Константин Романенко - Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя
Глава 12
Дело БУХАРИНА – РЫКОВА
Одной из насущных задач, которую стремился осуществить Сталин в результате конституционной реформы, являлось привлечение к «управлению страной, хозяйством, промышленностью» как можно более широкие слои населения. И, прежде всего, из молодых выходцев из рабочего класса. Об этом он говорил еще в речи на VIII съезде ВЛКСМ 16 мая 1928 года. Необходимость обновления управленческого слоя требовалась и партии. К 1927 году численный состав освобожденных партийных работников увеличился в два раза. Но если в райкомах и горкомах произошла ротация кадров до половины руководителей, то в республиканских комитетах и обкомах обновление не превышало 22 %.
Несовершенство состояло в том, что смена членов руководящих органов проходила не на основе выборов, а методом кооптации. Причем, несмотря на многочисленные чистки партии, ее качественный состав не становился значительно лучше. Пройдя через этапы столкновений и сведения личных счетов, сопровождающихся шельмованием политических противников и конкурентов, губкомы превратились в региональные кланы, связанные общностью интересов.
К XIV съезду РКП(б) верхний партийный эшелон практически сложился в устоявшуюся элиту, в первую очередь руководствовавшуюся интересами сохранения личной власти. В значительной части малообразованные, но активные люди, кадровые партийцы блефовали прошлыми заслугами и демонстрировали свою полезность не эффективной работой, а подчеркиванием приверженности официальной линии ЦК. Особенностью партийной номенклатуры являлось и то, что, освоив правила игры и наладив внутренние связи, она оказалась фактически вне контроля центра. Поэтому партийные чиновники не боялись ответственности за конечные результаты своих действий.
Еще одной проблемой, вызывавшей обеспокоенность Сталина, являлся царивший на всех уровнях управления бюрократизм. На том же съезде комсомола, обращаясь к молодежи, он риторически спрашивал: «Чем объясняются эти позорные факты разложения и развала в некоторых звеньях наших партийных организаций. Тем, что монополия партии доведена до абсурда, заглушили голос низов, уничтожили партийную демократию, насадили бюрократизм. <…> Как положить конец бюрократизму во всех этих организациях?
Для этого есть только один-единственный путь – организация контроля снизу, организация критики многомиллионных масс рабочего класса против бюрократизма наших учреждений, против недостатков, против их ошибок».
Можно сказать, что в описываемое время бюрократизм стал своеобразной формой чиновничьей коррупции, при которой для приобретения общественных благ разменной монетой являлись не прямые денежные взятки, процветающие в современной России, а использование служебного положения. Обретя теплое место, чиновники ощущали себя царьками. Пренебрегая интересами простых людей, они транжирили государственные средства, поощряли подхалимов и прислужников, устраивали помпезные торжества и приобретали полезных друзей. Сталин прекрасно понимал теневую сторону разложения правящего слоя. В январе 1934 г., выступая на XVII съезде ВКП(б), он говорил: «Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления… отсутствие ответственности… – вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности». Персонализируя слой бюрократии, он уточнил: «Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков».
Начиная реформу выборов органов исполнительной власти, Сталин не мог не столкнуться с необходимостью реорганизации управления партией. Тем более, что принятие новой Конституции и подготовка к всеобщим выборам вызвали в стране всеобщий подъем критического общественного мнения. Члены партии все чаще критиковали руководителей региональных аппаратов, и требуя строгого соблюдения законов и устава, они писали письма в ЦК. Такая форма проявления общественной гласности была настолько действенна и так пугала негодяев, что либеральная «интеллигенция» до сих пор называет их «доносами». Между тем в современной Германии письменные обращения «в инстанции» и сегодня являются распространенной и естественной нормой пресечения многих нарушений.
Правда, к началу 1937 года меры наказания проштрафившихся чиновников еще не были радикальными. Так, когда постановлением ЦК от 2 января 1937 года был снят с поста 1-й секретарь Азово-Черноморского края, один из «героев коллективизации» Борис Шеболдаев, то он сразу же был рекомендован первым секретарем Курского обкома партии. Вместо «разжалованного» – тоже «за неудовлетворительное руководство хозяйством области» В.И. Иванова.
Но не все отделывались лишь испугом. 25 января неожиданно был смещен с поста первого секретаря ЦК КП(б) Белоруссии Н.Ф. Гикало. Его перевели 1-м секретарем Харьковского обкома. Причина выяснилась почти через месяц, когда 22 февраля Центральный Комитет принял постановление «О положении в Лепельском районе БССР». В нем отмечалось, что местные власти, с молчаливого согласия Минска, осуществили «незаконную конфискацию имущества у крестьян, как колхозников, так и единоличников, произведенную под видом взыскания недоимок по денежным налогам и натуральным поставкам».
За нарушение социалистических законов пять сотрудников Лепельского райисполкома и его председателя Семашко отдали под суд. Постановлением был объявлен выговор наркому финансов СССР Г. Гринько и «указано», теперь уже бывшему первому секретарю Компартии Белоруссии Гикало.
Еще в ноябре 1936 года ЦК ВКП(б) пересмотрел решение Киевского обкома партии, возглавляемого Постышевым, в отношении Николаенко, которую исключили из партии за то, что она писала жалобы на работников аппарата. В письмах она обвиняла партработников «в круговой поруке, семейственности и необоснованных исключениях из партии ряда коммунистов». ЦК восстановил Николаенко в партии, провел проверку дел на Украине, и 13 января Политбюро приняло решение «О неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома». В постановлении указывалось на «привившиеся на Украине и, в частности, в Киеве непартийные нравы в подборе работников». Одновременно отмечалось, что в нарушение устава, предписывающего выборность партийных органов, аппарат широко применял «недопустимую практику кооптации», за что первому секретарю ЦК КП(б) Украины Косиору лишь «указали» на недостатки.
И хотя 16 января 1937 года Постышева отстранили от обязанностей секретаря Киевского обкома, его оставили вторым секретарем КП(б)У и кандидатом в члены Политбюро. Однако 8 февраля «Правда» опубликовала материалы с критикой положения в партийных организациях Киевской и Азовско-Черноморской областей – последнюю до конца года возглавлял Шеболдаев – и Курской области, которую Шеболдаев возглавлял с начала года.
Дело приняло принципиальный оборот, и 8 марта Постышева освободили от работы на Украине, но и теперь он не лишился полного доверия ЦК. 14-го числа его перевели первым секретарем Куйбышевского обкома. Однако это не было проявлением попустительства. Ситуация с партийными кадрами была удручающей. В докладной записке, представленной Сталину Маленковым в середине февраля 1937 года, отмечалось, что среди секретарей обкомов низшее образование имеют 70 процентов, а среди секретарей райкомов больше – 80 процентов.
Сегодня с экрана телевизора можно услышать определение советского государства сталинского периода как «тоталитарное». Трудно сказать, чего больше в такой характеристике: элементарной неграмотности или злого умысла? Да, в советской системе не было ублюдочных «голубых» партий; и все животрепещущие вопросы, касавшиеся жизни государства, решались людьми с партбилетами одного красного цвета. Однако подготовленные партийным аппаратом вопросы по две недели обсуждались на регулярно проводимых четыре раза в год Пленумах ЦК и съездах, а материалы их решений широко публиковались в печати. Причем не в виде куцых комментариев тележурналистов, а в форме полного текста постановлений, за исключением документов, имевших принципиально закрытый характер. То есть Советская власть была менее «тоталитарной», чем современная демократия с ее действительно тоталитарной коррупцией, чиновничьим беспределом и насилием средств пропаганды.
Вопросы партийной работы в условиях подготовки к демократическим выборам в законодательные и исполнительные органы стали предметом широкого обсуждения на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года. «История КПСС», выпущенная в шестидесятые годы, и воспитанные на ней историки лживо утверждали, что якобы этот Пленум стал импульсом для начала репрессий 37-го года. Вокруг него историками были нагромождены горы лжи, клеветы и инсинуаций. И попытаемся, хотя бы фрагментарно, проследить действительную логику этого партийного форума.
