Александр Невзоров - Краткая история цинизма

Впрочем, не все так мрачно. Терроризм, слава богу, достаточно многолик и не ограничивается вульгарным «желябовско-басаевским бомбизмом». Помимо вульгарного, «ручного» терроризма существует и идеологический терроризм, который практически столь же эффективен, но в исполнении гораздо более комфортен, практически неподсуден и обходится без тех антисанитарных и натуралистических подробностей, которые так шокируют публику. Еще приятнее, что именно идеологический терроризм все-таки втягивает в себя наиболее пассионарных из всех пассионариев, вынимая из их рук наган или штурвал истребителя и подсовывая под их пассионарные пальчики простую «клаву».

Коль скоро терроризм, как показывают человеческая культура и история, неизбежен и, в общем, победоносен, будем надеяться, что будущее все же за терроризмом идеологическим.

Избранные причитания

Всем Матвиенко хороша, а вот с «оппозицией» работать не умеет, а меня не слушается в этом вопросе. Ей бы надо было, чтобы утихомирить любые страсти в городе — что по поводу башни «Газпрома», что с маршировками несогласных, — всего-то-навсего раз в месяц ездить на донорский пункт и там сдавать кровь.

Немного. Граммов по сто. Таким образом, на всякие экстренные случаи образовывался бы некий запас губернаторской крови, который можно было бы предлагать для распития и «марширантам», и «безбашенщикам». Кровь можно было бы выносить в чаше с ручками на пресс-конференциях и мероприятиях «оппозиции» и пускать по кругу. Оппозиция бы отхлебывала, промакивала бы усы специальными салфеточками и, деликатно порыгивая, расходилась бы, совершенно удовлетворенная тем, что «попила крови Матвиенко». Но это был бы «стиль» так называемых «вменяемых» в оппозиции. Радикалы бы отличались тем, что салфеточками не пользовались, и еще специально, обмакивая пальцы в чашу, размазывали бы матвиенковскую кровь себе по физиономиям и в таком виде молча позировали бы перед камерами, важно поворачивая головы, чтобы их могли запечатлеть во всех подробностях. И уверяю вас, все были бы счастливы. Так как все равно никакой другой цели что у «марширантов», что у «безбашенщиков» нет: только попить губернаторской крови и попозировать перед притихшими самками петербургского племени.

Никого не хочу обидеть. Понимаю, что пример с чашей резковат. Поэтому можно выносить и в фужерах. А рядом, на фуршетном столе, раскладывать, к примеру, тщательно сфабрикованную выпечку «уши Вахмистрова» или иного вице-губернатора. Муляж, конечно. А что делать? Я знаю Александра Ивановича, и хотя, будучи очень деликатным человеком, я его уши не считал, но подозреваю, что на всех желающих ушей у него все равно не хватит.

Порой, чтобы понять суть явления, надо всего-навсего перевести это явление на язык ритуальных первобытных образов. Все сразу становится очень ясно. Учитывая, что КАЖДЫЙ поступок КАЖДОГО человека имеет четкое ЗООЛОГИЧЕСКОЕ объяснение, можно было бы, конечно, углубиться в эту тему, перевести все даже не в неандертальские понятия, а еще древнее, но… боязно за общественную нравственность. Слишком уж воодушевляет публику честный разговор о ее хвостатом прошлом. Публика сразу требует выпечку, а не найдя ее на фуршетных столах, тянет лапы к ушам настоящим.

Но мы-то можем предложить выпечку, мы для этого уже 10 000 лет цивилизацию создаем! Создаем, но очень многое теряем в процессе создания… Очень жаль, что по прошествии времени некоторые профессии сгинули начисто, а некоторые настолько трансформировались, что полностью утратили свое настоящее предназначение. Была в старину хорошая, нужная профессия плакальщицы, то есть лица, которые по твердым расценкам, профессионально и весело могли устроить такой скорбный вой по любому поводу, что все проникались трагичностью момента. Такая профессия была и в Египте, и в Ниневии, и в средневековой Франции, и в России. Сохранилась даже чудесная книжечка под названием «Избранные причитания» — сборничек типовых завываний похоронного характера, привоек по всяким дефлорационным мероприятиям, к проводам в армию, на отставки, смещения, мумификацию и пр.

Несколько коллективов профессиональных плакальщиц были бы сегодня необходимы как в избирательном, так и вообще в политическом процессе. Отчасти эти функции взяли на себя дикторы ТВ, но в них нет ни подлинной страсти, ни умения правильно и к месту взрыднуть, да и форматы новостей не дают развернуться даже тем, у кого есть к этому дар Божий. Истерика — это жанр, который все же требует определенной продолжительности исполнения, а в скомканном или конспективном виде не звучит.

Согласитесь, безобразна легкость, с которой страна простилась с премьером. В изложении СМИ трагедия Фрадкова напоминала японский мультик. Сам Фрадков, впрочем, был особо забавен. Теперь стало понятно, что было его подлинной целью, зачем он был премьером России и чего добивался. Зачем нужна была вся эта запутанная экономическая ахинея, красные папки с орлами, заседания, зримо взмокающая на приеме у президента лысина и другая непременная атрибутика премьерства. Подлинной целью Фрадкова была отставка; ради этого весь огород и городился. По крайней мере именно так все было преподнесено. Даже вытаскивание из-под многотонного бетонного завала, спасение с необитаемого острова — и то выглядело не так пафосно и оптимистично, как «спасение Фрадкова» от премьер-министерского креслица. Спасателем выступил Зубков. Ему сильно в этой ситуации не хватало каски с фонариком, новенького лома и гордого профиля Шойгу в глубине кадра. Предполагаю (и не только я), что картина не подлинная. Картина надумана СМИ и пиарщиками. Коряво. На самом-то деле трагедия фрадковского кабинета — это очередная реальная экономическая трагедия России. Оказалось, что мы опять уверенно ходили куда-то не туда. А все почему? Да потому, что забыта такая нужная, такая современная профессия плакальщицы. Чесслово, небольшой крепкий коллектив профессиональных плакальщиц, хорошо заучивший нужные причитания и с ними провожавший бедолагу за ворота Спасской башни, может быть, спровоцировал бы некоторую национальную задумчивость.

Третий срок

Последнее время я начинаю сомневаться в здравом уме нашего президента. С каждым днем это сомнение крепнет и крепнет. Дело в том, что если он считает, что свою работу сделал и может быть отпущен, то там действительно, я бы сказал, проблемы с сознанием. Дело в том, что он свою работу еще не доделал. Может быть, он мечтает устроиться учителем дзюдо в какую-нибудь спортивную школу и, как страшный сон, забыть всех этих фрадковых, всех этих есиных-лесиных, касьяновых и прочее, прочее, прочее… И вообще полностью абстрагироваться или уйти в буддийский монастырь.

Но никакого морального права на это он не имеет. Если сейчас, основываясь на принципиальности, все-таки совершит этот возмутительный поступок, то есть не останется на третий срок, то мы будем вынуждены вспомнить и точно охарактеризовать, что же такое принципиальность.

Принципиальность (открываем специальный толковый словарь) — это готовность войти в конфликт со здравым смыслом, с безопасностью, с выгодой и необходимостью многих людей ради словесных фигур и фразеологии. Вот что такое принципиальность. Если вот это дичайшее качество под названием принципиальность будет проявлено, то у меня сомнений уже, честно говоря, в поврежденности его рассудка не останется. Дело в том, что этот человек свою работу еще не закончил. Если он пойдет на поводу у так называемой принципиальности, то подаст, конечно, великолепный пример множеству россиян.

Хирурги, которые не доделали операцию, могут спокойно, ссылаясь на то, что у них закончилось рабочее время, покидать операционную, а больной с воткнутыми в него скальпелями, с распахнутой брюшиной, истекающий кровью, может лежать дальше. А этот хирург будет говорить: «Вы знаете, я не имею права лишать другого хирурга права на работу».

Пожарные, не затушив пожара, будут сворачивать шланги и говорить: «Ребята, сейчас — другая смена. Мы никакого права не имеем ущемлять права наших товарищей, которые тоже хотят немножечко тушить пожар». И будут уезжать. А другим пожарным еще нужно переодеваться, нацеплять каски, готовить карманы и топоры.

Я уже не говорю про водопроводчиков, которые будут благополучно оставлять хлещущие краны, ссылаясь на то, что другие водопроводчики, которые придут после них, тоже имеют право на труд.

Вот эта ахинея о том, что кто-то другой имеет тоже право на труд президента, — это, конечно, дичь и чушь абсолютнейшая, притом что возникает нравственно двусмысленная и некрасивая ситуация. Если наш президент, как говорит моя теща, «чистенький и спортивный», собирается в учителя дзюдо, в спортшколу и абсолютно оставляет политику, то это — одна история. Если президент собирается оставаться в политике и, пользуясь огромным авторитетом, рулить судьбой государства, то есть не бросит нас, то на хрена это лицемерие с уходом? Тогда уж надо оставаться и стоять во весь рост, потому что вот кто у нас — Президент Президентыч, то это только он, и других, в общем-то, не надо. Если будет изобретен какой-то третий, совершенно иезуитский и нелепый способ остаться у власти и вроде бы от нее уйти, то при чем тогда эта дурацкая принципиальность, на которую он ссылается для того, чтобы уйти?