Сергей Дышев - Воры в законе и авторитеты
Один из обитателей 6-го коридора Михаил Ломиташвили. В его уголовном деле, которое хранится у начальника тюрьмы, сказано, что он дважды осуждался за умышленные преступления, отсидев более пяти лет. В марте 1990 года он организовал банду, принимал участие в пяти умышленных убийствах, семнадцати разбойных нападениях. Причем совершил их в период условно-досрочного освобождения из мест лишения свободы. Его ближайший «соратник» покончил с собой в Матросской Тишине. Хотя Ломиташвили считает, что его убили. Сам же он обложился юридической литературой, изучает тонкости Уголовного кодекса и исписывает горы бумаг во все инстанции, пытаясь оправдаться. Сильно был возмущен написанному о нем в книге Н. Модестова «Москва бандитская»: все переврали, и фотографии не мои. Для души же главарь люберецкой банды делает фигурки. При случае подарил моему знакомому журналисту фигурку пирата Сильвера. (Интервью давать отказался: все равно все не так напишете.) Статуэтку своего «коллеги» по разбойному промыслу сделал с удивительным изяществом и мельчайшими подробностями: с деревянной ногой, при оружии и с попугаем на плече. Впрочем, вскоре по необъяснимой причине эта фигурка начала рассыпаться...
Здесь зона молчания. Лишь изредка кто-то из «полосатиков» срывается на крик: второй день забито «очко» или пища не устраивает. Иные демонстративно не встают при появлении контролера. За это сразу можно схлопотать суток десять карцера. Условия содержания смертников мало чем отличаются от условий жизни арестантов, осужденных на отбытие срока в тюрьме. Что же касается санитарных норм, то они еще и получше, чем в целом по Бутырке: перенаселенность общих камер там почти в три раза больше.
Раньше смертникам и матрас не полагался – спали на цементных нарах, навязчиво напоминающих надгробие. Сейчас спят на матрасах и с постельным бельем. По воспоминаниям старшего лейтенанта, двадцать лет уже отслужившего в Бутырке, в былые времена порядки были гораздо круче. Муха пролетала – было слышно. Когда в неурочный час грохотала общая дверь, ведущая в коридор, наступала жуткая леденящая тишина. А шаги контролера, гулко отдающиеся под сводами коридора, воспринимались как шаги самой смерти. И еще не открылась дверь в камеру, а осужденные на смерть уже стояли в шаге от стены, ноги на ширину плеч, руки на стене, причем с вывернутыми наружу ладонями. «Ротация» обитателей коридора проходила гораздо быстрее.
ФактыС 1934 по 1990 год статистические данные в СССР о смертных приговорах были закрытыми. До 1989 года исключительная мера наказания применялась за совершение 23 категорий преступлений, включая измену Родине, хищение социалистического имущества, получение взятки при отягчающих обстоятельствах, спекуляцию и незаконные валютные сделки в особо крупных размерах. По данным Минюста СССР, открытым недавно, с 1962 по 1989 год в СССР к исключительной мере наказания были приговорены 24 422 человека, из которых 2355 были помилованы (соответственно расстреляны – 22 062 человека). Следовательно, в указанные годы ежегодно исполнялось более 800 смертных приговоров.
В нынешние времена «государственная гильотина» в России практически застопорилась. Последним в середине 1996 года ушел на казнь из коридора смертников Сергей Головкин по кличке Фишер, он же – Удав, который изнасиловал и растерзал в подвале своего гаража одиннадцать мальчишек. С тех пор здесь обстановка «потеплела»: наше общество стремится к гуманизации; Совет Европы, в который вступила Россия, обязывает ввести мораторий на смертную казнь. Но Президент Ельцин уже подписал соответствующий указ, несмотря на то что эта мера сохранена в новом Уголовном кодексе 1997 года. Теперь злодеи имеют реальные шансы на жизнь.
Смертникам дали послабления: разрешена спортивная одежда, стены камеры увешаны фотографиями, картинками, изображениями икон, которыми регулярно снабжают представители церкви. Почти в каждой камере есть транзисторный приемник, и легкая музыка звучит здесь странно и непривычно. Разрешены и передачи, «дачки» по-тюремному. В тот день, когда мы беседовали с одним из самых молодых арестантов – Вадимом Г., 1975 года рождения, женщина-контролер принесла ему посылку от матери. Кроме сигарет, носков, конвертов, там были и две толстые тетради... На момент совершения преступления ему исполнился двадцать один год. Был осужден за убийство трех человек: шесть раз выстрелил из пистолета «ТТ» и для верности бросил гранату «РГ-42» в машину коммерсанта Г. Бокия. Тот умер на месте, еще двое, сидевшие в машине, – Коростошевский и Баранов скончались позже. Выжил только Гуреев, получивший сотрясение мозга и баротравму. Киллер попытался скрыться на автомобиле подельника, но нарвался на патрульную машину милиции...
Любимое занятие приговоренных к смерти – писать апелляции, жалобы на несправедливый приговор. Многие настойчиво пытаются убедить своих адресатов в том, что вообще не виновны, и до такой степени упорствуют в этом, что границы истины стираются, и они уже сами искренне верят в то, что не совершали преступлений. Как и Вадим, утверждающий, что групповое убийство совершил его подельник... Кстати, он просил не называть его фамилии – мать не знает, что сын сидит в камере смертников, и надеется еще увидеть его живым, шлет ему бумагу для жалоб. «Обыкновенный советский троечник», как сам себя называет Вадим, жил с матерью в сибирском поселке. Воровал велосипеды и мотоциклы, дрался на танцах. Отец, он с матерью в разводе, приезжал на суд из Риги вместе со своим братом. Отец был подавлен, услышав приговор, дядька же обложил приговоренного. Чем ехать в Вологодскую тюрьму для пожизненных, Вадим предпочитает девять граммов свинца в голову. Но жизнь не отменишь, и во сне организм изнуряется картинами свободы и эротическими видениями.
Солнце в камеры не пробивается, только блики на стенах, когда уже заходит. Вадим утверждает, что их камера самая худшая на коридоре, здесь проходит вертикальный стояк – общий сток с верхних этажей, течет постоянно. Камеры здесь называют благозвучно «палатками». Обитатели 6-го коридора, хоть и никогда не видят большинства соседей воочию, знают всех по именам. Система старая – перестукивание. На памяти у старожилов дольше всех сидел здесь некий Сергей, в конце концов получил пятнадцать лет тюрьмы, стал «крытником» и еще долгое время ждал этапа. Попал в конце концов в тюрьму в 100 километрах от Екатеринбурга. Пожизненное заключение – это слишком тяжкая кара, считает Вадим. Даже двадцать пять лет тюрьмы – уже выходишь стариком. Но оптимизма не теряет. Скучать, по его словам, не приходится: чтение (целая полка религиозных и других книг), написание всяческих жалоб, стирка, уборка камеры. И – поделки, как уже говорилось, повальное увлечение на коридоре. Это целая технология. Берется черный хлеб, пережевывается, выплевывается в пакет, потом сутки бродит. Затем натягивается простыня, масса перетирается, клейстер выходит, а вся масса остается. Простыню разматывают, вешают и сушат. После сушки получается колобок, бражкой пахнет. Его потом раскатываешь, делаешь фигурки, ларцы, что угодно – и красками раскрашиваешь. Из соломинок от веника делаются узоры.
Здесь предпочитают не ссориться, живут, как принято говорить среди заключенных, семьей. О прошлых преступлениях вспоминать и интересоваться не принято. Если человек не уживается, то камера пишет заявление начальству с просьбой перевести того в другую камеру, что называется, «ставят на лыжи». Иногда, по оперативным моментам, заключенных тасуют по камерам и без их согласия.
Много преступного люду сидело в этих коридорах, ожидая пути на плаху. Были и именитые авторитеты криминального мира, преступники, на руках которых кровь многих людей, садисты, выродки рода человеческого. Но о некоторых офицеры вспоминают даже с симпатией, как правило, это расстрелянные за экономические преступления. О том же Соколове, директоре знаменитого московского гастронома № 1 – вежливом, тактичном человеке, умном собеседнике. Сейчас все знают, что его просто подставили. И разве сравнишь его со злодеями-убийцами? Но закон, хранивший социалистические устои, был непреклонен: свыше 10 000 рублей, проходящих по уголовному делу как похищенные у государства, влекли смертную казнь. А Соколов, помимо того, еще слишком много знал о нравах партийной элиты во главе с Гришиным... После исполнения приговора тело в целлофановом мешке, в спецмашине с сигналом привезли директору московского крематория тоже № 1. Было много крови. «Кто это?» – спросил он у сопровождающих. «Соколов».
Сейчас в коридоре томятся лишь убийцы. А жулики от торговли – ныне весьма уважаемые в обществе люди, их избирают в депутаты, они открыто пользуются благами жизни и любят подчеркивать неординарность своей натуры. Здесь сидит гориллоподобный маньяк Сергей Ряховский из Балашихи, загубивший восемнадцать душ. Его показывают всяческим государственным, депутатским и международным комиссиям. Когда он в настроении, может порассуждать на темы демократии в России. Еще один балашихинский потрошитель – Олег Кузнецов.
