Автор неизвестен - Проект Россия. Третье тысячелетие. Книга третья
Для Рима ситуация выглядела однозначно: крестовый поход. Папа рассылает правителям буллу, предписывающую пролить кровь свою и своих подданных за Христа. Каждого христианина папа обязывает выделить десятую часть доходов на крестовый поход.
Причин, по которым не состоялся поход, несколько. Во-первых, западные христиане не проявили должной расторопности, что имеет свои обоснования. С момента Великого Раскола папы внушали католикам: греки злостные схизматики. Рим обвинял византийцев в неискренности и не возражал, когда четвертый крестовый поход, состоявшийся примерно через 100 лет после Великого Раскола церкви, изменил направление удара.
Формально целью похода был Египет, оплот ислама. Далее планировалось освободить Иерусалим и Гроб Господень. Но вместо этого крестоносцы захватили Византийскую империю, ограбили Константинополь до нитки и вернулись домой. До сих пор в храмах Европы лежат в запустении мощи святых, захваченные во время этого похода.
Подобное не могло случиться без причины. Католики считали православных еретиками. Многие западные епископы считали византийцев христианами лишь по имени. Крестоносцы полагали своим долгом убивать еретиков-византийцев, считая это не грехом, а христианским долгом.
Немалую роль сыграло обращение папы Иннокентия III, инициатора крестового похода, к византийскому императору. Прекрасно понимая тяжелое положение Византии, он предлагал заодно обсудить вопрос воссоединения церкви. Император увидел в таком предложении опасность, справедливо полагая, что все закончится подкупом ключевых иерархов, о стойкости которых к золоту не питал иллюзий. Ослабевший к тому времени император прекрасно понимал: все приведет к тому, что папа получит власть над восточной церковью и в итоге над Византией.
Отказ Византии участвовать в совместном походе создал соответствующие настроения в рядах крестоносцев. Атмосферу подогревали личные интересы. Рыцари видели в Византии не только еретика, которого нужно наказать, но и богатую беззащитную жертву. Германский король, родственник свергнутого византийского императора, имел виды на престол Византии. Все это в совокупности привело к тому, что вместо покорения Египта и освобождения Гроба Господня была ограблена Византия.
Западные христиане XV века не понимали, почему их просят отдавать деньги и жизнь ради спасения лукавых византийских раскольников. На это накладывалась информационная пропаганда, инициированная турецким султаном. За основу была взята история об ужасах греческого нападения на Трою. Турок называли тевкрами (троянцами), что позволяло воспринимать их наследниками троянцев. Разгром Византии турками представлялся западному миру возмездием за Трою.
В XV веке Османская империя перенесла столицу в Византию, и византийской империи не стало. Кажется, огромная катастрофа. Но в долгосрочной перспективе ровно наоборот. Турки, в отличие от Рима, не претендовали на духовный приоритет. Султан не рассматривал церковь идеологическим ресурсом, видя в ней налогооблагаемую базу.
Фараон, правитель древнего Египта, не видел смысла освобождать рабов по экономическим причинам. Византийский император не видел причин предоставлять церкви свободу по политическим соображениям. Исламский султан Мухаммед, преследуя политические и экономические цели, захватил Византию в середине XV века, чем освободил церковь из тысячелетнего плена Государства. Правители стремились к сиюминутным целям, но их руками решались задачи другого уровня. Так в свое время языческий царь Кир освободил Израиль из вавилонского пленения.
Мусульмане физическим усилием вынули восточную церковь из политического и экономического потока, лишили ее светской власти. Возникла долгожданная духовная независимость. Если представить обе части церкви в виде двух кусков мяса, то восточную часть мусульмане положили в морозильник, тогда как западная оставалась на солнце. Разные температуры объясняют разные скорости разложения.
Командующий византийским флотом Лука Нотар выразил смысл произошедшего: «лучше видеть в Константинополе турецкую чалму, чем папскую тиару». Христианству лучше быть законсервированной Истиной, чем превратиться в иудео-языческую версию христианства.
Получается, в XV веке ислам освободил церковь от государственного плена. Не было бы мусульман, вопрос времени — когда Рим подчинил бы слабеющую Византию. Все министерства автоматически перешли бы под власть Рима, в том числе «министерство» по делам христианства. Естественно, избегая ненужных волнений, с соблюдением правил приличия. Но мы сейчас говорим не о технике, а о сути. По сути тогда это был единственный выход. Ислам приготовил ситуацию, когда церковь не только была защищена от разлагающих ее процессов, но и готовилась для вселенской роли.
Сегодня многие организации называют себя церковью, но по факту одни превратились в хозяйствующие субъекты, другие — в музеи, третьи — в дома благотворительности. Их нельзя рассматривать оком христианства. «Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6, 23) .
Как Египет пленил евреев, так Византия пленила христианство. Как Кир освободил Израиль от вавилонского пленения, так ислам освободил восточную церковь от власти Государства, остановив ее разложение. Волей– неволей ислам стал консервантом восточной церкви.
Часть пятая
НОВОЕ ВРЕМЯ
(модерн)
Двадцатый век… еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла).
А. Блок
Глава 1
Протестантизм
Ислам, на время освободив восточную церковь от Государства, исключил ее тем самым из мировых политических и экономических процессов. На планетарной арене остается церковь-государство. Она активно занимается политикой, воюет и торгует. Род занятий определяет качество людей, которых система поднимает наверх. Формально руководство католической церкви — монахи. Фактически — политики и дельцы в рясах. Этот факт в первую очередь подтверждается образом жизни католических епископов. Своим поведением они демонстрируют языческое мировоззрение.
Чем больше Рим преуспевает в земных делах, тем больше вольностей позволяет себе церковная бюрократия. Церковная организация костенеет и выхолащивается в религиозном смысле. У нее появляются не только политические и экономические, но и идеологические противники. Простые христиане видят роскошную развратную жизнь иерархов и не могут не понимать ее несоответствия христианским заповедям.
Внутри католической системы растет напряжение. Какое-то время Рим подавляет недовольство. В XVI веке пружина разжимается. От церкви-государства отделяется община немецких христиан. Буквально следом, в том же XVI веке, Англия, Швейцария, Франция и другие страны Европы превращают католические епархии в национальные церкви.
Первая волна раскольников рождает вторую. Появляются квакеры, баптисты, методисты, анабаптисты, пресвитериане, адвентисты и прочие общины, именующие себя церквями. Процесс идет с небывалой скоростью. Сегодня известны сотни таких общин. Созданы они или политиками, чтобы иметь карманное министерство, или христианами, не желающими зависеть от политиков и чиновников в рясах.
В 1517 году немецкий монах Мартин Лютер вывесил на дворцовой церкви в Виттенберге 95 тезисов, резко выступив против индульгенций и претензий папы прощать любые грехи всем без исключения, в том числе и умершим (естественно, небескорыстно). Религиозная деятельность Рима объявлялась противоречащей христианству. Лютер приглашал богословов к обсуждению своих тезисов.
Прежде чем продолжить рассуждать о протестантизме, отметим главное: протестантизм создан честными людьми, искавшими правды. Основатель его был человеком, способным действовать, не страшась предполагавшегося за такую деятельность костра.
Папа вызвал Лютера в Рим, где его непременно бы сожгли. Бунтаря спасло вмешательство немецких князей. Чем мог закончиться визит к папе, Лютер понимал лучше всех. Несмотря на маячившую перспективу смерти, он открыто говорил то, о чем шептались на кухнях. «Вера — это согласие воли с совестью» (Л. Толстой). Судя по поведению Лютера, его совесть пребывала в полном согласии с волей и верой. Это были не поза и жест, а поразительная смелость честного человека. Сейчас боятся сказать что-то, противоречащее официальным установкам церкви, хотя за это уже не сжигают. Во времена Лютера сжигали. И он нашел в себе смелость говорить.
Лютер сначала действовал, а потом получил поддержку, а не наоборот. Когда его вызвал церковный суд, он сказал собравшимся: «Пока я не опровергнут свидетельствами Писания или ясными доводами, ибо я не верю ни папе, ни соборам; известно, что они часто заблуждались и противоречили сами себе, меня осиливают приведенные мною слова Писания. А поскольку моя совесть в плену у Слов Бога, я ни от чего не могу и не хочу отрекаться, потому что опасно и невозможно идти против совести. На том стою. Я не могу иначе. Да поможет мне Бог. Аминь».
