Русская доля - Сергей Львович Григоров
Потом эти люди с руками, запятнанными по локоть кровью невинных жертв, пришли во власть. Они умели кричать, бить, пользоваться маузером для стрельбы в упор, а обстоятельства вынуждали их думать, как организовать производство и заботиться о нуждах людей, как строить дома и фабрики, прокладывать дороги и создавать новые технологии. Вряд ли можно было ожидать от них способностей к повседневному производительному труду. Правильно?
Каков итог? Ответ на поверхности: приближалась война, и возникла острая необходимость избавиться от героев Гражданской войны, ставших тормозом дальнейшего развития страны. Один Павка Корчагин создал литературный шедевр, но тысячи и тысячи бесталанных павок были камнем на шее. Вот Сталин и возглавил против них крестовый поход. Как обычно, жернова государственной машины мололи и невинных людей. Однако народ всегда страдает молча, беснуются потомки получивших по заслугам маргиналов.
Более всего репрессии коснулись интеллигенции. Образованный человек, способный мыслить самостоятельно, всюду представляет опасность для власть предержащих, а если среди правителей засилье потомков «кухаркиных детей» – в особенности. Вот и старались чекисты, искореняя зародыши ереси.
Перестарались: интеллигенция в России сломалась духом. Молодежи свойственны эксцентричность и боевой задор, а опыта и мудрости, способности правильно оценивать жизненные ситуации маловато – то, что творилось на комсомольских собраниях, поддается человеческому объяснению. Можно простить ткачих и доярок, вылезающих на трибуны чтобы гневно клеймить врагов народа: по невежественности своей и косности ума не понимали они, что ими манипулируют самым бессовестным образом. В интеллигентных же кругах растирали в пыль своих коллег с большой изобретательностью и беспощадностью. Понять и простить это невозможно. Отказ от любых моральных принципов, если того требует власть, и добровольное пресмыкание перед ней – что может быть гаже?
Когда очень хорошо, то плохо. Руководство страны потеряло не только язвительного критика. Не только вдумчивого оппонента, в диалоге с которым могли бы шлифоваться решения государственного уровня. Катастрофически снизился уровень стратегического планирования или, как еще говорят, масштаб мышления. Упала разумность государственной власти, в результате чего проиграли все. Естественно, глупее народ не стал – каким был, таким он и остался. Просто стал придерживать свои мысли при себе дабы чего не вышло.
Еще один принципиально неустранимый недостаток жесткой вертикали власти в том, что на социальный верх постепенно проникают бездарные и аморальные люди. Механизм их возвышения предельно прост: каждый начальничек старается взять себе в заместители того, кто не хватает звезд с небес и не сможет потому подсидеть своего руководителя – ума не хватит. А среди возможных претендентов отбирается тот, кто ближе к сердцу, то есть более угодлив и услужлив. Поэтому при каждой смене поколений качество общественного руководства ухудшается. Элита замещается антиэлитой.
Оцените типичность следующих ситуаций. От инженера Петрова никакого толка – не выбрать ли его в партком, чтоб меньше мешал на производстве? Капитан Орлов подает дурной пример солдатам – не отправить ли его куда-нибудь на повышение? Студент Сидоров занялся комсомольской деятельностью? – чувствует, видать, что вот-вот выгонят за неуспеваемость. Нужно ли продолжать?
Как только отказались от сталинской практики насильственной смены руководящих кадров, так обнаружились явные признаки гниения власти. Последние годы правления Брежнева сейчас называют эпохой застоя. Трудно возразить. Можно только отметить, что дорогой Леонид Ильич в лучшие годы, когда только-только возглавил страну, по своим личным, общечеловеческим качествам был несравнимо выше Горбачева и, тем более, Ельцина.
Возможно, процесс разложения власти дошел бы до критических отметок уже в пятидесятые годы. Как ни кощунственно это звучит, но произошедшая война явилась большим подарком большевикам: под угрозой физического истребления обстоятельства потребовали назначать на высокие руководящие посты людей не по критерию личной преданности и угодливости, а по деловым качествам. И затрещала государственная машина только после естественного вымирания руководителей военной генерации.
Неустранимый порок чиновничьей иерархической системы – в чрезвычайно сильной зависимости от личностных качеств ее вождя. Как слабые воины могут одолеть кого угодно, если будут держать строй и беспрекословно выполнять команды начальствующих, так из какого бы то ни было человеческого материала ни слепи вертикаль власти – она будет показывать чудеса эффективного управления в случае, если руководитель великий человек. Вся ответственность за ошибки и огрехи, за искалеченные человеческие судьбы падает на него одного, и он должен нести эту тяжелую ношу. Если ж правитель тряпка, его империя хрупка. Конкистадоры прекрасно понимали эту особенность пирамидального общества и шли ва-банк: при завоевании Мексики и Перу прорывались до верховного распорядителя, подчиняли его, а затем не спеша подбирали все сразу ставшие бесхозными земли. Им повезло в том, что автохтонные американские империи существовали давно и вожди их разучились преодолевать даже маленькие трудности.
Пока на самом верху пирамиды власти в России стоял волевой и умный человек, наблюдалась относительная стабильность. Каждый из власть предержащих был уверен, что если он будет лоялен непосредственному начальству и вышестоящим функционерам, не нарушит гласные и негласные «правила игры», то его самого и его близких не выкинут на помойку, сохранят приемлемый достаток его семье. Чиновничество монолитно и дисциплинированно, когда имеет настоящего вождя. Но в восьмидесятые годы властную верхушку стало лихорадить. Генеральные секретари один за другим отправлялись в мир иной. А потом на трон залез комбайнер, умеющий только красиво говорить. Партийно-государственным функционерам пришлось задуматься о себе родименьких, о личном будущем.
Чем можно заменить шикарные государственные квартиры и дачи, спецпаек, закрытые санатории и больницы, именные пенсии, почет и трепет просителей? На ум приходит только один универсальный заменитель: деньги. Вот чиновничество и решило перевести свое положение в пирамиде власти, держащееся в основном на насилии и традиции, в капитал. Для этого пришлось пересмотреть действующие идеологические установки, отказаться от большевистского запрета частной собственности на средства производства. Иными словами, совершить революцию сверху.
Только с этой точки зрения следует рассматривать казалось бы необдуманное развертывание так называемой перестройки, чтобы логически безупречно свести концы с концами. А то, что самые главные коммунисты не получили больше государственной собственности, чем отдельные комсомольские активисты, говорит скорее не о наличии у них зачатков совести и чувства долга, а об их деловых качествах.
Для дискредитации прежнего государственного правления были искусственно организованы перебои в
