Олег Матвейчев - Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия
Все экстремисты вырастают из провинциалов. Из современных примеров – Жириновский, родившийся в Средней Азии в семье «юриста» и ставший главным русским националистом.
Маргинальное происхождение обладает и еще одним преимуществом. Тот, кто находится на краю культуры или даже одной ногой стоит в одной культуре, а другой ногой в другой, имеет возможность посмотреть на свою культуру со стороны, имеет точку опоры во вне, позволяющую переворачивать свою культуру, модернизировать ее.
Эта логика позже прекрасно будет интегрирована, например, в марксизм. «Посмотрите, – говорит Маркс, – пролетариат – это класс, вытолкнутый на обочину общества, но именно поэтому он может видеть целое этого общества со стороны и именно поэтому может из вне преобразовывать это общество».
Маргинальный класс является и самым передовым. Ленин продолжает Маркса: «В капиталистическом мире, – говорит он, – маргинальной является Россия, это „слабое звено“, именно поэтому она может видеть его стороны и перевернуть его, именно поэтому революция произойдет не в передовых странах, а в России…»
Безусловно, не все, живущие на границе, так жестко цепляются за свое. Много тех, кто в этой экстремальной ситуации, наоборот, соскальзывает в другую сторону, присягает чужой культуре. Такое бывает особенно часто, когда чуждая цивилизация демонстрирует успехи на фоне упадка своей.
Пограничье часто переходит в другую цивилизацию и становится окраиной чужой культуры, хотя недавно она была окраиной культуры другой. И там так же возникают рьяные патриоты, но уже чужой культуры, потому что факт предательства требует внутреннего самооправдания, постоянно требует доказательств того, что тот, кого ты предал, был достоин этого, а тот, кому ты присягнул, требует действенного подтверждения предательства.
Таким пограничьем в те века (да и сейчас) была Украина. Украинская проблема стояла перед Петром в широчайшем масштабе.
Украина как государство тогда не существовала. Люди, которые жили там, называли себя русскими, а вся территория, называлась Малой Русью. Малороссией. «Малый» не значит маленький. Правильный смысл – «исконный», подобно тому, как в русских городах «малый Кремль» (детинец) – начальный, иконный Кремль, от которого рос потом город.
Украиной (окраиной) презрительно называли эту землю поляки и литовцы и то не в смысле самоназвания, а в прямом смысле «приграничья». Слово «украинец» было фактически не распространено, и даже когда употреблялось, означало не национальную принадлежность, а географическую, как например, «поморец», «сибиряк», «уралец». Нацию из украинцев стали делать уже в XIX–XX веках на деньги австро-венгров и поляков, переписывая русских и русин как «украинцев».
В эпоху Смутного Времени «украинцы», входившие в состав Речи Посполитой, выступали на стороне Польши и фактически на треть усиливали ее потенциал, борясь с русскими братьями по крови, по религии, по языку, культуре. Во время русско-польских войн XVII века «украинская элита» умудрилась трижды продать свою страну трем соседним государствам, то есть объявляла о своем вхождении в них.
В 1654 году Хмельницкий воссоединил Украину с Россией на Переславской Раде. В 1658 году гетман И. Выговский заключил Гадячский договор о возвращении малой Руси в польское подданство. Примечательно, что в тексте договора стояли такие слова: «Мы, послы русской нации, от имени ее присягаем…». Гетман Дорошенко, для борьбы с гетманом Брюховецким активно привлекавший татар, в 1669 году вообще от имени всех казаков присягнул Турецкому Султану, который объявил всю Малую Россию своею.
По Андрусевскому перемирию 1667 года и Вечному миру 1686 года территория Малой России была разделена между Московским царством и Речью Посполитой, однако гетманские измены, нарушавшие суверенные права Москвы, переходы казаков на польскую сторону продолжались на протяжении всего XVII – начала XVIII веков.
В свою очередь, московское правительство шло на уступки гетманам и казачьей аристократии, узурпировавшим власть и установившим крепостное закабаление малороссийских крестьян. Оно фактически устранилось от управления этими землями, разрешило оставлять в гетманской казне все доходы с городов и сел Малороссии.
Многие российские государственные деятели высказывались за лишение Украины русского подданства, что, впрочем, не находило поддержки у глубоко религиозного царя Алексея Михайловича (1645–1676), не желавшего отдавать православный народ под власть католиков или мусульман.
Постоянное метание между разными государствами и цивилизациями, между трех огней, отразилось на характере украинской элиты: постоянные раздоры, недоверие себе и другим, предательство союзников…
Поговорка «где два хохла – там сразу три гетмана» родилась не вчера. Иван Мазепа, ставший гетманом в 1687 году, прошел большой жизненный путь. Он бывал и при русском дворе, и при польском. Его логика – логика типичного вышеописанного маргинала. Он видел две цивилизации и разрывающееся между ними пограничье и должен был либо на всю жизнь присягнуть одной из них, либо, как прежние гетманы, постоянно сидеть на всех стульях, интриговать и предавать. Душой и воспитанием он был с поляками, но поляки считали его человеком второго сорта: Мазепа ведь был русским (слово «украинец» тогда не означало национальность).
Его знакомство с Петром I стало находкой. Он увидел в увлеченном Европой Петре единомышленника и с радостью присягнул ему, целовал крест. Мазепа опирался на Петра и в своей борьбе с казачьими атаманами, поклонниками старины и Православия. Те по старинке «стучали» на него в Москву и обвиняли в русофобии. Петр с чистой душой сдавал их Мазепе, а тот расправлялся с противниками европеизации.
Сам Петр также мыслил в маргинальной парадигме. Однако он был царь, и не рассматривал Россию как иную цивилизацию в сравнении с Европой, как это делал Мазепа. Для Петра I Россия (не Украина) была своего рода границей Европы, и Петр, как классический «провинциал», решил «покорить столицу».
Мазепа и Петр подружились и видели друг в друге единомышленников на почве западничества. Но каким разным было это западничество!!! Мы уже почти 200 лет делим нашу интеллигенцию на «западников» и «славянофилов», но не подозреваем, что есть два принципиально разных вида западников: одни, одержимы комплексом неполноценности и готовы служить западу, другие хотят рулить самим Западом как центром мира. Оттого и разная судьба постигла Петра и Мазепу.
Казалось, расчет Мазепы был точен, он нашел четвертую силу (вместо прежних Польши, России, Турции), а именно Швецию. Самую могущественную страну той эпохи. Передовую в технической, военной, научной сферах. Карл покорил половину Европы, и его армия превосходила российскую по всем параметрам, это доказало и русское поражение под Нарвой. Карл покорил Данию и Польшу, перед ним заискивали французы и англичане, саксонский король, союзник Петра, тайно подписал с Карлом мирный договор.
Оттого, на чью сторону встанет Мазепа, зависел дальнейший расклад сил. И Мазепа, по старой гетманской привычке, предал Петра, взяв жевто-блокитный шведский флаг (нынешний флаг Украины). Это было катастрофой, нельзя описать все переживания Петра. Под Полтавой его могло спасти только чудо, и оно случилось. Мазепа бежал и кончил так же, как многие гетманы до него, стал символом позора и предательства. А Петр победил не кого-нибудь, он победил саму Европу в ее тогдашнем наивысшем проявлении (как позже мы победили высшее проявление Европы – Наполеона, высшее проявление и покорителя Европы – Гитлера).
Нельзя видеть в Петре просто жалкого подражателя и марионетку Запада, какого-нибудь саакашвили или ющенко тех времен. Уже то, что Петр не пошел за влиятельнейшим католичеством, а выбрал для подражания протестантские страны, говорит о многом.
Если для западников за счастье считалось быть последними в Европе, то проект Петра состоял в том, чтобы стать в Европе ПЕРВЫМ. Никак не меньше.
О том, что его народ предназначен только для лидерства, Петр заявляет в разговоре с Лейбницем. Концепция «избранности» России осталась от отцов и дедов, но теперь она переформулирована так, что Россия, как партизан и шпион, сначала маскируется под Европу, перенимает у нее все лучшее, а потом внезапно становится тем, к чему давно стремилась, – лидером. Россия должна была не просто победить Запад, а стать центром западного мира и центром Европы вообще!
Подобно тому, как Патриарх Никон в порыве реализации идеи «России – Израиля» всерьез создавал под Москвой Палестину (с Иорданом, Голгофой, Сионом, Вифлеемом, новым Иерусалимом, Назаретом и проч.), Петр Великий хотел создать в России новую столицу, Санкт-Петербург, которая была бы большей Европой, чем сама Европа.
Ярчайший представитель «Святой Руси» св. князь Александр Невский сказал: «Кто с мечом к нам придет, от меча же и погибнет!». Петр хотел победить Запад его же оружием: науками, духом, идеями, просвещением. Так, оказывается, наше «западничество» вытекает из нашего «славянофильства»!
