К. Дубина - Злодеяния немцев в Киеве
Девушки из села Красное, Згуровского района Полтавской области, написали: «Прощайте, наши товарищи, не попадайтесь сюда, выкручивайтесь. Бывайте здоровы, украинские люди! Выехали 31 августа 1943 г. Сидели две недели».
5 ноября 1943 г. Струк Василий написал на стене: «В 60 километрах от Киева по той стороне Днепра село Ядлинка. Было там 1 500 дворов и населения 6 тыс. Немцы всё село сожгли, а невинных людей гонят в Германию на вечную каторгу и муку. Люди эти пострадали невинно, их тут всех мучают, бьют и голодом морят. Никогда не было, чтобы людей так пытали. Ох и бьют, проклятые гады!»
Загнанные сюда юноши и девушки мечтали о побеге.
На стенах остались надписи: «Тут сидели девушки на этом окне и думали, как удрать домой. Да здравствует родной дом».
«Да сгниет Гитлер со своей сворой. Скоро придёт время, когда Гитлер будет висеть на гиляке со своими собаками».
Ежедневно оккупанты гнали невольников на вокзал, грузили, как скотину, в товарные вагоны, пломбировали двери, закручивали проволокой люки и под конвоем отправляли в Германию. В паспортах записывали «добровольно» и вкладывали в него листок «правила поведения». Едущие в Германию не имели права поддерживать между собой связь. Даже мужа и жену разлучали, запрещали нм разговаривать между собой. Нарушение правил поведения каралось расстрелом.
На вокзалах плакали дети, остающиеся на произвол судьбы, плакали матери, которых вывозили на чужбину, разлучая с детьми, а немецкий духовой оркестр играл, стараясь заглушить этот плач.
На заводе «Большевик» до войны работала инструментальщицей Оксана Титаренко. Во время эвакуации завода она лежала в больнице и не смогла выехать на восток. Немцы её забрали и под конвоем погнали на вокзал, чтобы отправить в Германию. Когда Оксану гнали но Брест- Литовскому шоссе, Степановской и другими улицами, сзади бежал восьмилетний мальчик, горько плакал и звал её. Оксана несколько раз пыталась вырваться, но конвоиры подталкивали её прикладами, и пленница, рыдая, шла вперёд. Так и не попрощалась она со своим сыном Толей. Через несколько дней мальчика видели на вокзале. Он собирал там брошенные немецкими солдатами объедки, затем блуждал на Галицком базаре, а вскоре и совсем исчез.
Сотни осиротевших и бесприютных детей бродили по городу. Киевляне часто подбирали на улицах трупы беспризорных малышей, родители которых были увезены в Германию.
С апреля 1942 г. гитлеровцы начали отправлять в Германию подростков в возрасте от 14 лет. Однажды они собрали юношей и девушек на Львовской улице. Матери с опухшими от слёз глазами пришли попрощаться с детьми. Но немцы окружили квартал, выставили пикеты и никого к подросткам не допускали. Всех, кто старался как- то прорваться и посмотреть в последний раз на своих детей, гестаповцы били прикладами. Некоторых забили насмерть.
Затем гитлеровцы переписали и начали отправлять на немецкую каторгу и десятилетних ребят. Днём и ночью под стражей оккупанты гнали детей и подростков, подстёгивая их нагайкой. В поезде дети с глазами, полными ужаса, цеплялись руками за решётки закрытого вагона. Ещё долго после отхода поезда слышался детский крик.
Свыше 100 тыс. киевлян было вывезено на немецкую каторгу.
Один киевлянин, которому посчастливилось бежать из Мюнхена, рассказывает, что он работал у хозяина, ведавшего канализацией. Было там ещё триста рабочих-украинцев. Работать приходилось по 14–16 часов в день. От тяжёлой, противной работы и голода люди теряли сознание. Хозяин изготовлял мыло из жировых отбросов, попадавших в канализацию. Однажды рабочие собрали 6 ведёр этих отбросов; три ведра они спрятали, а потом пережарили и съели.
Девятнадцатилетняя киевлянка Рая в своём письме к родственникам писала, что у неё забрали всю одежду и оставили совершенно раздетой. Её, голодную, заставляют выполнять тяжелую, непосильную работу. Три её подруги не выдержали всех издевательств и повесились, две сошли с ума. Свой рассказ Рая кончает словами: «Если вы меня не освободите, я тоже скоро сойду с ума».
Несколько месяцев рабского труда в Германии делают из человека инвалида. Люди теряют зрение, руки или ноги, заболевают туберкулёзом.
Немало киевлян немцы вывезли на каторгу уже в последние дни своего пребывания в Киеве. Их не везли уже даже в «телячьих» вагонах, а гнали, как скот. Старики, подростки н женщины — голодные, оборванные и босые — шли под конвоем немцев в неведомый край, навстречу смерти.
РАЗРУШЕНИЕ ГОРОДА, ЕГО КУЛЬТУРНЫХ И ИСТОРИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ
Едва вступив в Киев, берлинские факельщики в лютой ненависти ко всему советскому стали разрушать столицу Советской Украины. Пожары охватили целые улицы и кварталы. Чёрный дым пожаров окутал Киев. Древний город-красавец с его величественными зданиями, тенистыми аллеями и парками, город вузов, библиотек, памятников культуры на глазах населения превращался в развалины.
Любимая улица киевлян, центральная магистраль города — Крещатик — славилась не только прекрасными жилыми домами. Здесь помещалось большинство кинотеатров города, главный почтамт, гостиницы, рестораны, магазины.
С неописуемой яростью лютовали здесь фашистские варвары. Они заранее выселили отсюда всех жильцов и несколько дней грабили и вывозили из государственных учреждении и квартир разное добро, разбивали мебель, стреляли в зеркала. Ограбив квартиры, оккупанты взорвали дома и разрушили всю улицу. На всём протяжении от площади Калинина до Крытого рынка на месте красивых многоэтажных зданий остались только покрытые копотью стены и бесформенные груды железа и кирпича. Чтобы замести следы своих преступлений, гитлеровцы пытались спровоцировать население: разрушение Крещатика они хотели приписать партизанам. Эта наглая клевета послужила поводом для расстрела десятков тысяч киевлян.
Вандалы жгли и разрушали улицы, прилегавшие к Крещатику. Тех, кто пытался тушить пожары, расстреливали на месте. За несколько дней была разрушена улица Свердлова от Крещатика до Пушкинской, улицы Энгельса и 25 Октября от Крещатика до Банковской, улица Карла Маркса. Гитлеровцы взорвали помещение цирка, здание драматического театра Красной Армии, сожгли со всем оборудованием Театр юного зрителя им. Горького, Еврейский театр, консерваторию, в которой сгорели инструменты, богатейшая библиотека и все оборудование, разрушили театральный институт, гостиницу «Континенталь», Главный почтамт, Дом обороны и много других прекрасных здании.
За время оккупации города фашистские варвары разрушили, сожгли и разграбили большинство медицинских учреждений: сожгли коклюшную больницу, детскую инфекционную больницу на Кловском спуске, больницы в Дарнице и Слободке: разрушили детскую больницу на Дегтяревской улице, взорвали и разрушили три родильных дома, четыре женских и детских консультации, молочную кухню, 17 детских яслей, четыре поликлиники: вывезли имущество Железнодорожной, Октябрьской и других больниц.
Немецкие вандалы разрушили четыре дворца культуры, Дом учителя, все лучшие кинотеатры и клубы.
Трудно перечислить все разрушенное и уничтоженное немцами.
Город-красавец превратился в пустыню Высокой густой травой зарастали площади. Глубокими выбоинами покрывались чудесные асфальтированные улицы. Приходили в негодность оставшиеся в целости дома. Немцы не только не ремонтировали их, а. наоборот, разрушали. Они ободрали стены прекрасного здания Верховного Совета Украинской ССР, оборвали панели, кожаную и матерчатую обивку, вынули дорогое рубиновое стекло из куполов. Один только скелет остался от дома, где помещался Центральный Комитет КП(б)У; оккупанты выломали мраморные плиты, двери, рамы, сняли дубовый паркет и даже крышу и всё это увезли в Германию.
Немецкие оккупанты разрушили и сожгли свыше 5 тыс. лучших домов. Свыше 200 тыс. жителей Киева лишились крова. Немцы разрушили 940 зданий государственных и общественных учреждений площадью около 1 млн. квадратных метров. За время оккупации разрушено свыше 800 промышленных предприятий.
Лучшие дома, оставшиеся неразрушенными, немцы заняли для себя, а население выгнали на окраины города на Подол, Куренёвку, Труханов остров или выселили в сырые и тёмные подвалы. Военная комендатура реквизировала все гостиницы, школы, институты, рестораны, столовые, магазины. На этих домах были вывешены таблички с надписями: «Реквизировано для немецкой армии. Вход запрещён. За нарушение — расстрел».
По городу пестрели надписи: «Только для немцев», «Украинцам вход воспрещён», «Кино только для немцев»,» «Клуб только для немцев».
Живописнейший уголок Киева — Липки — с его многоэтажными новыми зданиями был заселён немцами. Там помещались немецкий, венгерский и румынский штабы, немецкая разведка. В бывшем Дворце труда по улице Короленко помещался штаб гестапо, в доме Совнаркома — «Центральное торговое общество для Востока», в доме Академии наук УССР — городская управа и главное управление полиции. Отдельные дома были переданы в собственность немецким генералам и другим военным чинам. Лучшие квартиры заселили немецкие чиновники, которых развелось о Киеве бесчисленное количество.
