Владимир Бешанов - «По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
В Германии работы над средствами радиообнаружения вела фирма «Телефункен», получившая в 1939 году заказ Люфтваффе на поставку РЛС для зенитной артиллерии. Разработки немецких инженеров по ряду параметров превосходили британские, однако пользоваться радиолокацией немцы стали позднее англичан и не вкладывали в разработку «радиоопределителей» много средств. Поначалу Гитлер и его окружение верили в блицкриг, а радар считали в основном оборонительным средством. В начале войны у немцев было лишь 8 станций. В 1940 году германская ПВО располагала сетью станций дальнего обнаружения FuMo36 «Фрея» (дальность действия до 200 км) и станций наведения FuMo62 «Вюрцбург» (до 80 км). Позднее к ним добавились станции орудийной наводки «Малый Вюрцбург» (до 40 км), «Мангейм» (до 70 км), а также стационарные станции обнаружения «Вассерман» (до 300 км). К концу 1941 года была создана система РЛС из двух поясов — внешнего и внутреннего, а к концу 1943 года территория Германии оказалась прикрыта практически сплошным радиолокационным полем ПВО.
Первым продуктом НИИИС РККА, выданным в октябре 1937 года, была система непрерывного излучения «Ревень», которая представляла собой развитие аппаратуры «Рапид» обр. 1934 г. В комплект входили одна передающая и две приемные станции, смонтированные на четырех автомобилях. Они развертывались на одной линии на расстоянии 30–40 км друг от друга, образуя пресловутую «завесу». Отраженный от цели сигнал регистрировался на бумажной ленте записывающего прибора, фиксируя факт «нарушения границы». Доводка и испытания этой примитивной конструкции длились два года. Наконец, в сентябре 1939-го система «Ревень» была принята на вооружение под названием РУС-1. После нападения миролюбивого Советского Союза на Финляндию несколькими комплектами «радиоуловителей» огородили Ленинград для предупреждения внезапных налетов вражеской авиации. Финны не прилетели, зато выяснилось, что, даже обнаружив цель, станции «полосы радиообнаружения» не успевают передать информацию службе ВНОС. В апреле 1940 года станции перебазировали в Закавказье, где они в составе 28-го радиополка должны были участвовать в отражении ожидавшихся налетов англо-французской авиации на бакинские нефтепромыслы.
В НИИ-9 в конце 1939 года изготовили три опытных экземпляра радиоискателей Б-2 и Б-3 с непрерывным излучением сантиметровых волн, способных засекать цель на дистанции 20 км и определять ее угловые координаты. Направления определялись по максимуму слышимости в головных телефонах отраженного сигнала — сначала азимут, потом угол места. Однако аппаратура ничего не могла «найти» на высотах более 4000 м. В начале 1940 года, благодаря усовершествованной элементной базе, появились достаточно надежные радиоискатель «Мимас» и импульсный радиодальномер «Стрелец», совместив которые планировалось построить трехкоординатную станцию орудийной наводки «Луна». Выступая в конце апреля на заседании комиссии по системе вооружений, начальник Артуправления Г.К. Савченко сообщил о наличии лишь макетов неких приборов, «которые позволят нам стрелять в туман». Изготовление опытного образца должны были закончить в марте 1941 года, но так и не закончили.
Разработка и изготовление двух опытных образцов импульсной радиолокационной станции «Редут», работавших в метровом диапазоне, были завершены НИИ-20 Наркомата авиационной промышленности в апреле 1940 года, почти на два года позже имевшихся в то время реальных возможностей. После полигонных и войсковых испытаний 26 июля последовал приказ наркома обороны о принятии на вооружение системы РУС-2. Вся аппаратура располагалась на трех автомобилях: фургон с передатчиком, фургон с приемником, машина с электрогенератором. В рабочем режиме фургоны синхронно вращались. Обнаруженные цели оператор наблюдал на экране осциллографического индикатора с горизонтальной разверткой. Шкала была отградуирована до 100 км. Позднее всю аппаратуру удалось разместить в одном неподвижном фургоне с вращающейся приемо-передающей антенной.
В связи с дефицитом специальных автомобилей было принято решение наряду с мобильными РЛС наладить выпуск станций в разборном варианте с перевозкой аппаратуры в укладочных ящиках любым видом транспорта. Разборная станция «Пегматит» прошла полигонные испытания в мае 1941 года, но на вооружение под индексом РУС-2с была принята лишь в начале 1942-го.
Летом 1941 года СССР располагал слабыми по характеристикам радарными установками предупреждения (РУС-2 определял дистанцию до цели с точностью 1,5–2 км и имел 20-километровую мертвую зону, РУС-1 фактически ничего не определял), выпущенными в ничтожном количестве, и вовсе не имел установок орудийного наведения, авиационных бортовых или корабельных радаров. В войсках ПВО находилось 12 комплектов РУС-1 на западе страны и 33 комплекта на Дальнем Востоке и в Закавказье. Станций РУС-2 в наличии было 6 опытных комплектов.
Что касается флота: «К серийному выпуску корабельных станций типа «Редут-К» промышленность не приступила, так как представители ВМФ выражали сомнения в целесообразности развития корабельной радиолокационной техники из-за боязни пеленгования работы корабельных станций противником». Корабельная установка «Редут-К» существовала в единственном экземпляре на крейсере «Молотов», да и ее в конце концов «списали на берег». Отношение партийных бонз к электронике хорошо иллюстрирует тот факт, что изготовитель приемников для «ревеней» завод № 327 (бывшая ЦРЛ, бывший НИИ-33 мощного радиостроения), эвакуированный в июле — августе из Ленинграда в Красноярск, получил задание наладить производство пистолетов-пулеметов ППШ, а свыше 400 сотрудников завода призвали на фронт, «в том числе и квалифицированного персонала, инженеров, рабочих».
Крупнейший специалист в области магнетронов А.П. Федосеев, в те поры трудившийся на заводе «Светлана», вспоминая чудеса страны «тотального планирования», когда, ворочая сотнями миллионов рублей, невозможно приобрести копеечный приборчик, не предусмотренный сверстанной год назад сметой, сказал в одном из интервью: «Первой моей гипотезой было, что все вокруг идиоты. Но потом я понял, что вовсе не глупые люди начальники и в Госплане не идиоты… все эти люди, от которых зависит моя работа, не дураки, они — жертвы социализма. И это дико».
Это происходило в тот период, когда США и Англия приступали к широкому использованию радаров не только для ПВО, но также для ночных истребителей, аэронавигации, поиска кораблей и подводных лодок и прицельного бомбометания. Более того, достижения в области миниатюризации радиосхем позволили англичанам летом 1940 года спроектировать для зенитных снарядов неконтактный взрыватель радиолокационного типа, по эффективности превосходивший обычный минимум в три раза (как раз в это время наши конструкторы ломали голову над тем, в какой самолет можно втиснуть бортовую РЛС весом 500 кг); в рамках военного сотрудничества британские разработки были переданы в США и уже там к 1942 году развернули массовое производство. Изобретение радиовзрывателя на Западе считают одним из трех главных достижений в развитии военной техники наряду с радаром и атомной бомбой.
Основной поисковой системой советских ПВО в ночное время оставалась «Прожзвук», в дневное — наблюдатель выносного поста с биноклем и шпаргалкой, на которой были нарисованы силуэты своих и чужих самолетов: «Условия видимости и погоды не всегда благоприятствовали ведению наблюдений за воздухом, и в этих случаях бойцов выручали «ямы подслушивания»: бойцу, сидящему в такой яме, легче было отличить идущий сверху рокот самолетных моторов от мешающих звуков, издаваемых наземными источниками». Скудость средств обнаружения и наведения зенитчики компенсировали количеством стволов и выброшенных в воздух снарядов — плотность зенитной артиллерии в ПВО Москвы и Ленинграда была в 8—10 раз выше, чем в ПВО Берлина и Лондона.
Осенью 1941 года для обороны Москвы удалось стянуть девять станций радиообнаружения, вошедших в состав 337-го отдельного батальона ВНОС. Даже этого мизера хватило, чтобы убедиться, что польза от них все же есть. Боевая статистика показала, что на батареях, использовавших данные РЛС, средний расход снарядов на один отраженный самолет почти в 30 раз меньше. В ноябре было принято решение просить у англичан по три комплекта мобильной станции обнаружения MRU-105 и станции орудийной наводки G.L Mk. II, которые прибыли в декабре и были немедленно испытаны. 10 февраля 1942 года ГКО принял постановление о создании в системе Наркомата электропромышленности специального завода-института радиолокационной аппаратуры № 465 с целью воспроизводства и серийного выпуска аналога G.L Mk. II, которой суждено было стать «первой отечественной станцией орудийной наводки» СОН-2а. Она была принята на вооружение в декабре того же года, обнаруживала воздушные цели на дальности до 20–40 км — в зависимости от высоты полета, имела длину волны излучения 4 м, импульсную мощность 250 кВт.
