Татьяна Москвина - Жар-книга (сборник)
– Две шестьсот, е-мое! – хохочет она. – Ты что, темнота? Это евро. Крутые деньги, круче доллара.
– Я знаю, – говорит Юра. – Я их просто в лицо не видел никогда. Слушай, они, может, ненастоящие?
– Может, и ненастоящие. Но очень похожи. Ладно, завтра проверим. Представляешь, а вдруг настоящие? По тыще триста на нос!
– Стремно как-то. Из окна бросили…
– А нам что? Мы шли себе, никого не трогали. На нас упало!
– Там тетки выскочили, видела?
– Видела. Ты как хочешь, русский, а я своих не отдам. Нормальные люди будут деньги в окно кидать?
– Может, случайно уронили?
– Это как это? Не выдумывай. Повезло – так повезло… Знаешь, такая в жизни есть лошадка – то везет, то не везет?
– Знаю, – смеется Юра.
– Ну вот, эта лошадка сегодня нас с тобой везет. Так надо ехать!
Прояснился дед Иеремия и с удивлением озирается кругом.
– Господа? – спрашивает он удивленно. – В столь ранний час?
– Час поздний, дед, – отвечает Федя. – Пора по домам.
– Федя, что ты решил? – спрашивает Клара.
– Вообще-то женщина сделала первый взнос в семейную жизнь, – замечает Космонавтов. – Ты мог бы с ней и поговорить. За три-то тыщи. Прямо золотой у вас мальчик, Клара Петровна!
– Это кто? – осведомился Браун.
– Сами не знаем, – отвечает Лера. – Сначала я его на улице нашла. А потом он к нам прилип и не отстает.
– Вон из квартиры, – приказывает Браун.
– Эх, господин Браун, товарищ Иеремия… Уж вам ли меня не знать…
– А я тебя узнал. Тебе тут делать нечего – мы без тебя справимся.
– Это я не сомневаюсь, что вы справитесь. Я и не собирался с вами возиться. Я вот буквально шел мимо по своим делам и сунул к вам нос единственно из любопытства. Ну, что можно сказать в итоге? Россия в своем репертуаре. По-прежнему довольно грязно, по-прежнему умники в дураках, однако… живенько тут у вас. Пару недель провести можно… Я раскланиваюсь. Дико извиняюсь. Лера-Нулера, предлагаю пойти со мной. Я меняю стиль – не волнуйтесь. Кусачки больше не понадобятся…
– С тобой? – презрительно переспрашивает Лера и осекается. Космонавтов и в самом деле резко меняет стиль. Интересный мужчина, блестящий артист глядит на Леру насмешливыми умными глазами.
– Федя? – Лера будто просит у Феди разрешения, но тому судьба ее уже довольно безразлична.
– Не понимаю, зачем ты спрашиваешь. Ты свободна.
– Тогда пока. Всем большой привет, – говорит Лера.
– Отлично, одно дело мы уладили, – радуется Космонавтов. – Но позвольте напоследок сказать пару теплых слов присутствующим здесь героям. Варвара Панкратова! – Космонавтов кланяется Варе. – От таких, как вы, такие, как мы, держатся на почтительном расстоянии. Нет, здесь нам не обломится! Сделано из натуральных материалов, цельный кусок металла высокой пробы. Мой вам совет: подальше от революций и безумных мальчиков, кидающих денежки в окно. Вы не маргинал какой-нибудь, вы – столбовая дорога страны! Вам пора на государственную службу!
– Без ваших советов… – начинает Варя.
– Безусловно. Никаких споров. Клара Петровна! – Космонавтов кланяется Кларе. – Вы женщина, видавшая виды, и сами знаете: в вашем возрасте самый плохонький муж лучше самого хорошего сына.
– Он прав, – говорит Гуля. – Он скользкий черт, и он прав.
– Россия – страна для молодых и сумасшедших, а мирно доживать жизнь здесь никто не умеет. Для дожития есть другие, очень удобные места, Клара Петровна, и вы их прекрасно знаете… Целую ручки… О, черный опал – мой любимый камешек… Ну, теперь позвольте раскланяться с главным героем. – Космонавтов тщательно отвешивает низкий русский поклон Феде. – Что я могу вам сказать, гордый мальчик? Дерзайте! Когда-нибудь и вы дойдете до своей черты, перейдете ее – станете несчастны, а не перейдете – может, еще несчастней будете. Ваша воля! Ох, мы еще встретимся с вами… Дедушка Браун… – Космонавтов машет Брауну рукой. – До скорой встречи! Не жалейте ложки – скоро они вам уже не понадобятся… Целую! Прижимаю к сердцу! Исчезаю! Прошу вас, Нулера…
Зачарованная Лера идет вместе с Космонавтовым.
– Мне ничего не сказал! – кричит вслед Гуля.
– Будь здорова как корова! Лети как пуля, товарищ Гуля! – отвечает Космонавтов уже из коридора.
– Странный человек, – поежилась Клара. – Вот и хорошо, что нет посторонних, дела у нас семейные…
– Простите меня… Клара Петровна, – говорит Федя. – Я верю вам, тем более, все подтвердилось…
– Что подтвердилось? – вмешивается Браун. – Что если женщина проститутка, то это навсегда?
– И не обязательно, – заспорила Гуля. – А Мария Магдалина?
– Сказки для бедных, – отвечает Браун.
– Но, понимаете, у меня пока нет никаких… родственных чувств, – продолжает Федя. – Все так быстро, сумбурно… давайте потом встретимся, поговорим.
– Конечно, Феденька, конечно, милый, – засуетилась Клара. – И не слушай ты дедушку, дедушка сердитый…
– Дедушке весь день нервы треплют, – говорит Браун. – Дедушке давно спать пора.
– Прости, дед. – Федя жмет Брауну руку. – Здорово, что ты жив. Я еще приду, ладно?
– Приходи, мой дурачок, – отвечает Браун ласково. – Я тебе подарю что-нибудь.
Гости прощаются с Брауном и уходят.
Браун прислушивается к шуму в коридоре, и, когда он стихает, кричит:
– Анжела!
– Ну ты что, дед, поздно уже, – высовывается голова Анжелы.
– Концерт, – коротко говорит Браун.
Он наливает себе водки, достает две ложки и вручает Анжеле. Та нехотя раздевается.
– «Надежду», – командует Браун.
– Я вновь повстречался с надеждой – приятная встреча, – поет Анжела. – Она проживает все там же, то я был далече… Все то же на ней из поплина счастливое платье, все так же горяч ее взор, устремленный в века…
Браун кивает головой, притоптывает ногой.
– Ты наша сестра! Мы твои торопливые братья! И трудно поверить, что жизнь коротка…
– Тебя подвезти? – спрашивает Клара Федю на улице.
– Спасибо, я дойду.
– Не суди меня, сынок…
– Я не сужу. – Федя усмехается. – Мама… Я позвоню тебе завтра.
– О, сказал, – радуется Гуля.
Клара целует его и уходит с Гулей. Федя смотрит на Варю.
– Ты где живешь?
– Там, далеко, – растерянно отвечает Варя. – На Гражданке.
– Родители не волнуются?
– Я одна живу, квартиру снимаю. Я из Бокситогорска вообще…
– Деньги есть на такси?
– Есть.
– Пойдем посажу.
Федя и Варя идут по городу.
– Странный день сегодня, – замечает Федор.
– Да… Все началось в кондитерской, вот тут, рядом. Мы кофе пили, а у дедушки Брауна собачка умерла… А вот если бы я не решила найти твоего дедушку и похоронить собачку, может, ничего бы и не случилось…
– Ты настоящий пионер-герой, – говорит Федя. – Давай свой телефон. Или вот как сделаем: набери мой номер, а я твой тогда в память запишу. Идет?
– Идет, – улыбается Варя.
Проделывают операцию обмена телефонами.
– А ты совсем не рад, что маму нашел? – спрашивает Варя.
– Сам не знаю. Я привык один. Быть одному – это хорошо, честно.
– Ты любил эту девушку, Леру?
– А мы не будем об этом говорить, правда? Давай никогда не будем об этом говорить?
– Она тебе сейчас сообщение пришлет, что ее надо спасать, и ты побежишь ее спасать, да?
– Я и тебя побегу спасать, если что.
– А, вот как. Придется и мне что-нибудь придумать.
– Нет, Варя. Сразу давай договоримся честно: ничего не выдумывать. Пошли они к черту, эти половые игры!
– Правильно, – соглашается Варя. – Мы с тобой ведь не пауки какие-нибудь.
– Тебе куда на Гражданку?
– Проспект Культуры.
Федя тормозит машину, договаривается с водителем.
– О’кей, можно ехать.
Варя смотрит на Федю.
– Ты… ты… ты лучше всех.
Федя смеется, хлопает Варю по плечу.
– Спасибо, товарищ.
Варя уезжает.
Федя идет по городу, разглядывает прохожих, улыбается своим мыслям.
Раннее утро. Эльвира и Юра спят в комнатке Юры – Эльвира на кровати, Юра на полу. Эльвире снится прекрасная долина Каршарэ.
Таинственной властью сна чудная долина Каршарэ совмещена с панорамами Санкт-Петербурга.
Там пальмы растут рядом с березами на Невском проспекте, невиданные цветы цветут на берегах Невы, где шумно резвятся дети, похожие на Эльвиру – черненькие, подвижные.
Горят костры на Дворцовой площади. Лианы обвили Ростральные колонны. Крепкие мужчины запрягают телеги и, посвистывая, едут по Мойке. Красивые женщины варят еду возле Медного всадника. Овцы лежат в Летнем саду вместе с кроткими тиграми…
* * *Эльвира просыпается. Смотрит на Юру. Тихо одевается. Юрина доля денег лежит прямо на столе. Эльвира берет ее, кладет две бумажки рядом с Юриной головой. Думает секундочку, прибавляет еще одну бумажку, остальные забирает и выскальзывает из комнаты. Потом и из квартиры.
Юра проснулся, сел, увидел бумажки, все понял и грустно смотрит вслед ушедшей каршарке.
