — опубликованные и нет — и т.д.). Выложить произведение в Сети проще, чем опубликовать книгу, послать мэйл проще, чем письмо, поэтому Интернет более непосредствен, в нем меньше «суперэго». При всей свободе сегодняшнего российского общества не найти вам на бумаге текстов с таким количеством матерщины, как в Интернете. И таких смачных антисемитских пассажей вам тоже на бумаге не сыскать. Может быть, это происходит потому, что сейчас издательства, даже выпуская книги «за счет автора», подвергают материал цензуре (в договоре это называется «редактирование», и заказчик за него платит; бизнес, как всегда, умно использует политику). Интернет же — это комплекс реакций, не искаженных ни культурой, ни «редактурой». Поэтому он — интересный материал для изучения маркетологами и социологами.
По всему по этому собственно сетевая литература заслуживает отдельной статьи — хотя бы потому, что это новое, возникающее на наших глазах. Причем новое, нетривиально связанное со старым. О сетевой литературе есть вполне интересные аналитические статьи — видимо, потому, что среди ее создателей велика доля людей, привычных к рефлексии. Но этот материал не всегда легко передать средствами бумажной литературы. Собственно, тут опять возникает проблема построения культурного моста между классическим и новым, именно компьютерным. С другой стороны, даже при помещении обычной бумажной литературы в Сеть возникает акцент — например, хотя бы за счет отбора.
Интернет как спасательный круг
Сегодня Интернет дает возможность «опубликовать» быстро, дешево, и почти бесконтрольно (случаи государственного ,«наезда» в Сети были, но не на литературу). Конечно, текст делается доступным не всем, но очень многим. Достаточно многим, чтобы пишущий не страдал от отсутствия читателей, а если их все-таки нашлось слишком мало — остается корить только себя. Похоже, что Интернет стал прибежищем культуры, не попавшей в обойму, не умеющей (или не желающей) добывать гранты или государственную поддержку. Если так, то Интернет способствует поддержанию уровня культуры в ситуации, когда прочие экономические или политические факторы неблагоприятны.
Всякий серьезный технологический прорыв привлекает работоспособных и активных людей. Это происходило, например, при открытии Америки, при изобретении авиации и фотографии, при возникновении новых идеологических систем. Таким способом технология управляет движением интеллектуальной мощи человечества — и, следовательно, изменяет культуру. Нынче на наших глазах это делает Интернет.
Авторы благодарят своих коллег, особенно Дмитрия Бергельсона и Марию Гайнер за полезные замечания, а также Сьюзен Фаулер за информацию о национальных особенностях сайтов.
