Николай Власов - Великий Бисмарк. Железом и кровью
Выборы в нижнюю палату ландтага, состоявшиеся 3 июля 1866 года, значительно изменили расстановку сил в парламенте. По случайному стечению обстоятельств избиратели двинулись к избирательным участкам в тот же день, когда прусские полки двинулись на штурм австрийских позиций при Кениггреце. Это позволяет ряду историков говорить о том, что выборы прошли под знаком крупной победы на поле брани. Такая точка зрения не соответствует действительности хотя бы потому, что исход сражения стал известен в Пруссии только тогда, когда выборы уже состоялись. Безусловно, успешное начало кампании и первые июньские бои оказали влияние на настроение избирателей. Однако можно предположить, что многие попросту устали от многолетнего противостояния правительства и парламента, и либеральное большинство, не делавшее никаких конструктивных шагов, стало постепенно утрачивать популярность. В новом составе палаты прогрессисты и их союзники потеряли около сотни мандатов, число консервативных депутатов, напротив, выросло с 35 до 136. Либералы сохранили большинство в палате, однако внутренне они были близки к расколу. Значительная часть прогрессистов, стоявшая на умеренных позициях, была готова поддержать политику Бисмарка в германском вопросе. Немного позднее они образуют Национал-либеральную партию.
Пока же перед главой прусского правительства стоял вопрос о том, как именно закончить «конституционный конфликт». Бисмарк выбрал довольно изящное решение, напоминавшее то, которое было принято им в отношении побежденной Австрии. Либеральному большинству следовало дать возможность сохранить лицо и выйти из боя с минимальными потерями, несмотря на фактически понесенное им поражение. Так появилось предложение об индемнитете – правительство признавало, что действовало в бюджетном вопросе в обход предусмотренной законом процедуры, и просило палату задним числом одобрить произведенные расходы, чтобы вернуться к предписанному конституцией порядку вещей. Такая идея встретила резкое сопротивление как монарха, так и значительной части консерваторов, считавших необходимым настаивать на абсолютной правомочности и законности действий правительства и заставить либералов полностью сдать свои позиции. Большинство прусских министров также выступили в этом вопросе против главы кабинета. И даже его старый друг, Ганс фон Клейст-Ретцов, поддержавший и войну с Австрией, и августовские аннексии, был возмущен до глубины души – просить прощения у ландтага означало бы, по его мнению, опозориться перед всей Европой.
Однако Бисмарк был непреклонен: как и в случае с Австрией, он считал необходимым проявить умеренность, чтобы не ожесточать противника, а открыть путь к дальнейшему сотрудничеству с ним. В конце концов, немецкое национальное движение, представителями которого являлись прусские либералы, должно было стать важным союзником на пути объединения Германии.
5 августа открылась сессия вновь избранного ландтага. В своей тронной речи Вильгельм озвучил предложение Бисмарка. «Я надеюсь, – заявил король, – что недавние события помогут достичь необходимого согласия, и мое правительство получит индемнитет, касающийся периода, когда оно управляло без законно принятого бюджета. Тем самым конфликт будет закончен навсегда» [325]. 1 сентября перед депутатами выступил Бисмарк, заявивший, что не собирается критиковать своих политических противников за их былые поступки и ожидает от них взаимности в этом вопросе. Необходимо подвести черту под конфликтом и посвятить себя делам будущего, а не прошлого. «Мы хотим мира, потому что, по нашему мнению, Отечество нуждается в нем сегодня больше, чем раньше; мы хотим и ищем его потому, что надеемся получить его в настоящий момент; мы искали бы его раньше, если бы могли раньше надеяться на его заключение; мы надеемся его найти, потому что Вы, должно быть, поняли, что королевское правительство решает задачи, близкие тем, к решению которых стремитесь вы в своем большинстве, во что вы ранее не верили. (…) Мы сможем решать задачи, которые стоят перед нами, совместными усилиями; я не включаю сюда улучшение внутреннего состояния государства и исполнение имеющихся в конституции обещаний. Лишь вместе мы сможем решить их, поскольку с обеих сторон служим одной и той же Отчизне и одной и той же доброй воли, не сомневаясь в честности намерений друг друга! (…) Пока еще не решены все внешнеполитические задачи, блестящие успехи армии лишь повысили ставку, которая сейчас на кону, мы можем проиграть больше, чем раньше, игра еще не выиграна; чем теснее мы сплотимся внутри страны, тем легче будет выиграть ее» [326]. Пару лет назад такие слова вызвали бы у депутатов лишь саркастическую ухмылку и обвинения в демагогии. Однако теперь ситуация была принципиально иной. Многие либералы были готовы сотрудничать с Бисмарком в решении внешних и внутренних задач, оставаться в оппозиции представлялось им теперь контрпродуктивным доктринерством. 3 сентября депутаты ландтага абсолютным большинством голосов (230 против 75) приняли решение предоставить правительству освобождение от ответственности за нарушение конституции. Это фактически означало победу правительства и послужило поводом к расколу как Прогрессивной (из ее состава выделилась группа национал-либералов, приобретавшая все большее влияние), так и Консервативной (от которой отделилась группа «свободных консерваторов», по всем позициям поддерживавших Бисмарка) партий. На этом «конституционный конфликт» был, по сути, исчерпан. Глава прусского правительства одержал убедительную победу.
Очередной раунд борьбы был завершен. Бисмарк мог гордиться достигнутым успехом. Он смог решить важную внешнеполитическую задачу, разрушив сковывавший Пруссию Германский союз и вытеснив Австрию за пределы Германии. Это был важный шаг на пути к тому, чтобы утвердить прусскую гегемонию в Германии и объединить ее вокруг Пруссии. Ему удалось справиться с внутриполитическим кризисом, на гребне которого он в свое время пришел к власти. Человек, который еще недавно мог считаться самым непопулярным политиком в стране, в одночасье стал национальным героем. В его честь называли корабли, улицы, новые сорта цветов и вин. Пресса прославляла его на все лады, историки начали работать над его биографиями. Недавние противники переходили в лагерь сторонников и начинали прославлять его. О Бисмарке заговорили как о великом государственном деятеле.
Заслуги главы правительства были отмечены и монархом. Еще 16 сентября 1865 года ему был пожалован графский титул. «Пруссия за четыре года, прошедших с тех пор, как я поставил Вас во главе правительства, – писал король, безбожно путая даты, – заняла положение, достойное ее истории и обеспечивающее ей счастливое и славное будущее» [327]. На поле битвы при Кениггреце Бисмарк был произведен в генерал-майоры. А после окончания войны министру-президенту была пожалована дотация в размере 400 тысяч талеров. Примечательно, что эти деньги были выделены не королем, а ландтагом, то есть вчерашними противниками. Впоследствии Бисмарк говорил, что некоторое время колебался, принимать ли такой подарок, однако в конечном счете искушение победило. На эти деньги глава правительства весной 1867 года приобрел поместье Варцин в Восточной Померании. Площадь имения составляла 22 000 моргенов (около 6 тысяч гектар), половина которых была занята лесом. Это позволило Бисмарку вскоре основать на своих землях бумажную фабрику, ставшую одним из крупнейших промышленных предприятий региона. Однако главным для него было не экономическое значение поместья. Глава правительства не случайно выбрал себе имение, находившееся в сельской глубинке, куда не доходила железнодорожная линия, а путь из прусской столицы занимал целый день. Для него Варцин был местом отдыха и уединения, той самой деревенской идиллией, которая была мила его сердцу с самого детства. Сюда он удалялся отдохнуть от политических битв и поправить свое здоровье, которое теперь уже постоянно оставляло желать лучшего.
Кампания 1866 года стала серьезным испытанием для некогда могучего организма. Постоянное нервное напряжение, необходимость действовать на грани психологического срыва привели к тому, что уже во время войны глава правительства оказывался на целые дни прикован к постели. После подписания мира настала пора сделать перерыв. 20 сентября Бисмарк участвовал в победном параде в Берлине, следуя в одном ряду с Рооном и Мольтке позади короля. Сразу же после этого он отправился на балтийский курорт – остров Рюген. Там, среди меловых скал и морских волн, он надеялся отдохнуть от напряженной деятельности. «Лучшее для меня, – сказал он в это время Койделлу, – было бы взять отставку прямо сейчас. Я мог бы сделать это, сознавая, что принес стране пользу, и оставить после себя такое впечатление. Смогу ли я сделать что-либо еще из того, что предстоит сделать, я не знаю» [328].
