Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 16 2015)
Конечно, 24 апреля 1915 года – одна из чудовищных дат в истории. На фоне массовых убийств существовал отдельный список самых видных, самых талантливых армянских деятелей литературы, искусства, науки, права, религии, медицины (все они в кровавом перечне почему-то были названы публицистами). Среди них – прозаик, юрист, адвокат, депутат османского парламента Григор Зограб; поэт, искусствовед Даниел Варужан; поэт, философ Сиаманто, который, по иронии судьбы, в своих поэмах раскрывал тему биологической сущности садизма и вандализма; великий композитор Комитас, потерявший в сорок шесть лет рассудок в тот страшный апрельский день. В чёрном списке были почти восемьсот человек, каждым из которых могла гордиться не только армянская, но и мировая культура.
И хотя эти кровавые события связаны с одним днём, 24 апреля, но им предшествовали тысячи и тысячи адских дней. Геноцид армян продолжался и после пятнадцатого года. Мы же как-то впопыхах непродуманно приняли закон о геноциде лишь одного года. К примеру, израильский кнессет свой закон о холокосте отнёс не к одному конкретному году, а выработал чёткое развёрнутое определение трагедии: «Геноцид евреев (холокост) – истребление большей части евреев (более 60 процентов, или 6 миллионов 100 тысяч человек) германскими фашистами и их пособниками в 1933–1945 годах».
Да, геноцид не совершается в один день. И, отмечая столетие трагедии армянского народа 24 апреля, мы должны помнить о многолетних гонениях, которым подвергались армяне. Речь ведь идёт о священном долге перед светлой памятью всех наших соотечественников, ставших жертвами геноцида не только в 1915 году. А вот 24 апреля останется в памяти человечества как обобщённый символ трагедии армянского народа.
Теги: Армения , Турция , геноцид
Чеченский след в русской поэзии
О Боги! Вам зажгу вечерний фимиам,
За то, что, вняв моим мольбам,
Поставили мой гроб у милой колыбели,
К отеческим гробам[?]
К. Айбулат
В русской поэзии много удивительных судеб. Но трагическая судьба человека и поэта Айбулата (Розена) Константина Михайловича (его имя сегодня читалось бы так: Акбулатов Озди) поистине потрясает воображение. Родился он в 1817 году в чеченском ауле Дада-юрт, скончался 20 апреля 1865 года в Санкт-Петербурге. Это человек, который в один день потерял мать, отца, здоровье, родину, религию и язык своих отцов. Даже части этих потерь достаточно, чтобы никогда не стать полноценным человеком. Айбулат родился чеченцем, а жил и похоронен в России, проповедовал христианские добродетели, стал русским поэтом, чиновником, не сдался перед, казалось бы, непреодолимыми тяготами судьбы, не опустил рук, нашёл в себе силы для творчества. Вакуум одиночества он с детства заполнял чтением книг, рано начал сочинять - первые стихи написал в 13 лет.
Айбулата взял на воспитание барон Михаил (Мартын) Карлович Розен (1796 – 1873), поступивший в октябре 1811 года на военную службу, принимавший участие в сражении при Дрездене и участвовавший во взятии Парижа. Розен хорошо знал героя-партизана войны 1812 года Александра Николаевича Чеченского, который командовал Бугским казачьим полком и так же, как и Айбулат, был в своё время вывезен из Чечни. Вполне возможно, что Розен, увидев после боя в Дада-юрте раненого мальчика, решил взять сироту на воспитание с целью вырастить героя-воина. Используя свои связи, барон хотел сделать Айбулата военным, однако тот не смог сдать полевые экзамены из-за ранения, полученного в детстве, и был определён в военное ведомство по гражданской части высочайшим указом от 14 февраля 1839 года.
С 1837 года Айбулат сотрудничает с А.А. Краевским и П.А. Плетнёвым, печатает в периодике стихотворения: "Галей-Мурза", «Слёзы», «Могила», «Предпочтение», «На могиле Лёли», «Русский штык», «Душа на чужбине», «Правда и демоны», «Вал», «Последний его современник» и др. Он активно выступает на страницах «Отечественных записок», «Литературной газеты», «Современника» и других изданий. Кстати, много неопубликованных стихотворений Айбулата сохранилось в архивных фондах Вяземского, Жуковского, Погодина, Сенковского. Также в архивах найдено несколько альбомов и тетрадей К. Айбулата с его стихами, мыслями и замечаниями, как он пишет, «для будущего». Всё-таки он верил в своё будущее.
Айбулат тесно общался с поэтом-декабристом Андреем Евгеньевичем Розеном (1799–1884), троюродным братом своего приёмного отца. И Айбулат, и А.Е. Розен долгое время печатали свои стихи в «Современнике». Надо сказать ещё об одном представителе фамилии Розенов – поэте, драматурге Егоре Фёдоровиче Розене. С которым путали Айбулата.
В Харьковской губернии Айбулат познакомился с Михаилом Андреевичем Щербининым (1798–1841) и его супругой Елизаветой Павловной Щербининой, к которым часто ходил в гости. Айбулат был очень привязан к ним. Елизавете Павловне он посвятил немало стихотворений, одно из которых было выгравировано в беседке их парка на одной из колонн:
Издревле храмы посвящали
У греков лишь одним богам,
Но ныне женщины богами стали,
И Лизе посвящён сей храм.
Историк литературы Вадим Эразмович Вацуро (1935–2000) в своей статье, посвящённой Айбулату, в 1989 году писал: «Мотивы стихов Айбулата типичны для формирующейся романтичной лирики 1830-х годов – апология поэта-избранника, противопоставленного «свету» и «низкой» повседневности. Наиболее удачно стихотворение «Правда и демоны», где в иносказательном изображении гения-поэта угадывается Пушкин и звучит резкая инвектива против его врагов... Стихи начала 40-х гг. отмечены поэтической зрелостью, стилистически близки лермонтовской манере...»
В архиве Лермонтова найдено стихотворение-автограф «Памяти М.Ю.Л.», отклик на смерть поэта. Редактор Краевский побоялся опубликовать это стихотворение в «Отечественных записках», возможно, именно из-за этого Айбулат поссорился с Краевским и не печатался в его изданиях до конца своих дней. Схожесть судеб Лермонтова и Айбулата очевидна. Оба в раннем детстве потеряли родителей. Эта горечь невосполнимой утраты и пустоты, тоска, особенно по матерям, прослеживается в их произведениях. В «Отечественных записках» 1 мая 1841 года Лермонтов и Айбулат соседствуют стихотворениями, соответственно – «Последнее новоселье» и «Одалиска».
В.Г. Белинский в своих критических замечаниях в числе других поэтов неоднократно упоминает Айбулата. И.С. Тургенев в романе «Рудин» приводит четверостишие Айбулата из стихотворения «Два вопроса»:
И до конца печальных дней
Ни гордый опыт, ни рассудок
Не изомнут рукой своей
Кровавых жизни незабудок.
Айбулат неоднократно упоминается в различных справочниках: С.А. Венгерова, И.Ф. Масанова, А.М. Фемелиди и т.д. В различных изданиях и справочниках XIX века имя Айбулата указывается по-разному: К. Айбулат-Розен, К. Айбулатский, Барон Розен К.М., Айбдулат К., Акбулат К.М, но сам он всегда подписывался – К. Айбулат. Нельзя сказать, что он был автором популярным, однако и нет сомнений в том, что он являлся фигурой, чрезвычайно заметной в русской литературной жизни.
В неопубликованном стихотворении «Бал 12 октября 1837 года» Айбулат по-юношески восторженно отзывается о том, что на балу он лично видел цесаревича Александра, который подозвал его и разговаривал с ним. Это говорит о том, что Айбулат общался не только с литераторами и чиновниками, но и был представлен в высшем свете.
В феврале 1839 года Айбулат был определён в канцелярские служители комиссариатского департамента военного министерства. С 1844 года работает в канцелярии статс-секретаря по принятию прошения на высочайшее имя. В 1855–1865 гг. трудится в хозяйственном управлении при Синоде, где дослужился до чина коллежского асессора (майор). В марте 1857 года «Государь император высочайше повелеть изволил титулярному советнику Айбулату негласным образом, в пенсион по 200 рублей серебром в год» (приказ № 1159 «кабинета его величества» Александра II). Сумма небольшая – Петербург в те годы был крайне дорогим городом. Так и остался этот бедный сирота, забытый в Чечне и никому не нужный в России, «кавказским уроженцем», как написано в формулярном списке. Хотя там же приведена характеристика: «Способен и достоин».
Айбулат не стал большим поэтом, хотя его творческий потенциал позволяет смело утверждать о том, что мог бы. Подобно многим русским литераторам Айбулат болел чахоткой, под конец его состояние было настолько тяжёлым, что он практически не выходил из дома, о чём свидетельствует доверенность на получение жалованья за три месяца, собственноручно написанная Айбулатом в марте 1865 года на имя своего начальника, Н.О. Фреймана. Судя по всему, свой смертный час Айбулат встретил в одиночестве, потому как даже о его смерти узнали в Синоде только после того, как пришли к нему домой с жалованьем. Деньги на его похороны, в размере 85 рублей 71,5 копейки, выделил обер-прокурор Синода А.П. Ахматов. Распорядителем похорон был назначен от Синода губернский секретарь Губарев.
