Гленн Гринвальд - Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
Я принял тот факт, что теперь мои возможности говорить по телефону будут сильно ограничены. Я отказался использовать телефон для чего-либо, кроме самых тривиальных разговоров. Я посылал и получал электронную почту, используя громоздкие системы шифрования. Я общался с Лорой, Сноуденом и другими информаторами только в зашифрованном видеочате. Я мог работать с редакторами Guardian и другими журналистами, только если они соглашались приехать в Рио и поговорить лично. Я даже проявлял осторожность, разговаривая с Дэвидом у себя дома или в машине. Кража ноутбука четко дала понять, что самые безопасные места тоже могут быть под наблюдением.
Еще больше доказательств того, в каком угрожающем климате я тогда работал, пришли в форме отчета о беседе, которую услышал Стив Клемонс — политолог и редактор Atlantic, имевший множество связей в высших кругах.
8 июня Клемонс находился в аэропорту имени Даллеса в салоне самолета United Airlines. Он услышал, как четыре сотрудника разведки США разговаривали о том, что информатор и журналист, пишущий об АНБ, должны «исчезнуть». Он сказал, что записал часть разговора на свой телефон. Клемонс считал, что разговор был просто «бравадой», но на всякий случай решил его опубликовать.
Я не воспринял эту информацию слишком серьезно, несмотря на то что Клемонсу можно доверять. Но сам факт того, что сотрудники разведки в общественном месте так просто обсуждают, что должны «исчезнуть» Сноуден и журналисты, с которыми он работает, вызывает тревогу.
В последующие месяцы возможность привлечения меня к уголовной ответственности за публикацию информации об АНБ из абстрактной превратилась в реальную. Это резкое изменение было связано с действиями британского правительства.
Сначала Джанин Гибсон рассказала мне в зашифрованном чате о примечательном случае, произошедшем в середине июля в лондонском офисе Guardian. Она описала то, что она назвала "радикальным изменением" тона разговоров между Guardian и ЦПС, произошедшим за последние несколько недель. То, что сначала было "очень цивилизованными беседами" о статьях газеты, превратилось в серию все более агрессивных требований, а затем в прямые угрозы со стороны британского шпионского агентства.
Затем Гибсон сообщила мне о том, что ЦПС объявил: он больше не «разрешает» газете публиковать истории, основанные на совершенно секретных документах. Они потребовали, чтобы Guardian в Лондоне передала все копии файлов, полученных от Сноудена. Если Guardian откажется, то газете будет запрещено печатать что-либо постановлением суда.
Это была не призрачная угроза. В Великобритании нет конституционной гарантии свободы печати. Британские суды настолько почтительно относятся к требованиям государства о "предварительном запрете", что СМИ могут быть заранее отстранены от печати чего-либо, что может угрожать национальной безопасности.
Действительно, в 1970-х репортер Дункан Кэмпбелл, который первым обнаружил, а затем опубликовал статью о существовании ЦПС, был арестован и осужден. В Великобритании суды имеют право в любой момент закрыть Guardian и конфисковать" все материалы и оборудование. "Ни один судья не скажет нет, если его попросят, — сказала Джанин. — Мы знаем это, и они знают, что мы знаем это".
Файлы, имевшиеся у Guardian, составляли лишь малую долю полного архива Сноудена, который он передал мне в Гонконге.
Он был убежден в том, что о документах, которые имеют отношение к ЦПС, должны сообщить британские журналисты, и в один из своих последних дней в Гонконге он передал копию этих документов Юэну Макаскиллу.
Когда мы разговаривали, Джанин сказала мне, что она, главный редактор Алан Расбриджер и другие сотрудники в прошлые выходные ездили на отдых за пределы Лондона. Вдруг им сообщили, что представители ЦПС едут в редакцию Guardian в Лондоне, где они намереваются изъять жесткие диски, на которых хранятся документы. "Вы повеселились, — сказали они Расбриджеру. — Теперь мы хотим забрать все себе". Когда работники ЦПС позвонили сотрудникам Guardian, те находились за городом всего два с половиной часа. "Нам пришлось сразу же ехать обратно в Лондон, чтобы охранять документы. Это было очень неприятно", — сказала Джанин.
ЦПС потребовал, чтобы Guardian предоставила ему все копии архива. Если бы газета сделала это, то правительство могло бы узнать, какие данные передал Сноуден, и его правовой статус оказался бы под еще большей угрозой. Вместо этого Guardian согласилась уничтожить соответствующие жесткие диски прямо на глазах у представителей ЦПС, чтобы те могли убедиться в том, что все данные удалены. То, что произошло, по словам Джанин, было "тщательно продуманным танцем угроз, дипломатии и незаконной попытки вывоза документов, а затем совместным демонстративным разрушением".
Термин "демонстративное разрушение" был недавно придуман ЦПС для описания того, что произошло. В подвале редакции агенты правительства наблюдали, как персонал Guardian, в том числе главный редактор газеты, разбивали битой на куски жесткие диски. Правительственные агенты требовали, чтобы они ломали определенные области, так как "хотели быть уверенными в том, что в искореженном металле не осталось ничего, что могло бы представлять интерес для китайских агентов", — рассказал Расбриджер. Он вспомнил, как спецагент шутя сказал: "Черные вертолеты можно отозвать", когда персонал разбил на части мелкие остатки ноутбука Macbook Pro.
Образ правительства, которое отправляет в редакцию агентов, чтобы заставить сотрудников газеты уничтожать свои компьютеры, шокирует. В западном мире такие истории рассказывают о Китае, Иране и России. Но потрясает и то, что уважаемая газета готова по доброй воле, покорно последовать такому приказу.
Если правительство угрожает закрыть газету, почему бы не назвать это блефом и не заставить их средь бела дня осуществить свою угрозу? Как сказал Сноуден, когда он услышал о том, как правительство разговаривает с Guardian, "единственным правильным ответом должно было быть: вперед, закрывайте нас!" Когда газета добровольно держит действия правительства в тайне, она позволяет властям скрыть свое истинное лицо: государство, которое насильно заставляет журналистов прекратить освещать одну из самых значительных историй в мире.
Еще хуже то, что сам акт уничтожения материалов, которые передал информатор, рискуя своей свободой и даже жизнью, противоречит основным целям журналистики.
О подобном деспотичном поведении властей уже стоит написать статью. Несомненно, и сам факт того, что правительство вторгается в редакцию и заставляет сотрудников уничтожать информацию, заслуживает попадания в новости. Однако, по всей видимости, Guardian намерена молчать, а это многое говорит о том, насколько относительной является свобода печати в Великобритании.
В любом случае Гибсон заверила меня, что у Guardian есть еще одна копия документов в нью-йоркском офисе. После этого она сообщила мне нечто пугающее: еще один набор этих файлов теперь хранится в New York Times, поскольку Алан Расбриджер передал их исполнительному редактору Джилл Абрамсон, чтобы обеспечить себе доступ к файлам, если британский суд попытается заставить Guardian уничтожить копию, хранящуюся в США..
Это были плохие новости. Мало того что Guardian согласилась втайне уничтожить собственные документы, она, не спрашивая и даже не советуясь со Сноуденом или со мной, передала доку — менты той самой газете, которой Сноуден не доверял, поскольку считал, что ее руководство подчиняется властям Соединенных Штатов.
Принимая во внимание отсутствие конституционной защиты, сотню рабочих мест и тот факт, что это одна из старейших газет Великобритании, руководство Guardian не могло позволить себе играть с угрозами правительства. И уничтожить компьютеры было лучше, чем отдать архив ЦПС. И все же я был расстроен тем, как легко они подчинились требованиям правительства, и еще больше тем, что они решили никому об этом не сообщать.
Однако как до разрушения жестких дисков, так и после Guardian была и остается смелой и бесстрашной газетой. Она представила документы Сноудена так, как я считаю, не смогло бы сделать ни одно издание, сравнимое с ней по масштабам. Несмотря на запугивание со стороны властей, которое со временем только усиливалось, редакторы продолжали публиковать одну историю об АНБ и ЦПС за другой. И за это они заслуживают немало добрых слов.
Но Лора и Сноуден были рассержены тем, что Guardian решила подчиниться требованиям правительства, а после предпочла молчать о том, что случилось. Особенно сильно Сноудена злил тот факт, что архив о ЦПС в конечном счете очутился в New York Times. Он считал, что это было нарушением его соглашения с Guardian. Сноуден хотел, чтобы только британские журналисты работали над британскими документами, и он ни за что не доверил бы файлы New York Times. Что касается реакции Лоры, то она в конечном счете привела к драматическим последствиям.
